По Мещёре с родственницей Есенина

Борис Родоман

ПО МЕЩЁРЕ С  РОДСТВЕННИЦЕЙ ЕСЕНИНА

        В 1982 г. мой друг,  большой  интеллектуал Володя Каганский познакомил меня с некоей Наташей. Она работала на телевидении и получила от коллеги прозвище TV-Nate (тивинэйт). Я, как обычно, взыграл душой и телом и провернул с новенькой девушкой стандартную романтическую прогулку вдвоём от платформы Подосинки вдоль реки Нерской, а через некоторое время  направился с ней в многодневный поход по Рязанской Мещёре.
        Нас чуть ли не на автовокзале настиг Володя Канюков, прораб-строитель, организатор многих коллективных мероприятий, и неожиданно всучил мне ещё одну девушку, совершенно не знакомую. Имени её не помню, назову Татьяной. Тем самым хрупкая мечта побыть наедине с Наташей была сразу же разбита, но прекрасный ландшафт от этого никуда не делся; возможность подарить его спутницам оставалась. Татьяна была высокой и худой, в отличие от Наташи, невысокой и более кругленькой. Мы вышли из автобуса в Спас-Клепиках и направились  на юг, вдоль реки Пры.
        Наташа сказала, что она – потомок близких родственников Сергея Есенина. Это меня вдохновило. Ведь мы и шли по знаменитым есенинским местам, в сторону его родного села.
        На фоне и лоне сельской природы телевизионная Наташа расчувствовалась: хорошо бы покинуть Москву, жить в деревне с простым русским народом, отдохнуть от крикливых евреев.  Стать простой деревенской женщиной, доить коров, продавать творог. И даже сама ощущала себя коровой.
        – Мне кажется, что я сейчас отелюсь!
        В конце ХХ века в дальнем Подмосковье ещё водились круглогодичные местные жители, встречалась даже молодёжь. Наташину духовную коровью охоту словно телепатически  почуял потенциальный осеменитель. Им оказался натуральный абориген, местный молодой тракторист, распахивавший тут свою колхозно-совхозную ниву. Он к нам приклеился ещё в обед, но не покинул  и вечером. Имени его не помню, назову Сергеем. Он бросил свою работу и, не имея никаких вещей и припасов, потащился с нами в многодневный поход.
        Наташа и Сергей трахались ночью в лесной чаще, а я и Татьяна притворялись спящими по бокам палатки и терпеливо ждали, пока партнёры кончат и завалятся между нами. Сергей клал Наташу между собой и Татьяной, а я, как обычно, лежал на левой стороне палатки, на правом боку, спиной к народу.
        На следующий день мы пересекали лесной массив между рекой Прой и шоссе Рязань – Спас-Клепики. Мещёрская дорога коварная, странно извилистая, обходит болото, но с непривычки кажется, что мы заблудились, идём не туда, и доверие ко мне исчезает, возникают споры. Всё же вышли на шоссе, как намечалось. В полной темноте в кузове попутной автомашины-хлебовозки нас привезли в Солотчу. Задерживаться там не стали, никаких до100прим  не осматривали, а сразу пошли через широченную окскую пойму, терзавшую меня тревогой: как мы переправимся через реку? Но лодка нашлась, и мы благополучно переночевали в деревне, в избе у местных жителей.
        Утром Татьяна нас покинула, и больше я её никогда не видел. Мы трое продолжили путь в сторону села Константинова – родины великого поэта. Но прежде, чем туда явиться, Наташа пожелала посетить своё родовое  имение,  поклониться могилам предков. Вплотную к усадьбе Наташа меня и Сергея не подпустила, дабы побыть со своими ощу-щениями без свидетелей. Она нас оставила не надолго в красно-ржавом покосившемся павильоне автобусной остановки.
        Сергей сказал, что он, слесарь и сварщик, мог бы построить такой павильон, и гораздо лучше. Слегка уязвил меня, городского интеллигента-паразита, якобы не способного к плодотворному физисиському труду. Но такое мнение несправедливо. Я и Володя Канюков вместе построили фюзеляж для дельтаплана. Я овладел немного слесарным мастерством, делал даже болты. В 1986 г., на  третьем или четвёртом полёте Володя Канюков грохнулся насмерть, оставив сиротеть двух вдов и одну маленькую дочь.
        И со столярным делом у меня отношения хорошие. После въезда в новую квартиру в 2000 г. я оборудовал без всяких помощников много стеллажей, шкафов и ящиков, всего 68 (шестьдесят восемь!) полок.
        От Константинова мы отошли за реку и поставили палатку кое-как, без костра и кухни, перекусили сухомяткой. Сергей и Наташа выпили поллитровую бутылку «вермута» (бормотухи) (19 градусов) из местного магазина. Удовлетворив Наташу, Сергей приблизился ко мне.
        – Что, если я тебя сейчас зарежу? 
        – Ну, я надеюсь, ты этого не сделаешь.
        Наташа  была на родине Есенина впервые, но посетить его дом-музей (избу) наотрез отказалась.
        – Как,  почему?! Ты же его родственница!
        – А вот не хочу, и всё!
        Я отделился от «друзей» и без них прошёл экскурсионный конвейер. (Не в первый раз здесь, конечно). Музей-заповедник – отгороженная часть сохранённой натуральной деревни, а вокруг – современные постройки.
        Мы пообедали в ресторане. Денег у моих спутников не было. Они взяли у меня  взаймы 10 (десять) рублей. Сумма, по тем временам, не малая. В наши дни (2023-й г.) это может быть и 10 тыс. р., и даже больше, по некоторым товарам и услугам.  (Скажу, забегая вперёд, что деньги эти были мне возвращены, т.е. переданы через кого-то от Наташи, в Москве своевременно).
        После обеда я объявил своим спутникам, что их покидаю. Меня уговаривали остаться, а Наташа изобразила даже некоторую грусть, но я был не по кол ебим.
        Воспользовался катером-теплоходом. В Рязани, как дурак, метался между двумя железнодорожными вокзалами, расположенными поблизости. Из Рязани-Второй отбыл поездом дальнего следования. В почти безлюдном плацкартном вагоне меня допрашивала милиция: кто я такой, зачем еду в Москву. В СССР опять шёл какой-то международный фестиваль или даже Олимпиада. Из столицы повыгоняли бомжей и нищих.
        Абсурдное путешествие длилось для меня только четыре дня брутто, или три ночи нетто, но впечатлений и воспоминаний хватило на всю оставшуюся жизнь. Главным же результатом стало следующее стихотворение.

Борис Родоман

Н А Р О Д О Л Ю Б К А

От Пушкина до Герцена –
В любые времена
Была интеллигенция
В народ свой влюблена.

Игорь Кобздёв


Мне кажется, что я сейчас отелюсь.

Наташа из ТВ

                Тропинка над берегом низким,
                В бурьяне заброшенный дом.
                Когда бы не эта прописка,
                Когда б не проклятый диплом!

                Охотно коров бы доила
                И сливки сбивала на вкус.
                На творог машину б купила,
                Да бабок-колдуний боюсь.

                На кладбище с дедовским гробом
                Я с краем родимым сольюсь.
                На пастбище травноутробом
                Сама я вот-вот отелюсь.
 
                Осыпалась всеми цветами
                Сирень в одичавшем саду.
                Здесь молодец добрый с усами
                Мою поливал борозду.

                Люблю его сильные руки,
                Земли подноготную грязь,
                И даже бутыль вермутухи
                Я с ним осушила вчерась.

                У сельского парня на шее
                Повисла в Рязанском краю,
                Вдали от крикливых евреев,
                Хулящих Россию мою.

                За речкою, за огородом
                Под деревом спит козодой.
                Люблю свой народ и природу
                Широкою русской душой.

                29 июля, 11 августа 1985 г.

                Подготовлено для «Стихи.ру» 2 мая 2017 г.

                Написано и подготовлено для «Проза.ру»  4 – 7 января 2023 г.