Блок. Я ухо приложил к земле... Прочтение

 «Я ухо приложил к земле…»
 







                Я ухо приложил к земле.
                Я муки криком не нарушу.
                Ты слишком хриплым стоном душу
                Бессмертную томишь во мгле!
                Эй, встань и загорись и жги!
                Эй, подними свой верный молот,
                Чтоб молнией живой расколот
                Был мрак, где не видать ни зги!
                Ты роешься, подземный крот!
                Я слышу трудный, хриплый голос...
                Не медли. Помни: слабый колос
                Под их секирой упадет…
                Как зерна, злую землю рой
                И выходи на свет. И ведай:
                За их случайною победой
                Роится сумрак гробовой.
                Лелей, пои, таи ту новь,
                Пройдет весна – над этой новью,
                Вспоенная твоею кровью,
                Созреет новая любовь.
                3 июня 1907

 
Из Примечаний к данному стихотворению в  «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах»  А.А. Блока:
     «
     – «Я ухо приложил к земле». – Строка дословно повторяет начальный стих одноименного стихотворения Ф. Сологуба 1900 г.;
 
     [
Ф. Сологуб:

                «Я ухо приложил к земле,
                Чтобы услышать конский топот, —
                Но только ропот, только шёпот
                Ко мне доходит по земле.
                Нет громких стуков, нет покоя,
                Но кто же шепчет, и о чём?
                Кто под моим лежит плечом
                И уху не дает покоя?
                Ползет червяк? Растёт трава?
                Вода ли капает до глины?
                Молчат окрестные долины,
                Земля суха, тиха трава.
                Пророчит что-то тихий шёпот?
                Иль, может быть, зовёт меня,
                К покою вечному клоня,
                Печальный ропот, темный шёпот?»
     ]

     Другой источник – предание о воеводе войска Дмитрия Донского – Дмитрии Боброке-Волынце, который в канун Куликовской битвы приник правым ухом к земле и услышал со стороны вражьего стана женский плач, а со стороны своего – девичий стон, что предвещало, по его истолкованию, победу над татарами ценой  гибели многих русских воинов (см.: Сказание о Мамаевом побоище.
     …Образ "земли" как живого, стонущего существа соотносим  с образом "матери родины" в  заметке Блока 1910 г., где "Родина – это огромное, родное, дышащее (... ) бесконечно древнее  существо"  ((Ответ Мережковскому)). Ср. с призывом-вопросом  в статье  Блока "Безвременье" (1906): "Приложим ухо к земле родной и близкой: бьется ли еще сердце матери?".
     Мотив "слушания земли" в контексте цикла  связан со сквозной в творчестве Блока темой пророческого ведения поэта, его "вслушивания" в "подземные гулы" истории.

     – «Эй, встань и загорись и жги!» –  Образно-лексическая реминисценция стих. Пушкина "Пророк" (1826):  "Восстань ( ... ) глаголом жги( ... )".

     – «Эй, подними свой верный молот, // Чтоб  молнией живой расколот...» – и след. – Реминисценция рифмующихся строк из стих. Андрея Белого "Осень" (1903): "С размаху свой  пустил железный молот ( ... ) И видел я – небесный свод расколот".
Перефразируя эти строки, Блок приводил их в письме к Андрею Белому от 7 апреля 1904 г.  (в ином по сравнению с данным стихотворением контексте). Символика "молота" и "молнии"  связана с мифопоэтическими представлениями о них как "орудиях" богов. Ср. с аналогичной  атрибутикой в славянских, германских, скандинавских мифах.
     "Молот" и "молния" – в русской и европейской поэзии постоянные атрибуты образа титана-пролетария, вступившего в борьбу со  "старым миром".

     [
     Но всё-таки Блоку ближе молот Андрея Белого, а не пролетария. Сравните.
«Том I», «Распутья» (посвящение А. Белому):

                «…Впереди покраснела заря.
                Кто-то звонким, взывающим молотом
                Воздвигал столпы алтаря.
                18 октября 1903»

«Том II», «Разные стихотворения» «Поет, краснея, медь…»:

                «Поет, краснея, медь. Над горном
                Стою – и карлик служит мне;
               
                …Сбылось немного – слишком много,
                И в гроб переплавляю медь

                Тогда – огромен бледным телом –
                Я красной медью зазвучу.
                4 июля 1904»

«Том II», «Снежная маска», «Настигнутый метелью»:

                «…И снежных вихрей подъятый молот
                Бросил нас в бездну, где искры неслись,
                Где снежинки пугливо вились...
                3 января 1907»
     ]

     – «Ты роешься, подземный крот!» – Ср.: "Ты славно роешь землю, старый крот! Годишься в рудокопы" – эти слова Гамлет произносит в ответ на раздающийся из-под земли голос Призрака-отца, требующего возмездия (реминисценция указана В.Н. Орловым; цит. по кн.: Шекспир В. Гамлет принц датский / В новом пер. А.Л. Соколовского. СПб., 1883. С. 34; это издание имелось у Блока, см.: ББО-2. С. 390).
     »

     – «За их случайною победой…» – “секира” срезала “мыслящий тростник”, но всё равно –“зерна” упадут, и:
 
                Пройдет весна –
                …Созреет новая любовь.

(Блок данный круговорот помнит ещё с «тома I», со «Стихов о Прекрасной Даме»:

                «Но голос мой, как воздух свежий,
                Пропел давно…

                …Как там качается в листве
                Забытый, блеклый, мертвый колос.
                10 октября 1902»)
 
     И характерно, что для Блока новая жизнь – это новая любовь. 1907 год – ему всего лишь 27 лет.
     Но раньше он взывал к небесным женщинам, теперь  смотрит вниз, в землю, и обращается к молотобойцу.  И отчетлива картина грядущего явления – разворачивается, взрывается земля, и появляется он:

                Эй, встань и загорись и жги!
                Эй, подними свой верный молот,
                Чтоб молнией живой расколот
                Был мрак…

     …Мрак будет расколот, и своими обломками погребёт Родину. Сто с лишним лет прошло, до сих пор разгрести не можем.

    А было так:
               «Душа молчит. В холодном небе
                Всё те же звезды ей горят.
                Кругом о злате иль о хлебе
                Народы шумные кричат…
                Она молчит, – и внемлет крикам,
                И зрит далекие миры,
                Но в одиночестве двуликом
                Готовит чудные дары,
               
                Дары своим богам готовит
                И, умащенная, в тиши,
                Неустающим слухом ловит
                Далекий зов другой души…

                Так – белых птиц над океаном
                Неразлученные сердца
                Звучат призывом за туманом,
                Понятным им лишь до конца.
                3 февраля 1901»


Итак,

                Я ухо приложил к земле.
                Я муки криком не нарушу.
                Ты слишком хриплым стоном душу
                Бессмертную томишь во мгле!

     После страшной битвы, в которой некие “они” одержали  “случайную победу”,  герой стихотворения вышел на поле битвы, «ухо приложил к земле» и услышал “хриплые стоны” и “трудный, хриплый голос”  вбитого в землю богатыря. И он призывает его вновь “выйти на свет”, ставя в пример зарытое зерно.
     В «Примечаниях» вспоминают Куликово поле, мне больше похоже на Калку, когда татары устроили помост прямо на сдавшихся русских князьях и всю ночь пировали, раздавив  их.