Мысли украинские

Мысли украинские

Помню, был я маленький мальчик. Какое-то семейное застолье. Собралась родня близкая и не очень. Гости выпили и закусили. И тут один из них (видно, слегка перепил) начал бить себя в грудь и кричать: «Я украинец! Я украинец!»
Я смотрел на его раскрасневшееся лицо, и он мне казался странным, почти ненормальным, человеком, как будто он кричал, заставляя других обратить на него внимание и принять к сведению, что он – не такой как они, что он – особенный, потому что родился, например, в пятницу в отличие от присутствовавших, родившихся в другой день недели.

Потом он требовал спеть хором «Рушник» (прекрасную песню, мелодию которой знали все, но украинские слова – никто), но ему налили ещё водки и он успокоился.
Помню, был я пацаном. Нас послали в Херсонскую область подвязывать виноград в колхозе. Всё-таки нелёгкое это занятие под непривычно палящим солнцем для шестнадцатилетних мальчишек и девчонок. Но Украина была тогда для нас первым отъездом из дома, романтичным приключением. Возле сельского клуба мы встречались с местными ребятами. Некоторые, что постарше, заглядывались на наших уже округлившихся девчонок.

Один из них (звали его Васька) всё донимал меня вопросом «Ты яблоки бачил?»*
Конечно, я их не бачил. Я их просто ел. Но я отвечал Ваське, что «не бачил», что приводило его в неописуемый восторг. «Дывитесь, хлопцы! Вот перед вами москаль и кацап, который яблоки не бачил!»
Не знал Васька, что его визави будет со временем говорить на польском языке, гораздо дальше, чем украинский, отстоящем от русского, и на некоторых других языках, включая японский.

Помню, смотрел я телевизор. Это был период бесшабашной свободы и демократии, задолго до российско-украинских (немыслимых в своей кровавой мешанине) событий, когда на ТВ очень многое, порой с перебором, было разрешено.
Выступает Богдан Ступка, великолепный украинский актёр, создавший на экране прекрасный образ Тараса Бульбы, который наверняка одобрил бы сам Гоголь (то ли русский, то ли украинский писатель, которого никак не могут поделить между собой русские и украинцы). Я слушаю Богдана. Он говорит что русский и украинский, не только разные, но и антагонистические народы.

Вслед за ним выступает дедушка, участник ОУН, воевавший против Советской Армии во время и после Второй Мировой Войны. Он с пафосом утверждает, что русский и украинец имеют не только различный менталитет, но и разную антропологическую конструкцию…

Помню, служил я в Советской Армии. Нигде так близко не сближаются люди и не познают друг друга как на военной службе во время лишений и опасностей. Среди сослуживцев (русских, белорусов, узбеков, таджиков, армян, дагестанцев, литовцев, грузин, немцев, поляков) был у меня товарищ Мишка Пихлер из Донбасса. Родом он был с Западной Украины, а происхождением из Австрии, откуда и получил свою германскую фамилию. По-русски он говорил отлично, но с мягким украинским акцентом. Иногда сетовал: «Эх, мало у нас в батальоне украинцев. На рiдной мове поговорити не с кем.» Это был душа-человек, мой верный друг и надёжный товарищ, которому я доверял как брату. Это про таких говорят: «Я пошёл бы с ним в разведку». Я знал, что в случае чего – мы прикроем друг друга. Говорю о нём в прошедшем времени, потому что недавно его не стало. Время идёт, но не могу я забыть своего украинского друга. Мне его очень не хватает, особенно в сегодняшние дни, когда русские и украинцы убивают друг друга в промышленном масштабе. Может быть, он объяснил бы мне ситуацию.

* Укр. бачити, польск. baczy; – рус. видеть