Краткий отчет о долгих странствиях

Последний экзамен и окончание сессии триумфально завершила грандиозная попойка. На следующий день вплоть до вечера у Кота болела голова. И если еще вчера он был горд собой и радовался, что, в отличие от сокурсников до самого конца твердо держался на ногах, то сегодня он был близок к тому, чтобы дать себе обещание – никогда больше не пить.

Звонок, разорвавший тишину сумерек, показался Коту пыткой. Он потянулся, чтобы выключить телефон, однако, увидев имя звонившего, лишь тяжело вздохнул: его вызывал дядя.

– Кот, ты теперь на каникулах, и мне бы хотелось, чтобы ты мне помог.

– Дядя, в твоем распоряжении куча пациентов, зачем тебе я? – у Кота не было ни малейшего желания становится предметом дядиных исследований.

– Видишь ли, мне нужен человек с полностью здоровой психикой, которому я могу доверять, а мои пациенты…

– Понял, понял… – Коту захотелось поскорей закончить разговор и выйти на свежий воздух.

Прогуливаясь по набережной, он с облегчением чувствовал, что головная боль проходит и ее место начинают занимать разные мысли. Яркие огни растекались по темной реке неровными полосами – вода пылала желто-оранжевым пожаром, контрастируя с неосвещенными участками, о глубинах и тайнах которых можно было лишь догадываться. Мысли на поверхности ума живо реагировали на впечатления, которые щедро дарил ночной город, не затрагивая глубин сознания. Обосновавшись на ступенях, ведущих к воде, в той же беззаботной манере Кот стал думать над тем, чем займется на каникулах. Планов было немало, но теперь, возможно, они зависели от того, что завтра ему предложит дядя.

Кабинет психотерапевта, в который направлялся Кот, находился в старом здании водолечебницы. Дядю много раз приглашали к себе работать частные клиники, суля большие зарплаты и обилие состоятельных пациентов, но он неизменно отказывался, не давая никаких объяснений. Однако для Кота не было секретом дядино желание помогать тем, кто, действительно, нуждался в помощи и не имел возможности платить большие деньги за лечение. Также он знал, что нынешнее место работы позволяет дяде заниматься собственными исследованиями – изучением терапевтических свойств гипноза и внушения с применением вспомогательных средств – цвето-, музыкотерапии или изобретенных им приборов.

– Ты пришел! – встретил Кота дядя, энергично потирая руки.

Без лишних предисловий он повел племянника в комнату, где обычно уединялся с пациентами, и предложил ему расположиться на кушетке. Когда Кот вопросительно посмотрел на него, дядя сказал:

– Хочу, чтобы ты оценил мой новый метод гипноза. При помощи этого прибора, – он показал на небольшое устройство, из которого выходили провода, – я могу погрузить тебя в состояние, которое позволит тебе побывать, согласно твоему желанию, в любой точке мира, в любой эпохе. Если тебя что-то будет тревожить, нажми на эту кнопку, – и дядя вручил Коту маленький пульт с единственной кнопкой.

Кот не имел понятия, куда хочет отправиться. Он лежал на неудобной кушетке и перебирал в памяти известные из истории моменты, но ни на чем не мог остановиться.

– Дядя, выбери на свое усмотрение, – наконец сдался он и закрыл глаза.

Потеряв на короткое мгновение сознание, он вдруг очнулся в полумраке подвального помещения. Казалось, здесь царит неудержимое веселье. Парни его возраста и старше напивались спиртным, распевали скабрезные песни и, не скупясь, делились малопристойными историями из жизни. Странным в этой атмосфере было то, что все они были одеты в средневековые костюмы, и их это ничуть не смущало. Когда они хором вдруг выкрикнули «наш девиз: гулять до утра!», парень, сидевший рядом с Котом, простонал: «Мне плохо, помоги… ». Кот помог незнакомцу переступить через лавку, на которой они сидели, и повел его к выходу.

– Эй, зачем ты так напился? – по дороге упрекал его Кот.

– Не знаю, – стонал студент. – Мне плохо.

– Конечно, тебе будет плохо, – проворчал Кот, усаживая шатающегося ваганта на край тротуара.

– Не-е, ты не знаешь, почему мне так паршиво… – уловив неодобрительный тон собеседника, протянул студент. Он покачал головой, а потом, судорожно вздохнув, вдруг стал плакать.

– Я потерял Бога. Все детство я думал, что Иисус со мной. Но теперь чувствую пустоту вот здесь, – и он постучал себя в грудь.

Пьяное бормотание спутника под холодным моросящим дождем, чуждая атмосфера старого мира – этого хватило, чтобы чувствовать себя неуютно; возвращаться в кабак к шумному застолью тоже не хотелось, и Кот нажал на кнопку зажатого в руке пульта.

– Ну как, тебе понравилось? – дядины глаза горели интересом. – Я отправил тебя в твой универ на много веков назад.

– Не очень, – Кот не хотел огорчать дядю, но настроение после путешествия в прошлое у него было подавленное – ощущение, что он что-то потерял, не оставляло его.

– Я напишу тебе отчет. Ты же этого хочешь?

Дядя довольно похлопал Кота по плечу и сказал:

– Это не все. Приходи еще, со своим маршрутом. Нужно хотя бы три сеанса, чтобы я понял, какие области подсознания открываются больше всего.

Все еще пребывая в состоянии легкой депрессии, на следующий день Кот отправился бродить по городу. Как обычно во время летних отпусков, город казался полупустым. И если ранним утром жизнь в нем, если не кипела, то, по крайней мере, напоминала о себе приятными ароматами утреннего кофе на открытых террасах и сдобной выпечки, то к полудню, прячась от нещадной жары, она замирала, уходя под защиту толстых стен, в атмосферу кондиционированного воздуха.

Сам того не сознавая, Кот добрел до университета и, спасаясь от жары, нырнул в корпус, где располагалась университетская библиотека. В помещении читального зала, с его высокими потолками, и правда, было прохладно. Здесь никого не было, кроме дежурного библиотекаря. Женщина что-то читала, сидя за столом, и обратила внимание на посетителя, только когда он подошел к ней поближе.

– Мы временно не выдаем книги на дом, – объявила она.

Кот махнул рукой, показывая, что он и не собирался брать ничего с собой.

– Мне бы что-нибудь по теологии почитать, – пояснил он.

– Что именно? – библиотекарша посмотрела на него поверх очков.

– О поисках Бога…

– О, это очень обширная область, под это определение попадают почти все теологические труды, – она сделала паузу, а потом вдруг спросила:

– Кстати, вы – верующий?

Кот отрицательно покачал головой. В глазах женщины он не прочел ни осуждения, ни недоумения – ее мысль, похоже, витала где-то далеко. Позже, вернувшись к прерванной беседе, она взяла со стола книгу, которую недавно читала, и протянула ее Коту.

– Вот, книга о жизни Христа, купила своей внучке, могу дать почитать.

Наскоро перекусив бутербродом в кафе, Кот подставил разгоряченное лицо под струю холодного воздуха из кондиционера. Книга для детей была нетолстой, и он подумал, что может прочитать ее прямо здесь, попивая кофе и запивая его холодной водой. Он переворачивал страницу за страницей, рассматривая картинки и наскоро пробегая глазами по тексту, – история казалась знакомой. Когда он дошел до трогательной и печальной сцены в Гефсиманском саду, у него вдруг перехватило дыхание. Закашлявшись, он смутился и поспешно выбежал на улицу.

С драматическим завершением истории Кот познакомился уже дома. А после, к большому удивлению бабушки, попросил у нее томик Евангелия и до поздней ночи прочитывал каждый канонический текст от начала и до конца, недоумевая, как такого прекрасного человека не уберегли его же ученики, и как вообще могла его постигнуть такая страшная и несправедливая участь.

Когда на рассвете город стал робко наполняться звуками, Кот все еще не спал, в глазах его стояли слезы. Он чувствовал себя огорченным и разочарованным, однако к этому моменту в его голове созрело решение о том, куда он отправится во время следующего дядиного эксперимента.

О цели своего путешествия Кот ничего не сказал дяде. Укладываясь на покрытую чистой белой простыней кушетку, он лишь крепко зажал в руке «выключатель», как будто тот был его единственным гарантом безопасности.

Вскоре, как и задумывал, Кот очутился в долине Кедрон под западным склоном Елеонской горы. Темные силуэты олив покрывали землю глубокой тенью, не позволяя рассмотреть, есть ли кто в саду. Здесь, в Гефсимании, он снова почувствовал ту же печаль – состояние невосполнимой утраты, – что и при чтении Евангелий. Возможно, ее усиливало настроение троих мужчин – по всей видимости, учеников Иисуса. Кот подошел к ним и обнаружил, что, вопреки писаниям, все трое бодрствуют и, волнуясь о сокрытом деревьями Учителе, возносят молитву невидимому и непостижимому Богу.

Со свойственным юности максимализмом Кот ринулся вглубь сада, чтобы уговорить Иисуса бежать из этих мест – немедленно и как можно дальше. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как был пойман учениками.

– Отпустите меня, вы ничего не знаете! – напал на них Кот. – Ваш Учитель погибнет, если ничего не предпринять сейчас же!

Сильные руки усадили Кота под дерево, и большая грубая ладонь закрыла ему рот – сопротивляться было бесполезно.

С трудом дыша, Кот стал чувствовать, что его клонит в сон. В состоянии полузабытья ему послышался голос.

– Сын мой, ты не можешь изменить историю, пока человечество продолжает распинать Христа. Каждый раз, когда нарушаются данные им заповеди, которые многими воспринимаются всего лишь как нормы поведения, происходит потрясение пространства – гармония его нарушается. Как только прейдет последнее нарушение и все заповеди будут исполнены, история изменится.

Не столько уяснив сказанное, сколько уверовав в истинность этого парадоксального, на его взгляд, утверждения, Кот почувствовал себя спокойнее и отключился. Все еще пребывая под действием гипноза, его внутреннее «я» рвалось выполнить еще одну задачу – всячески облегчить Учителю Иисусу его последний путь.

Когда к Коту пришло осознание момента, он обнаружил, что находится на склоне горы, и вместе с зеваками, осудителями и теми, кто сострадал осужденным, медленно поднимается наверх. Продвижение замедлялось из-за центральной процессии, состоявшей из приговоренных к казни, – согнувшись под тяжелым грузом, они тащили поперечные балки будущих распятий. Погода портилась, небо заволакивали тучи, и стражники, сопровождавшие осужденных, то и дело ударами подгоняли их. Подобно тигру, выскакивающему из засады, Кот в один прыжок оказался у одного из концов балки, которая тяжким бременем лежала на плечах Учителя. Подстраиваясь под шаг Иисуса, он ухватился за край бревна и положил его себе на плечо. Сильный удар по голове заставил Кота утратить связь с потоком событий.

Когда он пришел в себя, то обнаружил, что с огромным трудом передвигается под тяжестью ноши, лежащей на его спине и накрепко привязанной веревками к рукам.

– Неужто я тащу на себе перекладину креста?! – поразился Кот и, заметив сбоку от себя согбенную фигуру Иисуса, пришел в смятение:

– Значит я – разбойник?! Тот, кто покаялся, или тот, другой?

Пот и слезы заливали его лицо, он не мог отдать себе отчет, сожалеет ли он о своих неблаговидных поступках, нарушивших мировую гармонию, или же попросту жалеет себя, страдающего. Потом он вдруг осознал, что, хоть и в жалком положении, но сейчас он находится в непосредственной близости от Христа.

– Учитель! – в отчаянии закричал Кот. – Почему я ничем не могу помочь тебе?!

– Каждый несет свой крест, – послышалось в ответ. – Безропотно неся свою ношу, ты облегчаешь мне мою. Ты не можешь взять на себя мою ношу, пока не завершишь свой крестный путь.

– Боже, что же ты такой впечатлительный и где побывал? – не мог успокоиться дядя, обрабатывая ссадины на плечах племянника. – Какая-такая голгофа тебя подстерегла?

Упоминание о Голгофе заставило Кота вздрогнуть, однако он не «раскололся».

– Я напишу тебе отчет, – сухо пообещал он и, отведя дядину руку, тщательно обрабатывающую каждую ранку, поднялся, чтобы уйти.

– Ты и в прошлый раз обещал мне отчет, – примирительным тоном произнес дядя.

– Но я должен сначала все осмыслить, прежде чем писать, я и сам многого не понимаю.

Кот не кривил душой и не пытался отделаться от обещания, данного дяде, но, взаправду, не мог понять, куда ведут его сокровенные желания, есть ли у них конечная цель или он всего лишь отдает дань смутному беспокойству, свойственному юности. Потому во время третьего сеанса он решил испытать прозорливость своего внутреннего естества, не ставя перед собой конкретных заданий.

Подозревая племянника в безрассудстве, дядя решил обезопасить его, несколько усложнив процесс эксперимента:

– На этот раз, хочешь ты этого или нет, я буду стимулировать твой участок мозга, который выполняет функции защиты от опасности. Ты сможешь лицезреть его активность при помощи голограммы, имеющей вид человека, и обращаться к ней всякий раз, когда почувствуешь опасность.

– Какая голограмма тебе по нраву: мудрец, воин или ребенок?

Кот порадовался решению дяди сопроводить его помощником, однако его немало удивила фигура ребенка в качестве защитника.

– Ты волен выбрать любой персонаж. Мудрец и воин позволят тебе полагаться на них и почувствовать себя комфортно и расслабленно. Ребенок же, как тот, кто сам нуждается в защите, заставит тебя мобилизовать все силы, чтобы избежать опасности.

В своей новой реальности Коту сначала казалось, что он сидит среди абсолютно пустынной местности, лишенной запахов и звуков. Потом, когда его чувства обострились, глаза подтвердили, что находится он в каменистой пустыне, слух зафиксировал характерные для нее шорохи, а обоняние подсказало, что воздух здесь пахнет пылью.

– А-а-а, помощник… – в какой-то момент и это осознание пришло к нему, когда неподалеку он заметил девочку лет семи в забавном детском комбинезоне и панаме.

– У тебя есть имя?

– Только если ты мне его дашь, – улыбнулась девочка.

– Тогда ладно, буду звать тебя просто девочкой или помощником.

Между тем, ветер становился сильнее, поднимая в воздух не только пыль, но и мелкие камни. Коту захотелось защитить девочку, особенно ее нежное личико. Догадываясь, что голограмма вовсе не нуждается в защите, Кот все же уступил инстинкту старшего брата и закрыл девочку собой. Так они и сидели, прижавшись друг к другу, пока ночь не сложила свои полномочия, утихомирив заодно и песчаную бурю.

Продрогнув от пронизывающего холода до мозга костей, на рассвете Кот уже чувствовал себя больным: его знобило и клонило в сон. Однако девчушка не позволила ему рассиживаться и потащила его дальше. Пока они брели под палящим солнцем, она что-то весело мурлыкала себе под нос, а потом вдруг спросила:

– Ты когда-нибудь задумывался, что значит искать Бога?

С трудом одолевая мучающее его недомогание, Кот пробормотал:

– Это что-то вроде погони за идеально прекрасным, чего на самом деле не существует в этом мире.

– Не существует? – с иронией в голосе переспросила девочка. – Посмотри, какая юркая ящерка. Она уже показывает, каким быстрым может быть Тот, кто превосходит все сущее. Красивый цветок подскажет о Его красоте, а безбрежный океан – о Его всеохватности. Так что ищешь ты?

– Это не я искал Бога, если помнишь, а мой товарищ. Я даже пока не знаю, что такое Бог. Может быть, я ищу то, что позволит мне оправдать свою жизнь и жизнь тех, кто убивает Христа…

Кот был не в силах рассуждать. С трудом дыша, он опустился у подножия каменной глыбы и забылся тяжелым, болезненным сном, в котором тащил на гору какой-то громоздкий груз. Разбудило его прикосновение к губам чего-то теплого, источавшего приятный домашний запах. Это девочка-помощница поднесла к его рту глиняную чашу, чтобы напоить ослабевшего спутника парным верблюжьим молоком.

Многодневное путешествие с караваном на север страны от ее южной окраины прошло для Кота, как один день. Он сильно окреп и внешне превратился в настоящего бедуина, хотя по сути им так и не стал, да и не мог: быть бедуином – значит приобрести особое знание общения с пустыней и звездным небом, особое проникновение в суть вещей и в сердце человека. И все же его можно было охарактеризовать теперь как человека, который прислушивается, как человека, склонного искать причины не среди очевидного уму, но, подобно мудрецам-кочевникам, – во вселенском разуме.

На окраине одного из городов, в которых останавливался караван, маленькая помощница Кота как-то приметила играющего на глиняной свистульке ребенка. На вопрос, где он взял игрушку с таким мелодичным звуком, он рассказал о светловолосом мальчике Иисусе, который учится гончарному делу у своего отца и часто дарит детям свои поделки.

Дом, где обитал начинающий мастер, найти оказалось нетрудно. Завидев его, беседующего с детьми, помощница тут же без стеснения устремилась к сверстникам. Не без удивления она рассматривала необычную для этих мест внешность юного мастера – его синие, слегка раскосые глаза, светло-русые вьющиеся волосы, любовалась она и мягкой манерой разговора, свидетельствующей о добросердечии.

Когда дети разошлись и помощница осталась наедине с мастером, он подарил ей свистульку в виде барашка, перед этим показав, как она играет. Кот, все это время наблюдавший за ними издали, вдруг почувствовал необыкновенную теплоту в сердце, быть может то, что чувствовал, когда в младенчестве мать прижимала его к груди. Он вдруг понял, что все его поиски воплотились в этом мальчике, в том безграничном чувстве любви, которую излучало его сердце. Он сделал глубокий вдох и на выдохе с радостным воодушевлением произнес: «Все. Нашел!»

– Что такое ты нашел, что так ликовал? – выспрашивал у Кота дядя, когда тот пришел в себя.

– Дядя ты – лучший, я так тебе благодарен!

И Кот, клятвенно заверив дядю, что в самое ближайшее время принесет ему все, что он хочет, выбежал наружу – в мир, который остро нуждался в том, чтобы настроить сердца на любовь, на постоянный поиск и утверждение всепринятия и всепрощения, готовый дать этому миру все, что ему недостает до того, чтобы мелодия Иисуса звучала в каждом сердце.