Предновогодняя галлюцинация

     Василий Курочкин нетвёрдым шагом подходил к родному подъезду. Два дня назад он отправил  жену и детей к тёще, в деревню на новогодние каникулы. Самолично проводил их до поезда, посадил в купе вагона и, переполненный счастьем временно освобождённого, расцеловал на прощание.
    К сожалению и даже к стыду своему, первые дни прошли впустую. И только сегодня, но, после работы, он, с чувством выполненного плана и долга, заглянул в рюмочную. Где, в течение вечера, наливал себе без скромности и даже по-полной. И вот теперь, походкой утомлённого пролетария, медленно шёл в родовое гнездо.
    Он уже собирался набрать знакомый код домофона, когда с удивлением увидел, что вместо панели с кнопочками, висит какой-то подозрительный серый ящик с отверстием. Над отверстием, крупными печатными буквами, было написано "Дыхните!"
    Васька немного возбудился и даже чуть не протрезвел от такого требования. Он достал магнитный ключ, но не нашёл розетку замка и это разозлило его не на шутку. Своими мозолистыми руками он схватился за ручку двери и собрав силушку неуёмную, дёрнул. Дверь даже не шелохнулась, а ящик, голосом тёщи, смело и вызывающе потребовал,
    - Лучше дыхни! - и ехидно добавил, - зятёк.
    - Ах вот, Вы, значит как, Ангелина Леопольдовна, - прорычал представитель сильной половины человечества и зять Ангелины.
    - Человек, отработав смену в душном цеху, даже не может пройти в свой подъезд? Чтобы дома принять расслабляющий тёплый душ, помочь любимой жене на кухне с готовкой, позаниматься математикой и родной речью с единокровными детьми.
    И Василий опять со злостью дёрнул за ручку,
    - Отворяйтесь, ворота адовы, - прорычал он в бешенстве.
    Ящик, теперь уже голосом жены, произнёс,
    - А дыхнуть слабо, Васечка?
    И тут до Василия дошло, что родственники сговорились и не отстанут от него, пока он не выполнит их просьбу, похожую на медленную пытку.
   Он отошёл от ящика, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул - прокачивая лёгкие. Потом легко и осторожно вдохнул чистый морозный воздух и тут же выдохнул, как ему показалось, душистое и многообещающее, в тёмное ждущее отверстие.
    Ящик закашлялся от притока свежего воздуха и уже голосом тестя произнёс,
    - Не зачёт! Пробуйте ещё раз, товарисч.
    Раньше тесть называл его буднично - Василием, а тут назвал официально на "Вы" и даже как-то отдалённо - "товарисч". Это прозвучало среди ночи как издевательство и в тоже время как вызов.
    Вася только теперь осознал, что его могут сегодня и не пустить домой, хотя он точно знал, что там, уже несколько дней, никого нет.
    Он отошёл от подъезда, почесал затылок и беспомощно посмотрел по сторонам ища лом или другую поддержку.
    Кругом была тишина и спокойствие. Где-то за домом, шурша шинами по асфальту, мчались машины. Счастливые, домой едут, подумал Вася.
    И тут он увидел брошенные санки. Санки были древние и поломанные. На таких в детстве его катал отец: полозья из крепких железных уголков и с металлической полукруглой спинкой. Их и схватил Василий и с пролетарской ненавистью накинулся на поднадоевший ему серый ящик...

    Декабрьский тёмной ночью водители такси и скорых наблюдали интересную картину: по улице, утомлённой походкой, брёл мужчина и тащил за провод ящик. Из которого звучал женский голос, - Дыхни, Васечка, лучше будет! Дыхни, Васечка...