Аркадия. 32. Повесть отложенной любви. Эпилог
Это было самое счастливое их пробуждение.
В объятиях друг друга.
- Ваня даже не пискнул. Дал поспать. Кушать хочешь? – она, быстро поднявшись и направляясь в комнату сына. – Есть кофе, вафли. Схожу на их кухню за кипятком. Ване разведу овсяную смесь. Любит. Тебе покрепче?
Улыбнулся молча. Ее голос, движения, пластика восхищали.
- Да, и быка жареного в придачу. Завари покрепче. Схожу подготовлю «Пыжика»: баллоны, масло, горючее.
- Счастливо!
- Удачи!
...
Разошлись.
Через полчаса, разомлевшие от заваренного в граненых стаканах терпкого по-турецки под вафли со вкусом халвы, с Ваней на папиных руках – коляска брата, не их – двинулись к авто.
Возле дальнего домика суета, колготня оранжевых.
- Там же Данька. Что-то стряслось!
- Подойдем…
...
Распахнутая дверь сторожки. Исследующие ее «следоки», секьюрити Махараджа, озадаченные дисайплы, семейная пара, облаченная в индуистские наряды. Колючие взгляды на подошедших.
- "Что случилось..." Не видите? Дисайпл Шаранти бежал, скрылся.
- Как? Когда?
- Ночью, когда еще…
- А охрана?
- Гуру не позволил. Сказал, верит на слово. Шаранти поклялся Кришной.
- Своим ходом?
- На "Део…" Вместе с американцем. И вещами. Из ближнего домика.
- Из нашего с Ваней... – Саша, Виктору Петровичу.
...
- Вы тоже ретируетесь, святая троица? – соседи по трапезной , холодно-отстраненно. – Сделали свое, устроили потеху, сорвали инициацию и – с глаз долой?
- Мы – домой. В Россию. Из стана иностранцев в своей стране, от лицедейского шоу. – Виктор Петрович, весомо. – В свою цивилизацию. Христианскую. Православную...
- Сын на родине расти будет, не... где-то. – Аркадия.
- А вы – в Америку?
- Мы к великому Учителю, Махараджу (плюс еще пять имен, для краткости опущенных – автор). Мы с Гуру...
- Бог вам судья.
- Харе Кришна Харе Кришна Кришна Кришна Харе Харе Харе Рама Харе Рама Рама Рама Харе Харе!..
- Спаси вас Господь Иисус Христос!
И – к авто.
Скарб – в багажник.
Саша с Ваней, неожиданно проснувшимся и загулившим, будто-что-то о происходящем ведал, на заднем сидении.
В путь, «Пыжик»! В обитель обретения…
…
- Вик, а… вдруг… он заявится? Данька?..
Эпилог
И зажили они в любви, согласии и радости… хотелось бы закончить эту повесть.
Неожиданно воспринятую читателями как авторскую биографическую хронику. Пусть им! Чем не признание соответствия запечатленных в ней правды и художественного вымысла!
...
А завершим ее так: зажили они упряжно, обузно, хлопотно и тревожно.
Не из-за драпага брата Даньки. Его вместе с американцем в серебристой тройке и белой ковбойской шляпе захомутали фээсбэшники, только прикинувшиеся, что поверили кришнаитскому суду, устроившие ловушку в одном из подпольных роддомов, где мастаки киднеппинга и были взяты с поличным. Рецидивисту был определен такой срок, что беспокоиться ни Виктору Петровичу, ни Александре Аркадии, ни Ивану Викторовичу не было причин. Надолго упрятали за колючий забор и творца модернистской общины Нью-Йорка.
...
Нет, угнетало их другое. Даже не заботы о сыне, умноженные на отсутствие городских удобств и благ, но одолимые. И не прелюбодейное сожительство, которому был положен предел случившемся-таки венчанием в одной из окраинных церквей. Но то, что так поздно продрались они сквозь турусы и осыпи ложных верований к едино-истинному, заповеданному Самим Спасителем, что слишком долго выбирались из череды сует, страстей и передряг, чтобы познавать и осмысливать в пределах отпущенных им дней боготварный мир, сакральные заветы покаянно-смиренного очищения и духовного возрастания.
...
И еще то, что вне сих скрижалей Зиждителя целые толпы плененных гипнотическими пассами и посулами «Абсолюта» влекутся его колеей туда, где свет и мгла – увы! – неотличимы.
Москва - Пушкино.
2022 г.
Свидетельство о публикации №222112700755