Жизнь российская Книга-1, Часть-1, Гл-32

Глава 32

"Небольшое оживление"
Свежая информация


Не долго гость гостит, да много видит.
(Русская пословица)


– Вася-я-я!!! Василё-ёк!!! Ты где-е-е?? Отзови-и-ись!! Ва-ся-я-я!.. – раздалось где-то очень далеко в темноте и в вышине. Слова из ниоткуда нарушили тревожную тишину.

Кульков услышал это сквозь нахлынувшие раздумья, сквозь страшную головную боль, сквозь невыносимые горькие напасти, навалившиеся вдруг на него, сквозь нервное состояние всего измученного организма, сквозь психическое наваждение, сквозь скрип истерзанной души, сквозь вдрызг расплавленные мозги, сквозь непонятки, бродящие по извилинам и загогулинам в очумевшей черепной коробке, сквозь острые рези и колики в подреберье и животе, сквозь чудовищную тяжесть в спине, сквозь неимоверную коленную ломоту, сквозь постоянную и уже порядком надоевшую икоту, сквозь дурные Лолины бредни, сквозь бесконечную трескотню этого толстого придурка с сосисочными пальцами и потным самодовольным рылом, сквозь любовные откровения длинного (высокого) мужика, сквозь вежливое молчание культурного человека в дорогом и красивом норковом одеянии, сквозь измучившее до предела это нервозное и лихорадочное неустойчивое ожидание скорейшего освобождения, сквозь нахлынувшую безнадёгу… сквозь тоску… сквозь печаль, сквозь горесть… сквозь неимоверное душевное напряжение… сквозь истерзанную и разорванную в клочья психику… сквозь какое-то странное анатомическое разнообразие…

Но он никак не мог взять в толк, что это наяву слышится – здесь и сейчас, в лифте этом тесном и грязном, где запахи неприличные витают в воздухе, где откровенным дерьмом из всех сторон и углов попахивает. Не просто попахивает, а в нос бьёт… огромной такой кувалдой кузнечной. И по наковальне звонкой: бах-бабах… бах-бабах… бах-бабах… трах-тарарах… бах-барабах…

Помереть можно, если не привыкнешь, если не принюхаешься…
А принюхиваться и свыкаться с такими гадкими ароматами желанья нет.
Абсолютно никакого.

Смрад тут такой гиблый стоит, что тошнит всего и наизнанку выворачивает.

Ему, измученному и истерзанному Василию Никаноровичу, казалось, что это всё во сне происходит… или вообще где-то там… на том свете… где-то там… в земле сырой глубоко-глубоко… где-то там, на облаках… на небесах далёких…
«Ну вот, уже приснилось… – растерянно подумал загнанный в пятый угол такими скверными невзгодами и погаными событиями пенсионер и старший охранник, – неужели заснул? неужели снится это мне… чушь и чепуха разная… или… или уже помер?»

***
В кабине, тем не менее, почувствовалось некое оживление.
Шевеление какое-то пошло, активность возросла, люди опять заговорили.

– Слышь-ка!.. Зовут кого-то!.. – раздалось с одной стороны.
– А у нас Васи нету, случайно?.. – послышалось из угла самого дальнего…
– Да вроде никто не назывался так… – спокойно промолвил вслух ещё кто-то.

– Как же нет! Кто вам сказал такое? Это же я – Вася! Василий Никанорович… то есть… – вовремя спохватился Кульков. И продолжил в никуда: – Неужели это моя Тоня?.. Тонечка моя!.. Лапушка… – Он замолчал, как бы собираясь с мыслями, потом вдруг встрепенулся весь и заорал, что есть мочи: – Тоня-я-я!.. Я зде-е-е-е-есь!!! Тоня-я-я-я-я!!!

– Вася!!! – слышалось уже громче и где-то ближе. – Василёк!! Василёк!! Ты где?? Где ты… мой дорогой… мой любимый… – уже совсем рядом стало раздаваться.

– Да здесь я, Тоня! Здесь!! Зде-е-есь!! – ещё громко и яростнее заорал истерзанный и измученный Василий Никанорович. – Сидим в темноте. Не сидим, а стоим. Устали уже. Надоело. И болит всё. Не могу уже. Куртку мою в дверях зажало. А телефон там, в кармане. Я слышу звонок, а трубку-то взять не могу. Вот какая катавасия приключилась.

– А-а-а… Вот как… Надо же… Я поэтому и дозвониться не смогла.
– Ну да. Такая вот канифоль с нами произошла… Врагу не пожелаешь.

– Это точно. Врагу такого не надо. Такого вообще никому не надо. Хотела сразу к тебе пойти, как ты позвонил, да замок в дверях заело. Я, кулёма, в темноте не тот ключ впопыхах вставила. Кое-как вытащила его обратно. А открытой дверь побоялась оставить. Народ-то сейчас, сам знаешь какой… Воручий… Таскучий… Лживый. Мама не горюй!

– Это точно! Такой народ наш… Наглый… Вороватый… Так и норовит гадость какую-нибудь сделать. Подлость. Подлог или измену. Или стырить что-либо… Что плохо лежит. Нарочно не придумаешь… Люди какие-то не такие пошли. Так и пытаются пакость какую-нибудь совершить. Лишь бы им лучше было. Эх, ма-а-а… Черти они болотные!! Как сосед мой тутошний говорит. Я с его телефона тебе звонил. Вот он… рядом стоит…

– Понятно. Весело там у вас… Балагурите даже…
– Это точно… Весело… И уныло! А куда деваться-то?! Некуда! В плену мы! Да!! В западне! Попали как этот… как тот… Как кур во щи! Не во щи… а в этот… в ощип…

– Твоя правда, Васенька! Не повезло. Бухенвальд у вас тут… Каторга… Невезуха…
– Вот именно. Так! Дак ты, Тонечка, дозвонилась до диспетчерской?

– Ага. Дозвонилась, милый… Кое-как. Еле-еле. Видимо, все стали туда трезвонить. Со всех сторон. Едва-едва прорвалась. Они говорят… ждите, мол, ремонтную бригаду. Сказали, что заявок очень много. Куча целая. И по телефону, и бумажки люди принесли. Плановые работы все, дескать, приостановлены – ведутся лишь аварийные. В 28-м доме тоже лифт застрял, но там он едва от первого этажа отъехал. Вы-то между третьим и четвёртым увязли. А второй наш лифт, который побольше, вообще на самом верху остановился. Работы с него начнут, а то люди могут загреметь вместе с кабиной с самой верхотуры – мало не покажется. А потом уже и вами займутся. А после этого они в 28-й дом пойдут. Тех бедолаг выручать. Так что вы вторые на очереди. Но все ждут, когда свет дадут. Пока не работают. Света-то нет. Электричество во всём районе выключилось. Там что-то с трансформатором, говорят, на подстанции произошло.

– Это ж надо так облажаться… – пожаловался Василий жене. – Хотел же пешком по лестнице спуститься… Сейчас бы уже в полуклинике был. Очередь бы уже занял. Так нет – в лифт этот долбаный полез. Дурак!! Кретин! Идиот!! Бестолочь…

– Да нет, Вася. Не успел бы ты. На входной двери тоже что-то с замком случилось, дверь не открывается. Народ в подъезде стоит, матерится. Ну и на улице перед дверью тоже толкутся – войти-то не могут. Мы уже и в Управу звонили. В ЖЭУ нам сказали: «Обращайтесь в управу! Или сразу в префектуру! Пусть там решают, что с вами делать». В управе откликнулся ответственный дежурный. Вежливый такой сотрудник! Душка, а не хмырь какой-нибудь, не гусь с горы. Чуткий. Внимательный. Общительный. Все бы такими были. Но это только мечты. Он выслушал внимательно, потом доложил, что всё начальство – все начальники отделов, служб, цехов и подразделений находятся сейчас в длительной служебной командировке где-то заграницей в Европе. То ли в Германии, то ли в Италии, то ли в Дании, а может… в Норвегии, Швеции или даже в северной Финляндии.

– Ни хрена себе! Ой, прости, Тонюсик. Не хотел ругаться. Само как-то вылетело…
– Да ладно… Чего уж там… Я привыкшая… А может… они и в самой Франции находятся. В Париже. На Эйфелеву башню любуются… По полям Елисейским бродят…

– Да… повезло им… чертям… А чего это они туда все рванули? Для чего?
– Так по обмену опытом, дорогой мой. Теперь это принято и модно: по заграницам шастать за казённый счёт.

– Вот козлы! Нет, ты глянь, раскинь умом… Они, засранцы, за государственный счёт по Парижам да по Нью-Йоркам разным… По Лондонам… А мы тут… в лифте этом вонючем… обосраном и обоссаном… бесплатно… Вот скажи, Тонечка… Совесть есть у них? За какой ляд нам такое наказанье невыносимое выпало?
– Не могу тебе ответить, Васенька. Не знаю… Затем тот сотрудник посоветовал позвонить дня через три-четыре, когда они, все начальники отделов, вернутся оттэдова.

– Откуда? Оттэдова?? Так он выразился?
– Ну да. Точно так он и сказал! Побуквенно. Чего мне врать-то…

– Да… грамотеи… шалопаи… шалопуты… мать их всех за ногу… Ну и ну…
– Ага. Вот так, милый, он и доложился! Дословно.

– Ладно. Чёрт с ним. Надо было дальше звонить. Выше! Высшему руководству!
– Мы так и сделали. В префектуре вообще никто не ответил. А в мэрию обращаться мы сами не стали – там же смена власти происходит и там сейчас не до нас… Такой вот компот, Васенька, получается… Расклад. Коверкот такой. Или… полу-коверкот…

– Охренеть! Вот черти болотные, – начал возмущаться недовольный всем и всеми толстый гражданин. – Когда же это порядок в стране будет?!

– Порядок будет тогда, когда беспорядки закончатся, – раздался вежливый голос из угла. – Но это, по всей видимости, господа, не очень скоро произойдёт, потому что кого-то устраивает статус-кво…

– Чего?? Какое ещё кво?.. – через губу выплеснул пузан.
– Существующее положение, – спокойно объяснил человек в норке.

– Ого! Во даже как! Вот гады! Вот тебе и кво… наше вам с кисточкой. Вот черти болотные… А кого оно устраивает?

– Это долгая история. И длинная до бесконечности полемика. Потом, как-нибудь, при случае, поговорим… А сейчас нам отсюда поскорее бы выбраться!!

– Конечно. Мы все только за!

– Вот-вот. И мы тоже! Тоже за!!

– Я вот что хочу ещё сказать… – начал кто-то, но стих отчего-то. То ли сказать ему было нечего, то ли слова подбирал, то ли посчитал, что бесполезно о чём-то говорить.

– Тоня! – крикнул Кульков жене, воспользовавшись наступившей паузой – Ну, ты домой уже иди. Устала, поди, милая. Дверь там карауль от разных воров и биндюжников. Радио местное включи. Может, новости какие появятся… А я буду здесь дожидаться, пока нас не вызволят из этого ада, – настойчиво попросил жену Василий, нахально встревая в разгоревшийся вдруг обширный диалог «соратников» по несчастью, которые нагло влезли в разговор мужа с женой, перебивая Кулькова и стараясь его переорать. Они орали друг на друга по поводу того, что кто-то… кому-то… на ногу наступил…

– Ладно, Васенька. Как что-нибудь узнаю – прибегу… – сквозь трескотню этих наглых громко оручих говорунов быстро проговорила Тонечка.

– Хорошо, милая… – прошептал Василий Никанорович, нежно поглаживая ладошкой шершавую стенку лифта. Он был уверен, что жена его услышит. А если не услышит, то догадается… почувствует… поймёт… ведь они одно целое и неделимое…


Продолжение: http://proza.ru/2022/12/11/382

Предыдущее: http://proza.ru/2022/12/07/327

Начало: http://proza.ru/2022/09/02/1023