В ожидании

    – Манюнь, что тебе купить?

    – Ой, счас я подумаю… м-м-м… два кг молочного шоколада, пять кг апельсинов, семь кг бананов, десять литров йогурта разных видов и… ведро пломбира. Да, ещё круг вот этот, – в воздухе изобразился соответствующий жест, – твёрдого сыра. И пока всё.

    – Ну, это сильно. Всегда ценил твоё чувство юмора.

    – А если я не шучу?

    – А у тебя там точно двойня?

    – Во-первых, у нас, а во-вторых, это только начало, так что готовьтесь, сударь, удовлетворять самые невозможные капризные бзики Вашей прекрасной, – ведь прекрасной же? – дамы.

    – Обещать не буду, но я попробую, – улыбнулся муж. – Может, бочку молока ещё захватить?

    – Давай-давай, иди уже. И не забудь, что сок тебе сразу надо будет сделать из апельсинов и бананчиков.

    – Из всех двенадцати?

    – Чего двенадцати?

    – Килограмм.

    – Уже и посчитал. Слушай, да ты у меня Декарт прям. Хотя, с другой стороны, ты же должен порадовать своих малышей, – скользнула манерная ручка по уже достаточно большому животику, а игриво-лукавая улыбка нейтрализовала любые шансы на сопротивление.

    – Ну, во-первых, не моих, а наших.

    – Так, принимается, – блаженствовала на мягком ложе очаровательная супружница. – А что же во-вторых?

    – Весь мир готов положить к этим налитым жизненной силой ножкам.

    – Так, я худенькая девочка, – тут же накрылись последние тонким пледиком, окрасив неосторожное замечание выпяченной губкой.

    – Конечно, худенькая… с пухленькими щёчками.

    – Ах ты ж… – полетела в сторону благоверного подушка, тотчас заставив его отбыть за продуктовым раем.

    Максим и Дарья были женаты вот уже семь лет. Браком сочетались по любви, оба очень хотели детей, но всё никак не получалось. Врачи убеждали, что противопоказаний нет, ждите, надейтесь, молитесь, и будет вам счастье. И только к исходу седьмого года их ожиданий Дарья, наконец, забеременела, да ещё и двойней. Как тут было не радоваться. Отныне Максим на воздушных парах восторженного блаженства был готов идти на любые уступки, и не только удовлетворять, но и опережать возникновение капризов любимой женушки, находящейся «в ожидании». Даша, пользуясь положением, иногда и перегибала, но, зная отношение к себе супруга, совсем не беспокоилась своими возросшими аппетитами. Она могла разбудить его посреди ночи, и потребовать почистить мандаринку, отправить за кисленьким огурчиком или печеньком. Ну а если оных жизненно необходимых ей продуктов дома не оказывалось, Максу ничего не оставалось, как, надев на уставшее лицо сияющую улыбку, тут же и безо всяких раздумий и колебаний, «оседлав боевого коня», взять путь на ближайшую торговую точку.

    Вот и сейчас, лишь только всевластная сюзеренша высказала своему безропотному вассалу очередное желание, он вынужден был мчаться сломя голову за очередными «килограммами и вёдрами», и совсем не факт, что к его приезду она сохранит своё нетерпеливое желание в былом варианте.


    – Прекрасная маркиза часом не желает, – призывно заявил муж с порога по возвращении, – покинуть свою тёплую хижину и сделать глоток не менее прекрасной жидкости?

    – А разве уже готово? – предстала женушка в шелковом халатике пред «вассальные очи», накручивая поясок на маникюрный пальчик.

    – А разве не приятней немножко размяться и самой приготовить всякие вкусняшки своим, моим и нашим малышам, а заодно и…

    – Что-то я смотрю, ты реально психанул, – задумчиво изрекла Даша, наблюдая за распаковывающим покупки Максимом.

    – Так любой твой каприз – это, ты же знаешь, моя наивысшая мечта.

    – Но не в таких же объемах, – следили озадаченные глазки за щедрым изобилием заморских, и не только, даров.

    – Ага, графиня, значит, изволит чудить.

    – Макс, да я не съем столько, – незаметно для себя выключилась Дарья из игры. – Ты – большой молодец, конечно, но…

    – Вот, «Сметанка-радуга», – продемонстрировал Максим аппетитную пиалу перед потупленными глазками улыбающейся супруги, – ананасик, докторская колбаска, красная икорочка, заказанный сыр, правда, не в заказанных объемах, свеженькие булочки с вишнёвым, клубничным джемом и даже с шоколадом.

    – А с маком есть?

    – Погоди-погоди, – призадумался растерянный муж. – Не просчитал. Да счас только прикручу себе крылья, и помчусь, – появилась на его лице улыбка.

    – Да стой ты, дурачок, – привлекла строптивая королева несмышленыша к себе, и одарила нежным неземным поцелуем.    

    – О, вот это дело. Эти пылкие уста…

    – Неси давай на кухню всё, – тотчас же немилосердно был оттолкнут влюбленный вассал. – Кормить вас буду, – вовсю улыбалась наследница голубых кровей.

    – В моё отсутствие здесь кто-то появился?

    – Ага, и не один, – засмеялась супруга, погладив животик.


    – Ху, слушай, я так наелся, – жаловался Максим час спустя за богато заставленным столом.

    – А я нет, – уплетала Дарья с помощью изящных пальчиков гостинцы доброго мужа. – Слушай, а горчички нет у нас?

    – Да вроде… – перепугано заерзал последний на стуле. – А тебе разве можно?

    – Ладно-ладно, расслабься, – смеялась всей своей неуемной властью владычица. – Шучу я. Проверяю реакцию. Но разве ты откажешься выполнить столь невинную шалость своего маленького котёнка?

    – Да уж, издеваешься ты надо мной знатно. Где бы только сил этих взять?!

    – А как же «весь мир к моим ножкам»? Неужели ты так быстро разлюбил свою кошечку? – манерно скрылась за лукавыми губками долька мандарина.

    – И так ещё целых три месяца, да? – любовно сканировал супругу Максим. – Скоро с меня уже придётся сок выжимать.

    – Но ты ведь не против?! Тем более, а кто тебе сказал, – отрежь-ка мне кусочек ананаса, – так вот, кто тебе сказал, что всего три месяца? Там малыши пойдут, а потом, может быть, ещё одни, так что расслабляться, – режь ещё один, – НЕ рекомендуется.

    – А вот я тебя сейчас поцелую.

    – Сейчас не получится. Сначала помоешь посуду, перед этим закинешь стирку, потом развесишь, потом пропылесосишь, а потом…

    – Ты ещё что-нибудь придумаешь. Но я ведь могу это сделать, – медленно поднялся Максим из-за стола, – и не дожидаясь…

    – Так, Макс, имей совесть, дети смотрят, – последовало игривое замечание, после которого «раб» домашних обязанностей тут же приступил к их выполнению.

    Когда же все дела в оглашенном списке были условно зачеркнуты, Максим нашел почтенную баронессу в её неизменной «хижине» с томиком любимого О. Генри в изящной ручке.

    – А знаешь, мой гадкий мальчик, уж очень ты мне напоминаешь Малыша Мак-Гарри. Может, отправить тебя за персиком? «И смотри, выбери хороший, спелый», – вошла Даша без всяких вступлений в образ новобрачной, утопающей «в розовых мечтах и шелку того же оттенка». – Что же молчит мой верный рыцарь? – отложила она книжку в сторону «с видом Клеопатры, высказывающей Антонию пожелание, чтобы Рим был доставлен ей на дом в оригинальной упаковке».

    – «Дуришь? Издеваешься? Всю душу ты мне вымотала».

    – 1:1. Всё-таки классика вечна, не находишь?

    – Да ладно с классикой, – встал Макс перед кроватью на колени, приложив ухо к «волшебному» животику. – Что дети – спят уже, или резвятся втихомолку?

     – Разговаривают, – улыбалась Даша, будто её засыпало в эту минуту золотым дождём.

    – О чём толкуют хоть? – гладил блаженный муж «детский домик».

    – Папку хвалят. И заботливый, говорят, и добрый, и нежный; и мамку любит, кормит, голубит. И во всём на него можно положиться, и что ни попросишь, тут же случится.

    – Прям, поэты растут. Ну-ну. Ну ты давай, продолжай. Интересно ведь, что дети об отце думают.

    – Да вот пока всё, молчат, на ласку твою реагируют.

    – Чего ж мне ничего не говорят-то? Вроде ж и не строгий, пока, по крайней мере.

    – Да нет, папка наш будет добрый, хороший, – теперь уже и Даша гладила волосы супруга.

    – Да, побудешь тут хорошим. Издеваетесь над отцом знатно.

    – Ну, милый, ещё немножко осталось. Кстати, а ты не забыл, что тебе нужно к родителям съездить?

    – Слушай, дай хоть продохнуть немного.

    – Немножко продохни, и надо ехать. Ваш тесть, милорд, не любит ждать.

    – Не, ну, сдался ему этот забор. Нельзя нанять бригаду?

    – Папка любит всё делать своими руками.

    – Ага, оно и видно. Что ни возьми…

    – А вот здесь, мой золотой, ты не прав. Соковыжималку кто нам починил? Проводку кто делал? Бензопилу кто…

    – Ладно, всё. Родственники мне явно нескучные попались.

    – Мангал кто сварил? Шашлыки кто самые лучшие делает?

    – Я делаю самые лучшие шашлыки, – сорвался Макс, будто ошпаренный.

    – Так я тебя и имела в виду, – «нагло» улыбалась охотница за мужниным спокойствием. – Мой великолепный, несравненный, единственный и беспримерный муж делает самые… лучшие… в мире шашлыки. Вот так вот! Более того, он к тому же и самый лучший в мире зять. Уж что только тёща с тестем попросят…

    – Дашка, я тебя когда-то придушу.

    – Разве что в нежных объятьях. Что ж, вполне готова разделить такую участь.

    – Я так понимаю, времени у меня нет?

    – Ну, киморни пять минут. Там уже работа кипит вовсю.

    – Кипит вовсю работа… И ведь сколько сладости в этих, всегда отдающих такой несравненной новизной, словах. Не папа у тебя, а просто китаец с мотором. Ни отдохнуть, ни продохнуть. Что ни выходной, то…

    – А я тебе ужин приготовлю… очень вкусный ужин приготовлю.

    – Что ещё?

    – Ванну с пенкой.

    – Так?..

    – Я не поняла, ты торгуешься, что ли?

    – А что, нельзя, что ли?

    – Ладно, я тогда почитаю немного.

    – Вот так всегда. Как мне что-то надо…

    – Поговори мне ещё, – подняла Даша книгу над головой, выискивая нужную страницу.


    Как только Макс отправился в не совсем для него увлекательное путешествие по возведению нового заборного сооружения неугомонного тестя, Даша принялась за свои любимые кулинарные изыски. Она могла, конечно, побурчать и покапризничать, но что касается кухни, равных ей здесь не было ни в плане готовки, ни в отношении блеска каждого уголочка её всевластной вотчины.

    Поздно вечером, когда кухня сияла изобилием самых невероятных блюд и оригинальной сервировки, вконец уставший муж, лишь переступив порог этой вкусно пахнущей квартиры, поспешил поделиться новостями.

    – Вижу, милая хозяюшка, Вы отменно приготовились к встрече долгожданного странника, вот только этот самый странник привёз Вам две срочные новости. С какой бы Вы хотели начать?

    – С плохой, конечно, – уверенно изрекла облечённая в яркий передник барыня, поглощая с аппетитом кусочек колбаски с хлебушком. – Хотя, судя по твоему виду, плохие обе?

    – Не найти слов, чтобы описать твою искромётную проницательность. Но ближе к делу, – прошел Максим на кухню, устало опускаясь на табурет. – Твоему несравненному папеньке взбрело в голову демонтировать уже почти готовый забор, он-де допустил какой-то немыслимый, – но лишь в его воспалённом мозгу, – просчёт. И это значит, что спокойные выходные отныне меня ожидают совсем не скоро, но… Как тебя спешит убедить твоя проницательная мысль, эта новость менее плоха. Есть более, так сказать, обнадеживающая, естественно, не в буквальном смысле.

    – Папа решил переехать к нам?

    – Ну, это был бы нокаут, приведший к летальному исходу. Дело немножко в другом. Твой великий папа вознамерился – всего лишь на всего, так, несущественная мелочь, – с мая месяца СЕГО года приступить к строительству, – Даша даже в увлеченном внимании приподнялась на цыпочках, – приступить к строительству дачи. И вуаля! – вскинул муж руки в клоунской манере. – Твой отец просто-таки маг и сказочник. Одним неполным днём так осчастливить года на два вперёд, а зная, как он любит всё переделывать, доделывать, менять и разбирать, чарующее слово «покой» пускается в глухое небытие.

    – Да-а-а, – оперлась боярыня о кухонный шкафчик, – новость действительно фееричная, но ты ведь не очень расстроился?

    – Да нет, ну что ты?! Это моя давнишняя мечта построить тестю дачу в каком-то причудливом уголке на лоне природы. Вся моя юность и ранняя молодость прошли в бесконечных проектах и набросках, долгими вечерами и ночами я только и занимался тем, что вынашивал в своём обременённом архитектурными новшествами сознании, как же, наконец, жениться и построить-таки новообретённому папеньке уютный теремок посреди девственного леса и весёлой речушки. Летом – грибы, рыбалка, зимой – самовар, банька, пивас, таранька.

    – Я смотрю, а дети все в отца пошли, да?

    – А то! Всей семьёй будем дедушке дачу строить до седых волос, пока смерть не разлучит…

    – О-о, программа дала сбой, сейчас будем исправлять. Иди давай мой ручки-ушки, буду кормить фантазёра, – улыбалась Дарья, не зная, как реагировать на эту воистину, что фееричную новость.

    – Это я ещё фантазёр, да?.. Ну-ну, – тяжело вздохнул Макс, устало поднимаясь. – Время, говорят мудрые люди, лечит. Может, и меня когда-то вылечит, хотя и не скоро.


    Уже отправляясь спать, Максим настоятельно допытывался у дражайшей супруги, не возжелала ли она какого-нибудь вожделенного заморского или, на худой конец, отечественного дара холодной зимы, цветущей весны, бархатистого лета, золотистой, в конце концов, осени. Но Её намаявшееся за день Величество пожелало лишь покойного отхода ко сну, мягкой постельки и сладких безмятежных грёз.

    Супруг было восхотел нежным поцелуем пожелать любезнейшей супружнице этих самых безмятежных снов, но:

    – Макс, ну что ты в самом деле, дети же смотрят.

    – Опять смотрят, – упал он безнадёжно на подушку. – И глазастые ж ведь какие. В кого они растут вообще. Не иначе, как в деда. Точно! Ладно, спокойной всем, надеюсь, ночи…         

    Но спокойной этой ночи стать не судилось. Видимо, не надо было главе дома обещать «мир у ног» и прочие «безумные глаголы».

    – Макс, – тихонько раздалось посреди глухого мрака. – Макс, котёнок…

    – Даш, я сплю, – сонно промымрил муж, не открывая глаз. – Если планеты не сошли с орбит и грабители не обчистили весь наш холодильник, я бы похитил ещё несколько часов у беспардонного провиденья.

    – Я кушать хочу, – жалобно промяукало возле самого уха.

    – Кухня по коридору направо, выключатель слева, холодильник – в углу. Как приняли? Приём! – всё так же, не открывая глаз, вещал сонный «оракул». 

    – Да, это я зря. Не надо было О. Генри сегодня читать.

    – Дашка, час ночи, ну что ты неугомонная такая. Спи уже.

    – Да не, Макс, я серьёзно. Твоей старушке взбрело на ум полакомиться селёдочкой. Если не съем сейчас кусочек, не доживу до утра.

    – Нет у нас селёдки. Терпи и спи.

    – Максим, ну, хороший мой, миленький, сходи в «АТБ-шку», пожалуйста, ну, не выдержу я, невозможно терпеть эту муку лютую.

    – Не, Даш, – разом вскочил Максим и сел на кровати. – Скажи, что ты пошутила сейчас. Я в последнее время вообще высыпаться перестал. Что дальше будет, мне страшно даже подумать.

    – А ты не бойся. Я всегда рядом.

    – Вот именно этого я и боюсь.

    – Ну, Макс, – обвились вокруг шеи две «коварные лианы», – я ушко тебе поцелую. Ах, какое ушко…

    – Ладно, – безнадёжно опустились ноги на тапочки. – Ну что, реально не потерпишь?

    – Не-а.

    – Ну, что ж, придётся завтра грузовик заказывать. Хотя, чё мелочиться?! Скуплю тебе весь супермаркет. Думаю, в фуру поместится.

    – Не факт, – с непомерной любовью наблюдала «вредная старушка», как благоверный одевается.

    – Закажу, значит, две фуры.

    – Да нет. Не факт, что мне не захочется того, что в супермаркете не продается. Макс, я тебя очень сильно люблю, – пришлось Дашке добавить это предложение в ответ на окаменелое лицо несчастного супруга.

    – Ладно, пошел я. Слушай, ненасытный ты кашалот, а омаров в сливочном соусе нет желания испробовать?

    – В данную минуту нет. Может, захочется, когда вернёшься, а пока… шлю тебе в дорогу воздушный поцелуйчик, – дохнула прекрасная миледи в раскрытую ручку, и мирно улеглась на мягкую подушку.

    «А ведь ещё целых три месяца», – глубоко вздохнул Максим, погружаясь в плохо освещенную утробу февральской ночи.