Нас - выбирают

Мы выбираем, нас выбирают
Как это часто не совпадает
Я за тобою следую тенью
Я привыкаю к несовпаденью

Это случилось в далёком восемдесят первом году, летом, Июнь месяц. Мне довелось оказаться в дали от дома, в командировке, в небольшом шахтёрском городке. Маленький южный город, летом — это вавше отдельная песня. Тихие, сонные улочки. С утра жизнь там бъётся до девяти, ну максимум до полдесятого. После этого на них накатывает тепло. Тепло — понятие растяжимое. Когда вам холодно - это благодать. Но если и так тепло, а становится ещё теплее. Южные страны придумали себе сиесту и всё у них хорошо. Союз не стал так сильно замудряться, чего там, улицы польём и хватит. Но не у всех на это хватало бюджета. Так и жили они, в тепле, со своей чахленькой зеленью, которую раз в неделю поливали приезжающая машина. Да и не кому там по улицам днём ходить, так, робкий прохожий проскользнёт по надобности или по делам. И пустота.

И так — командировка. Наша страна славилась тем, что швыряла людьми, как ей заблагорассудиться. Вот и нас судьба закинула в небольшой шахтерский городок, мы делали там наладку шахтного оборудование. Маленький южный город, почти на границе Узбекистана и Афганистана, в Июне месяце — это уже жара. В Августе — просто пекло. Шахта и брикетная фабрика — градообразующие предприятия. Народу — тысяч двадцать — двадцатьпять, все друг-друга знают, короче большая деревня. Наша командировка уже подходила к концу, буквально пару дней и домой. Мы делали проверку защитных устройств высоковольтного и низковольтного оборудования.
 
В тот день мы работали на фабрике, всё как обычно, основное направление работ мы почти завершили. Остались мелочи. Мы уже ходили на работу на легке: Цешка, сумка с инструментом, латор. Но что-то не срослось и понадобился мост для более точных измерений. И прораб меня послал с фабрики в общежитие, за прибором. Пришлось тащится в общагу полтора кэМэ, потом назад. Как раз предобеденное время, самая жара. И радовало в этом «походе» только одно — напротив общежития стояли поильные автоматы с газировкой. Мимо них проходили только люди у которых не было мелочи. Все остальные несли в них свою «дань» как заколдованные. Был ещё разменный автомат: десять копеек кидаешь, он выдаёт три монеты по три копейки и одну копейку. Я быстро забираю прибор и к автоматам. Но там стояли две женщины и  что-то у них не заладилось, они никак не могли напиться. При этом, что б их не опередили, единственный стакан одна из них держит в руках. Одна по старше, за тридцать пять, одна помоложе — до тридцати. Они и сами попить не могут и мне не дают. Я же говорю, что-то у них с мелочью не заладилось. В какой-то момент я не выдержал, забрал у них стакан, закинул монету, предложил выпить той, что постарше. Потом повторил процедуру и предложил воду второй. После этого попил сам, подхватил свой прибор и помчался на работу. Я об этом  забыл почти сразу. Ну случилось и случилось, эка невидаль.

Вечером того же дня мы сидели в «красном уголке» и смотрели телевизор. По телику — футбол. И хоть я не страстный поклонник пинков по пузырю, но убивать время как-то надо. Сидим, смотрим, комментируем. И вот в разгар футбольного матча, в комнату приходит вахтёрша и говорит, что на входе стоит  женщина и просит позвать Максима. Среди нас, болельщиков,  в комнате отыскался парень Максим, но он уже был женатый. Его прислали на отработку. Он жил в общежитии в ожидании ведомственного жилья. Ну и само собой начались препирательства, что его никто здесь ещё не знает и никуда он не пойдёт. Вахтёрша уходит, но через пару минут возвращается. Все уже начинают прикалываться над Максимом, гонят его к чёрту — он мешает футбол смотреть. Уходит. Но через пару минут возвращается, подходит ко мне и говорит, что это зовут меня! Сказать, что я афигел - ни чего не сказать. Я в первый раз в этом городе, я не знаю в этом городе вообще никого, кроме наших вахтёрш и меня никто не знает и знать не может. Но я помню препирательства Максима и понимаю, что меня сейчас просто выкинут из комнаты из-за футбола. Делать нечего, я освобождаю «насиженное» место и плетусь на улицу. Одно успокаивало, хотя бы по курю. Когда я вышел на улицу ко мне подошла молодая женщина, абсолютно  незнакомый мне человек и говорит, что меня приглашают в гости.
-Кто?
-А вон та дама с коляской.
И действительно, поодаль стояла женщина с детьми. Ну вот только этого мне не хватало. Я стал отказываться, но меня так взяли в оборот, что мне просто деваться было некуда. Здесь было всё: и подколы, и насмешки, и взывание к совести, и взывание к смелости: что-ли я — трус, боюсь сходить в гости? В какой-то момент я просто понял, что их надо уводить от общежития, потому что уже начал вываливать народ, что бы поглазеть на бесплатное представление. И как только я согласился пойти с ними меня подхватили под руки с двух сторон:
- Ты же не против? Сделай приятное дамам.

По дороге я пытался разговорить их, и понять откуда они меня знают? Меня звали не Максим! Сперва были шутки и приколы, но постепенно клубок стал разматываться. И вот здесь и прояснилось: имя они назвали первое попавшееся, но видеть они хотели именно меня. Женщина с детишками — дама у автопоилки днём. Ей просто «снесло башню» от моего «джентльменского» поступка. И она захотела кровь из носу со мной познакомится. Она рассказала это своей подруге, вспомнила, что я вышел из общежития, и подруга придумала этот финт с Максимом. Я предполагаю, имя было выбрано не случайно: всяких Ванек, Петек, Серёжек могло вывалить целая куча. А им нужен был кто-то один. А вот потом, по приметам можно было «вытащить» того, кто был нужен. А приметы были! Нашли они меня по моему «костюму». Я ещё мальчишкой, лет в пятнадцать, начал шить. До армии перешивал и ушивал себе рубашки. Помните, в моде были «королевские» выточки. По началу только себе,  потом всему двору. В армии перешил себе дембельские брюки из армейской парадки пятьдесятвосьмого размера. Ну а потом, после армии — пустился  во все тяжкие. Венцом  творческой деятельности был джинсовый костюм с двадцатью молниями. Певица Suzi Quatro не о чем не говорит? Она выступала в офигительных костюмах. Вот, под впечатлением этих её нарядов, я себе и забабахал свою джинсовку. И щеголял в них, на свою голову.
 
Наше знакомство было не долгим. Женщина с двумя детьми искала не просто «друга», она искала «отца» своим детям. У нас была приличная разница в возрасте: мне двадцать, а ей что-то около двадцатишести. Но я сомневаюсь, дочь, старшая, должна была пойти  осенью в школу. А малышу было около года. А меня дома то же ждали и я совсем не хотел себя связывать никаким обязательствами. Я и написал это, что б подчеркнуть какими могут быть напористыми женщины в своих желаниях.