Жемчужина

Лето в разгаре, экипаж выполнял рейс в Геленджик. Старшая стюардесса поприветствовала пассажиров от имени командира корабля, пилота первого класса Кулагина Ильи Ивановича. Всё как обычно, полёт длился уже более часа.
Перед вылетом Кулагин внимательно ознакомился со сводкой погоды и выбрал оптимальный маршрут. Но, как правило, предвидеть наличие грозового фронта невозможно. Вот и на этот раз прямо по курсу возникла мощная гряда кучевых облаков.
– Как бы не попасть в болтанку. Смотрите, какие скопления туч. Точно вызовут турбулентность. Следи за бортовой навигацией, – сказал командир корабля второму пилоту.
– Не волнуйтесь, Илья Иванович. Наш самолёт перегрузки выдержит, сколько раз нас трясло!
– Оно, конечно, так. Но помню, ещё в лётном училище разбирали случай, когда командир экипажа недооценил мощь кучевого облака и самолёт вынырнул из него, как огурец, без крыльев.
– И что?
– Конечно, разбился. Да, покой нам только снится, – вздохнул Кулагин и, оценив визуально возможность продолжения полёта, запросил у диспетчера разрешение на обход зоны кучевых облаков над их верхней границей, чтобы не входить в зону ливневых осадков.
Диспетчер сообщил свободный эшелон, и командир плавно перевёл самолёт в режим набора высоты. Он навсегда запомнил слова наставника после того как  он, молодой и горячий курсант, резко переключил самолёт на снижение.
– Среди пассажиров всегда есть дети, им больно, ушки давит, – сказал ему инструктор укоризненно. Охота к резким, без надобности, изменениям высоты движения пропала у Ильи навсегда.
«Интересно всё происходит, – думал Илья Иванович. –Пассажиры, как правило, любуются кучевыми облаками, они кажутся им нежными воздушными барашками. Никто даже не предполагает, что струйные течения воздушных вихрей на скорости до трёхсот километров встречаются со спокойными потоками. Вот и возникает турбулентность. При этом пассажиры считают, что лишь от квалификации и опыта лётчика зависит, будет их трясти или нет. А самолёт идёт на автопилоте, и только при очень сильной болтанке капитан переводит его на ручное управление…»
Рейс приближался к завершению, пошли на снижение. Вновь зажглось табло «Пристегнуть ремни», в салоне самолёта быстро и чётко выполняли свою работу бортпроводники: проверяли, все ли пассажиры пристёгнуты, убраны ли столики, опасные предметы. Удивительно, но буквально в течение нескольких минут все бегающие по проходу дети уже сидели со своими родителями. О готовности к посадке доложили командиру корабля.
– Молодцы, профессионально сработали, – удовлетворённо заметил он.
Внизу чёрная пашня чередовалась со светлыми участками сухой выгоревшей травы. Лётчик знал, что прогревались эти пятна земли, бетон и океан не одинаково. Города разрослись настолько, что небоскрёбы тоже влияли на потоки горячего воздуха. Всё это образовывало столбы турбулентности даже при ясном небе, и они могли осложнить посадку самолёта. Так уж Илье Ивановичу сегодня повезло. Опытный пилот интуитивно почувствовал, что сейчас начнётся.
– Только бы пассажиры не разлетелись по салону, – озабоченно обратился он к экипажу. Затем перевёл самолёт на ручное управление, отрегулировал скорость, не допуская резкого перепада высоты и крена самолёта более десяти градусов.
А за бортом дождь гнал перед собой воздушные массы, создавая шкваловый ворот. Самолёт то проваливался в воздушную яму, то шарахался из стороны в сторону так, что казалось, фюзеляж разломится пополам или оторвутся крылья. Притихшие пассажиры вцепились в подлокотники. Почти у каждого где-то внутри, в животе, зрел страх. Он накатывал, охватывал всё сильнее, жуткие мысли лезли в голову и заставляли крепче держаться за кресла. Самолёт находился в зоне турбулентности всего пять минут, но таких бесконечно долгих и мучительных. Одни молились, другие ругались, кого-то тошнило, некоторые дети плакали… Лишь спокойное, уверенное поведение бортпроводников и ровный голос командира успокаивали пассажиров и возвращали веру, что всё под контролем опытного экипажа.
Наконец удалось вывести самолёт из опасной зоны и когда светопреставление закончилось, все облегчённо вздохнули. Последовавшую за болтанкой мягкую посадку восприняли как награду – счастливое окончание путешествия. По салону пронеслись аплодисменты.
* * *

Экипаж самолёта отдыхал перед следующим рейсом. Илья Иванович прогуливался по берегу моря. Уже загорелась вечерняя заря. Оранжево-красный диск солнца только что зачерпнул краем далёкую морскую гладь у горизонта.
Безрадостные мысли кружились, накатывались друг на друга, как волны морского прибоя. Подошёл критический для пилота возраст, и Кулагину предстояло расставание с авиацией. Самолёт, небо стали частью жизни, и уже трудно было представить себя без них. Неужели он, здоровый, ещё полный сил мужчина останется не у дел, выброшенный из привычной жизненной колеи? Именно этот рейс, последний для него в качестве командира воздушного лайнера, оказался таким непростым. Конечно, предстоят ещё редкие полёты, но постепенно и они сойдут на нет, а там и увольнение. Печально…
Грустно ещё и потому, что навалилось всё как-то сразу. В последний год абсолютно разладились отношения с женой. После двадцати с лишним лет совместной жизни его, как мальчишку, выставили в отдельную комнату. Алёна объявила, что не хочет больше быть с ним. Целеустремлённый, волевой и решительный в профессии, он вдруг запутался, растерялся в личной жизни. Мучился, не мог с этим смириться, хотя понимал: чувства остыли, жена его разлюбила. А может, и не любила?
«И всё у нас с тобой без перемен, живём мы под одною крышей. Но нет любви,  нет глаз тепла взамен. Я тонов сердца твоего не слышу.», – мысленно повторял и повторял Илья..
Теперь каждый сам по себе, со своими интересами, бюджетом, кастрюлями, территорией в квартире.
–Только подруг своих сюда не води, – предупредила как-то Алёна.
К чему это сказано, почему? Непонятно. Никто, кроме Алёны, сейчас его не интересовал. Это был его второй брак, из-за любви к своей Алёнке он ушёл тогда из семьи. Время, конечно, наложило на неё свой отпечаток, но Кулагин и сейчас помнил, какой увидел Алёну в первый раз.
Она стояла на перроне, такая загорелая, с развевающимися золотистыми в лучах солнца волосами. Ему почудилось, что девушка вся светилась, как удивительная жемчужина.
Роман развивался стремительно. Казалось, вот она, та единственная женщина, счастье, любовь на всю жизнь.
Его отношения в первом браке с Ниной переживали кризис, и Алёна без особого труда увела его от жены. И хотя прошло уже столько лет, он всегда чувствовал вину перед своей бывшей и оставленным восьмилетним сыном.
Волной нахлынули воспоминания… Олежка родился недоношенным, слабеньким. Первый год его жизни оказался настоящим испытанием. Илья старался изо всех сил. Унего лучше, чем у Нины, получалось пеленать, убаюкивать и успокаивать малыша. Он стирал, гладил пелёнки, делал всё, чтобы ребёнок развивался нормально.
Даже после того, как во втором браке родилась дочь Светочка, он по мере сил продолжал участвовать в воспитании сына, встречался с ним, помогал материально. Но при каждом расставании отводил взгляд. Невероятно тяжело было смотреть в грустные глаза ребёнка. Угнетало сознание, что этого недостаточно, всё равно он приходящий папа, а мальчик – безотцовщина. Большую часть свободного от рейсов времени Илья проводил с новой семьёй.
Казалось, всё хорошо. Отчего же жизнь в семье разладилась, когда? Из памяти не стиралась горькая, постоянно саднящая обида. На свадьбе дочери он смог присутствовать только в ЗАГСе. Как сказала Алёна, «для тебя место в ресторане не заказано». А он ждал эту свадьбу, готовился, купил новый костюм, туфли, участвовал деньгами… даже в голову не приходило, что с ним могут так поступить. Но, как всегда, возражать и скандалить не стал.
«Почему, за что?» – стучало в висках.
Илья зашёл в ближайшее кафе, двести грамм коньяка выпил залпом. Хмель не брал. Он старался не думать, забыть те обидные слова и всё повторял:
– Это мне за предательство, за то, как я поступил с Ниной и сыном. Вот оно, возмездие, не заставило себя ждать!
Да ладно, бог с ней, с моей обидой! Главное, пусть у дочери всё будет хорошо, пусть она будет счастлива!

Галька хрустела и с шелестом пересыпалась под ногами, создавая невесёлый фон грустным воспоминаниям. Он не мог взять в толк, когда из семьи ушли любовь и взаимопонимание. В какой момент и почему он стал не нужен не только жене, но и дочери. На работе он уважаемый человек, опытный пилот и руководитель, решительный и смелый, к его мнению прислушиваются. Но не в семье. Искал и не находил ответа на свои вопросы.
Возможно, изначально Алёна вышла за него замуж по расчёту, многие девушки мечтали в те годы стать женой лётчика. Импозантная внешность, красивая синяя форма, хорошая зарплата, интересная, обеспеченная жизнь… Кулагин и раньше задумывался: а любим ли он Алёной? Скорее всего, нет. Бывало, чашку чаю после полёта не нальёт. Но прогонял, выкидывал в то время горькие мысли из головы. Верить в это не хотелось.
Ещё одна причина – Алёна моложе на одиннадцать лет. Любила красивую беззаботную жизнь, ходить в гости, путешествовать. Дома ей не сиделось. Ему же, наоборот, в свободное время хотелось покоя,  побыть дома с семьёй.
Он вновь и вновь пытался найти объяснение. В молодости Илья Иванович увлечённо рассказывал о небе, красоте земли с высоты, о разных странах, где побывал… И она ждала романтики, а жизнь преподносила сюрпризы и трудности. Муж постоянно был в рейсах, и ей приходилось брать на себя решение мужских задач по дому. Она даже поступила в автошколу и получила права, чтобы возить дочку на дачу. А в последнее время ещё и денег он стал приносить меньше. Вот и не совпадали интересы, он не справился с её энергией, отошёл на второй план; выходит, не оправдал ожиданий. Ну а дочь – вся в своей семье, любви, скоро у неё будет ребёнок. Наверное, ей сейчас не до отца…

* * *

Темнело. Волны пенились, набегали, тащили шуршащую гальку обратно в море, хлопали, словно в ладушки, разбиваясь о волнорез, рассыпались множеством брызг. Кулагин ощущал на лице их свежесть. Живительная влага успокаивала, напряжение потихоньку отпускало. Хотелось расслабиться и забыться. Навстречу, в обнимку, босиком по мокрой кромке песка шла пара влюблённых. Илье Ивановичу так захотелось вернуться в то время, когда он тоже был счастлив и любим.
«Но всё это ушло безвозвратно», – с болью подумал он.
Пляж закончился. Вдалеке горел огонёк. Кулагин подошёл ближе и увидел: у костерка копошился мальчонка лет двенадцати.
«Вот бы вернуться в детство, стать таким же беззаботным и свободным, как этот мальчик», – подумал мужчина, а затем, спросив разрешения, присел на большой камень у костра.
– Вы, дядя, лётчик? Настоящий? – мальчик внимательно посмотрел на его фуражку. – А меня Олегом зовут!
От неожиданности Илья Иванович даже вздрогнул. Паренёк оказался тёзкой его сына!
«Надо же, такое совпадение!» – пронеслось волной. Он заметил печальный взгляд и невесёлое настроение своего неожиданного собеседника.
–Почему ты грустишь в одиночестве?
– Да так, от нас папка ушёл… – В глазах подростка блеснули слёзы, и он сжал губы, чтобы не расплакаться.
– Во-о-от оно что. Ты держись, может, всё ещё наладится, – проговорил Илья Иванович, думая о том, что, наверное, такую же боль испытал тогда его Олежка… И жаль, что уже ничего не исправить. На его глазах навернулись слёзы.
– Дядь, вы чего? – вопрос мальчишки вернул мужчину в реальность.
– У меня тоже неприятности. –Они оба замолчали.

* * *

В закопчённом котелке, как оказалось, варились мидии.
– Угощайтесь, – предложил Олег и протянул плоскую, как тарелочка, ракушку с готовыми моллюсками. Кулагин попробовал – понравилось, вкусно. Мидии пахли морем, укропом и напоминали раков, которых они когда-то ловили  с дочкой в карьере и также кипятили на костре…
Неожиданно во рту Ильи что-то хрустнуло, он чуть не сломал зуб. Это оказалась жемчужина. Красивая, несколько вытянутой формы, она лежала на его ладони, переливаясь перламутром.
– Вот это да! Как вам повезло, – воскликнул мальчик. – Ещё никому из наших пацанов жемчужины не попадались. А мы ловили мидии много раз.
– Я тоже не слышал, что они водятся здесь, у этого берега, – подтвердил Илья.
«А ведь имя и неожиданная находка не случайны, всё это имеет свой глубокий смысл», – вдруг понял он. И ему даже показалось, что жемчужина на раскрытой ладони засветилась мягким светом лунного камня, маня и обещая перемены к лучшему.
«А что? Я ещё многое смогу. Нельзя летать – стану механиком, инструктором, да мало ли кем! Найду для себя достойное занятие. И с Алёной надо сесть и откровенно поговорить. Любовь не могла просто так уйти, оставив лишь горечь воспоминаний и щемящую боль!»
Эти мысли принесли облегчение и веру, что он преодолеет все испытания. Кулагин почувствовал прилив сил, понял, что настало время действовать. Хватит пасовать перед трудностями. Быть сильным и решительным нужно не только в профессии. И он станет таким!
Находка лётчика раззадорила Олега, и он принялся искать жемчуг в остальных мидиях. Искал и… не находил.
– Что, дружок, не всегда везёт в этой жизни? А ты всё равно верь в удачу и жди её.
И тут Кулагин встал и вложил жемчужину в ладонь мальчишки. Другой рукой он с улыбкой похлопал Олега по плечу и с уверенностью произнёс:
– Всё будет хорошо. Возьми. Пусть она останется у тебя. На удачу!