Пирожное

                Не стыдись исповедовать грехи твои,
                и не удерживай течения реки.

                Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова

     Ванька стоял в углу.
     Он не понял за что: мама вдруг обиделась на него и послала в угол. Что это наказание, он понял, когда мама сказала ему стоять в углу не рядом с ёлкой, а в другом. Причём сказано это было нарочито громко и твёрдо. Ванька удивлённо посмотрел на маму, но она уже отвернулась. Отвернулась быстро, потому что заплакала: очень стало жалко сына, но воспитывать надо!.. Она же ясно и чётко сказала ему, глядя прямо в глаза:
     - Ванечка, пирожные будем кушать вместе с папой и Аней, за ужином. Сейчас не бери!
     Ванька стоял в углу первый раз в жизни, ковырялся в носу и думал: «Вот на улице холодно и козявки твёрдые. И пальчики холодные. И снег холодный. А дома тепло и пахнет пирожками. Но лучше на улице – там Колька и Андрей и можно валятся в сугробе. А дома козявки мягкие».
     Мама вынула противень из духовки и смазала пирожки кусочком сливочного масла. Слёзы подсохли и на щеках остались неровные белёсые дорожки. Она никак не могла понять, когда Ванька успел стащить и съесть пирожное. Он сам и ушёл из кухни в гостиную играть, подальше от соблазна.
     Сегодня был день, когда они познакомились со Славой, и она решила устроить праздничный семейный ужин: сделала пирожные, корзиночки из песочного теста с фруктами для всех четверых, а сейчас пекла пирожки с морковкой и яйцами, любимые пирожки для любимого. И ведь Ванька всё это время был в гостиной, играл, и сам для себя рассказывал Муху-Цокотуху, она слышала его бормотание. И когда успел?!
Ванька устал стоять просто так, без дела, да и козявки закончились. Подумал и лёг. Сначала на спину, но на спине видно только потолок, и он перевернулся на живот. Так видно много: ёлку, окно, сухой огрызок яблока под креслом, он его положил туда вчера вечером, пожарную машинку, теннисный шарик оранжевого цвета под вторым креслом. Над полом летело маленькое пёрышко, вот оно опустилось и заскользило прямо над ковром, раз - и вылетело из комнаты. Это было перышко из его куртки, он сегодня после утренней прогулки, не раздеваясь, прибежал посмотреть подарки под ёлкой. До Нового года ещё три дня, но вдруг Дед Мороз придёт пораньше?
     Мама прикрыла пирожки большим полотенцем, пусть отпыхиваются, и пошла на второй этаж, будить дочку. Это из-за её болезни (Вот угораздило на праздники заболеть!) Ванька не ходит в садик: и Аньку оставить не с кем, пока сына в садик отвозишь, да и он один не очень хочет по утрам собираться. Нет ещё привычки, только в конце октября устроили его в группу, к таким же трёхлеткам.
     Мама тихонько поднималась, но Анька уже не спала. Услышав мамины шаги, она вышла из спальни:
     - Мамочка, я проснулась.
     Вокруг рта дочки были пятнышки подсохшего крема, на пушистом халатике - россыпь из песочных крошек.
     - Мамулечка, такое вкусное пирожное ты испекла, я одно съела. Ведь моё было с вишенкой?
     - А ты когда успела спуститься?!
     - Мааам, ты когда пирожки в плиту засуняла, я спускалась попить. Но перехотела, взяла пироженку и обратно пошла.
     У мамы перехватило дыхание, застучало в висках. Чтобы не волновать дочку, она с деланным спокойствием повернулась, и начала медленно спускаться. Слёзы полились второй раз за праздничный день, она кляла себя за ошибку. Подошла к раковине, ополоснула лицо. Зашла в гостиную: Ванька с оранжевым шариком в правой руке, спал на ковре. Мама подошла и легла рядом. Анька посмотрела на это, подумала: «Я болею, мне нельзя лежать на полу» и взобралась на кресло.
     Мама тихонько, кончиками пальцев, гладила белёсые вихры сына, и придумывала слова, которыми будет извиняться. Ей было страшно стыдно за своё заблуждение.
     Ёлка через окно осветилась фарами, хлопнула дверца: Слава приехал пораньше, надо подниматься, пора праздновать.