Как я обучал иностранным языкам

Сразу хочу предупредить уважаемого читателя, что все истории, изложенные здесь правда и только правда. Говорю это, положа руку на Библию, как президент Америки во время присяги.
Мне кажется, что они и так забавны, без всяких преувеличений, так свойственных писателям.
Так вот, начнем.
Звонит мне юная особа (судя по голосу) и звонким уверенным голосом предлагает позаниматься английским с ее ребенком.
Я, естественно, задаю ей формальный вопрос, сколько лет ребенку и в каком он классе.
Тут я слышу какой-то писк и хныканье и спрашиваю: «Это ваш ребенок?»
Ничуть не смущаясь, она отвечает: - Да, моему дорогому Ванечке пока только полгодика. Мы сейчас как раз гуляем с ним в колясочке.
- Погодите,-  интересуюсь я, - а как вы представляете себе наши занятия?»
- А вы будете гулять с ним в коляске и рассказывать ему какие-нибудь стишки на английском или петь английские детские песенки.»
Я приуныл и спрашиваю:- А вы уверены, что у меня хорошие голосовые данные?
- О, не волнуйтесь об этом, пожалуйста, - убежденно говорит она, - Ванечка обычно крепко спит на свежем воздухе.»
- И как долго вы обычно гуляете?- спрашиваю я.
- По три часа два раза в день. И поспешно добавляет: - Ну вам, конечно, не нужно будет гулять два раза. Хватит и одного.»
Хватит мне и ни одного, решил я и вежливо с ней попрощался.

Другой случай. Тоже звонит молодая мамаша и предлагает мне заниматься с ее дочкой, которой (Ура!) уже пять лет. (О, думаю я, это совсем другое дело.)
А вслух говорю: - Послушайте, мне уже пятьдесят лет, у меня нет внуков и я не знаю, как и чем можно заниматься с маленькими детьми.
- Может быть вам лучше найти какую-нибудь студенточку, которая будет играть с ней в английские игры и петь ей английские песенки.
- Нет-нет, - отвечает мне мама. – Мы хотим, чтобы с нашей дочкой занимались именно вы. У вас такой большой опыт преподавания.
Я использую последний шанс и говорю, что мой урок длится полтора часа, а с девочкой пяти лет можно заниматься максимум полчаса.
- Не волнуйтесь, отвечает мама, мы будем платить вам как за полный урок.
Ну что делать, попытка не пытка, да и опыт новый мне не помешает, подумал я и согласился.
И вот я приезжаю в красивый дом в центре Москвы, обнесенный высоким забором.
Мамаша представляет мне маленькую очаровательную девочку, этакую дюймовочку, муси-пуси, которой на самом деле не пять, а только четыре годика (это я позже узнал у нее самой), проводит нас в ее детскую игровую комнату и оставляет наедине. Что мне делать, с чего начать? Опыта никакого, в детском садике я никогда не работал. И я даже не знаю как будет муси-пуси по-английски.
Я сажусь с ней рядом на пол и начинаю говорить ей разные английские простые слова, пытаясь вызвать у нее хоть какой-нибудь интерес, а она через пять минут начинает играть в свои игрушки.
Тогда я предлагаю ей играть в игрушки со мной и называть их по-английски.
О друзья, как давно я не играл в игрушки!
Так я (но не она) промучился полчаса и, получив заслуженное (незаслуженное) вознаграждение, отправился домой.
Мало попросил, думал я всю дорогу.
В результате, меня хватило еще на два таких «урока», после чего я взмолился и попросил мамашу отпустить меня на все четыре стороны.
Покидал я их прекрасный дом с большим облегчением.

Еще один случай. Звонит телефон. Мама говорит мне: «Мой сын давно болен, но хочет выучить английский. И добавляет: - Он никуда не выходит, ни с кем не общается, скучает, английский - это то, что его по-настоящему заинтересовало, - и называет мне адрес в Малаховке.
Я, со свойственной мне впечатлительностью, начинаю представлять себе бледного, больного юношу, прикованного к постели, единственной радостью и отдушиной в жизни которого будет изучение прекрасного языка, который я так люблю, языка Шекспира и принцессы Дианы.
Приезжаю туда на машине.
В прекрасном старом сосновом лесу, за высоким кирпичным забором вижу прекрасный особняк.
Открывает ворота, как и положено, охранник.
Провожает меня в холл, где меня встречает служанка, и ведет меня дальше по анфиладе комнат.
Особняк роскошен восточной роскошью.
Особенно меня поразила громадная люстра в холле, совершенно неуместная в современных квартирах и, более уместная, на мой непросвещенный взгляд, в холле старинной гостиницы. (Нечто подобное я видел в холле гостиницы Хилтон в Нью-Йорке.)
Наконец мы достигаем комнаты юноши, где меня передают третьей служанке, которая оказалась няней или медсестрой этого мальчика.
И тут я увидел его. Да, с первого взгляда было ясно, что он болен физически, но, посмотрев ему в глаза, я понял, что он болен еще и психически.
Мы уселись за стол, а няня поодаль в углу комнаты. На мою робкую просьбу оставить нас одних, она просто пересела в коридор, оставив дверь открытой.
Глядя в его пустые, безумные глаза, я начал предлагать ему, то почитать детскую книгу, то повторять за мной названия разных предметов.
Узнав, что он любит футбол, я попытался поговорить с ним о футболе, как вдруг он сказал: - Я хочу тебя ударить!?
(Я даже не понял сначала. Тебя-тебе? Пенальти, что-ли? Я так не играю.)
Я, естественно, пропустил эту ремарку мимо ушей и попытался отвлечь его внимание рассказом о чем-то веселом, как он снова заявил:- Я хочу тебя ударить, - и начал подниматься из-за стола по направлению ко мне.
Я нервно подумал, что зря  выставил нянечку за дверь, как она уже спешила мне на помощь...
Бедная мама, я уверен, наблюдала за этой сценой через видеокамеру и не вышла ко мне, да и ни к чему это было…

А как вам мальчик Федя, 13 лет, проживающий в престижном коттеджном поселке, который занимался английским только в положении лежа на диване, и каждый раз, ошибаясь в неправильных глаголах, (видимо, от возмущения) начинал визжать как поросенок и дрыгать ногами в воздухе. К нам в комнату заглядывала его мама, которая обычно говорила: - Феденька, а можно потише. И закрывала дверь.

Однажды, я занимался со Стасиком, хорошо воспитанным мальчиком 10 лет, который во время урока вдруг начинал плакать. Я никак не мог понять почему. На мои вопросы он чего-то мямлил невразумительно. Наконец, когда я всерьез начал допытываться и даже пригрозил ему, что расскажу маме, он признался, что очень обижается, когда я его перебиваю.
И верно. Я, обычно, пресекаю всякие посторонние разговоры, которые так любят заводить некоторые ученики, дабы развлечься болтовней, а тут...такая реакция.
Ну не привык человек в 10 лет, чтобы его перебивали и не давали закончить мысль.  Что поделаешь. С этого момента я терпеливо выслушивал его мысли до конца.

Помимо английского, я преподаю еще и датский язык, на котором я говорю совершенно свободно.
(15 лет работал с датчанами.)
И вот на мою почту приходит сообщение от молодого человека, который говорит мне, что он хочет изучать датский язык, что ему 18 лет, он очень мотивирован, готов посвятить датскому все свободное время.
Вот повезло, так повезло, думаю я, и возраст подходящий и мотивация-то какая!
Продолжаю переговоры через электронную почту: где живет, в какие дни и часы может заниматься.
Уж если везет, так везет: и живет на моей линии метро и заниматься может в часы, которые мне удобны.
И я пишу ему: Что-же мы все по почте общаемся, давай созвонимся и продолжим беседу по телефону.
А он пишет мне: К сожалению, я совершенно глухой, но я хорошо умею читать по губам, так что не волнуйтесь, проблем не будет.
Датский язык, к слову сказать, имеет очень трудное произношение, которое даже людям с хорошим слухом не всегда удается уловить, а тут по губам…

А вот самый пикантный случай в моей преподавательской частной практике.
Это было давно, лет пятнадцать назад.
Одна молодая особа, познакомившись с иностранцем, голландцем, который приезжал тогда в Москву в составе иностранного рок-ансамбля, так впечатлила его, что он пообещал ей жениться.
Она сразу поставила передо мной следующую задачу: на получение визы в Голландию требуется три месяца, так что через три месяца она должна научиться сносно говорить на английском.
Заниматься придется очень интенсивно, заявил я, и она сказала, что готова заниматься каждый день.
Такого у меня еще никогда не было.
Мы занимались каждый день семь дней в неделю сначала по полтора часа (два академических часа, как в университетах).
Потом добавили еще час, то есть два часа и пятнадцать минут.
А когда и этого показалось мало, добавили еще час, то есть стали заниматься три полных часа.
Бедная девочка, как же она старалась.
Это был ее, возможно, единственный шанс выйти замуж за иностранца, и не простого работягу, а голландскую рок звезду. ( И довольно симпатичную. Рослый такой парень под метр девяносто. Она показывала мне его фото.)
А знаете, где они познакомились?
В ночном клубе, где она работала ночной бабочкой.
Ей было трудно заниматься днем, потому что полночи она работала и днем была довольно сонливой.
Мы занимались у нее на съемной квартире, которую она делила с двумя подругами.
Все они были приезжими из провинции.
Где-то через месяц ей, наверное, жалко стало тех денег, которые она платила мне за уроки, и она стала встречать меня в легком полупрозрачном халатике.
Мало того, не пробудив во мне требуемой реакции, она стала ложиться в довольно соблазнительной позе, на белую, пушистую шкуру какого-то зверя, раскинутую на полу, заявив, что так ей удобней, так она лучше воспринимает английские фразы.
Тогда я заявил ей, что я тоже буду лежать на диване, так как сидеть на нем три часа довольно утомительно.
Представьте теперь наши с ней уроки: маленькая полуголая соблазнительная гейша на полу и строгий учитель на диване, с учебником в руках.
Что было бы, если эту картину увидели мои друзья!
Но им я об этом никогда не рассказывал.
Они бы мне не поверили.
Так мы и занимались с ней три месяца.
А потом она поехала к нему и там с порога поругалась с его матерью, которая сразу распознала в ней девицу легкого поведения.
Бедная Лиза! Столько сил и денег было потрачено напрасно!

Ну вот, я пока описал случаи, которые вспомнил. Если вспомню еще, дополню этот рассказ.
Пока.
Good-bye!