Русская дочь военнопленного немца -20

Судьба- 20.

Получив новый паспорт на девичью фамилию, Мария поехала в Томск.
Из –за пересадки в Новосибирске, приехала в Томск на следующий день. В автобусе в районный центр, у пассажиров узнала, где находится нужная улица. Как только вышла из автобуса, чтобы не замёрзнуть, пустилась со всех ног на нужную улицу. Благо, что она находилась недалеко от автостанции.

Дом Геннадия Филиппова нашла быстро, пройти от калитки до крыльца дома, не позволял маленький пёсик. Его будочка была у самой калитки и он, как часовой ходил на цепи вдоль забора, мимо калитки. Пёс хотя и был мелкой дворняжкой, однако злости его было не занимать. Не успей Мария во время отскочить от калитки, шубу пришлось бы чинить.
На остервенелый лай собаки на крыльцо вышел хозяин.

 — Жулька, место!

Пёсик тут же нырнул в свою будку, но продолжал там лаять, хотя уже и не так озлобленно.

 — Вы Геннадий Филиппов? — спросила Мария, увидев мужчину.

— Точно так.

 — А я Мария, вам должны были сообщить.

 — А. Невеста? Ну, входи, входи. Собаку не бойся, при мне не тронет. Пёс умный. Мал золотник, да дорог. Другого и не надо. Ест мало, а шуму много.

Он пропустил Марию вперёд, сам пошёл следом. На крыльце перед Марией открыл дверь и пропустил в дом, потом зашёл сам.

 — Замёрзла? Мария.

 — Замёрзла. Мороз крепкий.

 — У меня тепло. Горяченького покушаешь, согреешься.Раздевайся, кормить буду.
Он поставил на стол тарелку с супом, хлеб, крепко заваренный чай, сахар.
— А вы значит, жених.

 — А что, не подхожу?

 — Так ведь мы не по настоящему женимся, только для росписи, чтобы на вашу фамилию паспорт получить. Вам разве не говорили?

 — Скрываешься?

 — Пока нет. Но всё может быть.

 — Мы с тобой расписываться поедем в мою родную деревню, к моему отцу. Что я женюсь, здесь не нужно, чтобы знали. Там распишемся, там и останешься, паспорт ждать. Сюда не являйся. Женщина у меня есть, любовь у нас.

— Поняла. А если она расписаться захочет?

 — Ну, пока так поживём. Потом я паспорт потеряю. Новый получу чистый.
 — А как же я? Мне же с вами развод нужен будет.

 —  Ну, адрес ты мой знаешь, когда развод нужен будет, напишешь. Я съезжу в село и подам на развод. Ну, или ты.

На вид, Геннадий лет на двенадцать — пятнадцать, старше Марии. Здоровый цвет лица, плотный, коренастый мужик.

 — А почему вы не женаты? Разошлись?

 — Вдовец я. Жена у меня погибла от руки бандита. Следствие шло, да никого найти не могли. Дело закрыли. Я сам его нашёл, да за ней следом и отправил. Посадили бы меня, если бы не наш общий друг. Тогда у меня на руках дети были маленькие. Матери моей тоже уже не было. Отец работал. Некому было за ними доглядывать. Только детский дом.А я их и вырастил, и выучил, теперь и свою судьбу решил устроить.

Была бы ты постарше, так и можно бы было без фиктивного брака обойтись. А так, ты детей захочешь, а я уже своих вырастил. Всё! Буду внуков ждать.
От сытного обеда, да горячей пищи, Мария быстро согрелась, и её сморил сон. На диванчике, как сидела за столом, так и задремала. Проснулась от того, что Геннадий трепал её за плечо.

 — Проснись. Я ухожу, а ты встань, закройся. Утром разбужу и, к отцу поедем. В печку ведёрко уголька подбросил, до утра тепло будет. Койку разбери и ложись.

Намаявшись в дороге, Мария крепким сном проспала до утра. Утром они с Геннадием выпили по бокалу чая с молоком и отправились на автостанцию. Автобус в деревню Геннадия ходил редко. Дороги засыпает снегом, а убирать его некому.

Один бульдозер на несколько деревень. Убирать снег выезжает, когда снегопад закончится. Но в этот день был лёгкий морозец, и автобус весело бежал по прочищенной дороге. Окна были заморожены,  отогрев дыханием маленькую часть окна, Мария  одним глазом подсматривала, что там за окном.

А за окном большие сугробы, да густой лес. Вперед автобуса бежали солнечные лучи и скользили по макушкам снежных сугробов, да лохматых елей. Автобус обогревался плохо, поэтому Мария куталась в свою шубку, засунув руки в рукава, как в муфту.

 — Выходим — скомандовал Геннадий.
Они вышли на площади, у сельского совета.

 — Пошли, нам сюда. Документы наготове?

 — Да. Всё в ридикюле.

 — Послушай, может и имя заменим, ну чтобы уж наверняка!

 — На какое? Я как-то не думала об этом. Имена все такие чужие.

 — Ну а Марина? Мария, Марина, звучит одинаково, а вот по документам совсем другой человек получается. Ну, как?

 — Марина? Мне нравится!

 — Значит меняем !

Они вошли в обыкновенный деревенский дом.

 — Добрый день Макаровна. Алексеевич у себя? — по- свойски спросил Геннадий.

 — Уходит, точнее в Томск уезжает, поторопись! — ответила Макаровна.

 —  Доброго дня, председатель сельсовета — открыв дверь в кабинет, с порога произнёс Геннадий.

 — Давай, давай, заходи. Чего тебе? Я спешу. Давай короче.

 — Ну, если совсем коротко, то жениться приехал. Брак нужно заключить срочно и как можно скорее выдать жене паспорт на мою фамилию.

 — Горит что ли?

 — Горит.

  — Светлана Макаровна. Займитесь с Геннадием Степановичем. Я убегаю.
Председатель уже был в пальто, накинув на голову шапку, пулей выбежал на улицу.

 — Гена, ты же знаешь, что два месяца надо ждать до регистрации.

 — Некогда ждать, родим за два месяца.

 — Да ты что! А по невесте не скажешь — удивилась Макаровна, бросив взгляд на Марию.

— Под шубой, что ли разглядела? Не видно ей. Давай, что тут заполнить?

 Задним числом заполнили заявление, отдали Мариин паспорт на замену.

 — Через месяц приезжайте, будет готов новый паспорт и свидетельство о регистрации. А тебе Гена мы поставим печать в паспорт.

 — А пораньше, недели на две, нельзя?

 — Нельзя. Я одна. Работы, выше крыши. Скажи за это спасибо.

 — Ясно. Света, тут такое дело, когда моей невесте меняли паспорт, ошиблись в имени. Её Марина зовут, а написали Мария. Ты уж поставь имя, как положено. Марина! Хорошо?

— Хорошо. Но не забудь, ты в долгу!

 — Не забуду. Пошли Марина— Геннадий направился на выход, его настиг голос Макаровны.

 — Ох, и скуп ты Генка, я что, не понимаю, почему ты у нас женишься?  Ну, хоть бы плитку шоколада купил.

 — Будет, Светка, тебе шоколад, будет, но только когда всё сделаешь, тогда и плитка шоколада твоя. Ну, мы пошли.

Увидев сына, отец Геннадия очень обрадовался.

 — А что это за барышня к нам приехала?

 — Да вот привёз тебе жиличку, пусть поживёт, сколь надо и уедет.

 — Так, а для чё в нашу глухомань?—полюбопытствовал хозяин.

 — Пап, это Марина, она приехала сюда, чтобы документы получить. Особо не о чём не спрашивай, так надо.

 — Ну, надо, так надо. Пущай живёт, сколь надо, я не против — весело ответил отец и стал собирать на стол.

 — Я задерживаться не буду, сейчас автобус развернётся, и я назад поеду. А приеду через месяц. Ну, гостью угощай. Побежал я. Бывай отец, жди через месяц — Геннадий быстро вышел из дома.

Мария огляделась. В доме одна комната, да кухня совместно с прихожей. Занавески давно не стираны, печь не подбеливается. На кухне пол без половиков. Степан Семёныч, как представился хозяин, ходит дома в валенках. Электричества в доме нет.

Вечером Степан Семёнович зажёг керосиновую лампу.

 — Ну, дочка, садись , вечерять будем. Вот, чем богаты, тем и рады, угостить. Картошка, сало. Я его сам солил. Держу летом кабанчика, в зиму не пускаю. Зимой мы с котом живём. Собаки и той нет. Была Найда, да состарилась. Как с человеком расставался. Вот и не взял больше никого.

Красть у меня нечего. Да у нас тихо по этой части. Говорят, что леспромхоз открывать будут. Выходит, что скоро строители нагрянут, топоры в тайге зазвенят. Порушат всё. Ну, а что? Это жизнь. Лес, он для того и рос, чтобы люди дома из него строили — рассуждал Степан Семёныч, нарезая хлеб.

— Степан Семёныч, а можно я ваши занавески состирну, подбелю печь?

  — Ну, можно, а чё нельзя-то? Я мыло куплю, известь. Делай, как сердце велит. Когда Генькина матушка жива была, так дома всё в порядке было. Постирано, побелено.

 — Если у вас каустическая сода есть в магазине, так возьмите тоже.

 — Так её надо на медпункте спросить. А в магазине нет, не будет.

Две недели Мария наводила в доме пожилого человека порядок. Побелила стены, печь, развесила на окна отбеленные занавески.
На чердаке нашла детские байковые одеяла, выстирала их и сшила на соседской машинке половички на кухню.

Больше Степан Семёнович в доме в валенках, не ходил.
У Марии не было денег, а жить на иждивении у старика, она не могла. Вот и стремилась отработать за хлеб-соль.

 Взяв у соседей мясорубку, они со Степаном Семёновичем накрутили фарша, налепили пельменей, даже наготовили котлет и залили их топлёным салом, как это делает её мать.
Вдохновившись, Степан Семёнович взялся за ремонт пола на веранде, и в бане перестелил пол и сменил полок, отремонтировал печь, и она перестала дымить.

А в это время, в Междуреченске следователи потеряли свою обвиняемую.

 — Скажите, пожалуйста, когда вы в последний раз видели свою дочь — обратился следователь к Пелагеи

 — Да уж вторую неделю не вижу. Где-нибудь голову оторвали, да в реку бросили.

 — А откуда у вас такие предположения, есть предпосылки?— спросил следователь.

 — А у вас нет? Если ей такую гадость подстроили, тысячи приписали, так что смотреть на неё будут? Свернули башку и с концами. Мёртвый не свидетель.

 — А вы что скажите— обратился он к Николаю.

 — А я не знаю, что сказать. Где-то больше недели, в прошлую субботу мылась в бане. Внучка у нас осталась, а она ушла и с концами.

Все соседи сказали тоже самое, что видели в прошлую субботу. Ещё два раза приходил следователь, узнать что-то о Марии, но ни писем, ни открыток, ни посыльного от неё не было."Ни слуху, ни духу"— ответила Пелагея.

Как только закончился месяц, приехал Геннадий. Войдя на веранду, он был приятно удивлён царящему порядку. Появился стол, на котором стояли какие-то кастрюли, на скамейке стояли чистые вёдра. Под скамейкой сложены дрова, у дверей лежал половичёк. Но более всего Геннадий удивился тому, каким стал дом внутри. В нем было светло и чисто, а ещё вкусно пахло.

 — Мать Честная, я домой попал, или ошибся? Таким я свой дом даже в детстве не видел— вместо приветствия воскликнул он.

 — Ну, здравствуй сын. Проходи, пельменями тебя накормлю. Мы с Мариной ими все кастрюли заполнили. Как вечер, так садимся и лепим.  Марина днём моет да стирает. Мне вот рубахи выстирала, да починила. Теперь до конца веку хватит.А вечерами мы с ней пельмени лепили.

 — Да уж вижу, что вы тут без меня прихорошились. Где только что взяли, я таких ковров на полу отродясь не видел.

 — Это Марина из старых байковых одеял нашила. Мастерица.

 — Ну что, Марина собирайся, у тебя полчаса до автобуса. Документы готовы, заскочим в сельсовет, ты распишешься и получишь новый паспорт.
.
 — Долго ль голому одеться, только подпоясаться — засмеялась Мария.
Одевшись, она подошла к хозяину, поклонилась и поблагодарила.

 — Спасибо вам Степан Семёныч за приют, коли, что не так сделала или сказала, не взыщите. Прощайте.

 — Тебе спасибо, дочка. Это я должон тебе кланяться. Счастья тебе в жизни. Хорошая ты.

 Она обняла Степана Семёновича, и ещё раз поблагодарила.

— Спасибо за всё— открыв дверь, быстро вышла из дома.

 — Ну ладно, отец, бывай. Весной приеду огород копать.

 Степан Семёныч вышел вслед за сыном и молча, смотрел вслед сыну и незнакомой, но такой родной, женщине.

Когда приехали в район, то автобус в город уже ушёл и, Марии пришлось вновь ночевать у Геннадия. Он с вечера ушёл к своей женщине, а она осталась одна дома. Открыв паспорт, посмотрела на новое имя и новую фамилию

 — Ну, что Марина Николаевна, начинаем вновь новую жизнь! Эх, судьба, моя судьба.

Утром, не дожидаясь Геннадия, Мария оделась, закрыла дом, положила ключ на его тайное место и через калитку вышла на улицу.
 — Вот уже и март, а на улице мороз. Марток, одевай семеро порток — подумала Мария — в это время её окликнул Геннадий.

 — Мария, ты уже уходишь? Боишься опоздать? До автобуса ещё два часа.

 — Лучше там посижу, скорее бы уж уехать. Сердце прыгает, вот-вот выскочит. Вот она, моя новая жизнь. А ты свидетельство о браке, отдал отцу, как хотел?
 — Зачем? Оно будет у тебя, возьми — он протянул ей свидетельство, она положила его в сумку-ридикюль.

 —  Я завтра напишу заявление, что утерял паспорт и получу новый, чистый. Старый спрячу, для развода. А ты, как задумаешь подать на развод, напиши. Адрес знаешь. Я всё сделаю, как надо. Всё будет хорошо. У нашего друга рука лёгкая.
 Я не спросил тебя, деньги-то есть на билет?

 — На билет есть! — сказала Мария таким тоном, что стало понятно, деньги остались только на билет.

 — Понял, возьми вот — он сунул в руку несколько купюр со словами

 — Тебе милиции в поле зрения попадать нельзя. Ну, давай. Всего тебе хорошего. Если захочешь, чиркни, как доедешь, как устроишься. Я, как муж должен быть в курсе.

 — Ничего ты не должен. Ты получишь новый паспорт и всего тебе хорошего с твоей любимой женщиной. Прощай. Мы больше не увидимся и не встретимся. Спасибо тебе за всё.

 — Ты права. Прощай. Я на работу опаздываю. Счастливого пути — как-то неуклюже, он прикоснулся к её щеке своими губами и, не оборачиваясь, быстро пошёл прочь.

Мария смотрела вслед стремительно уходящему Геннадию, и на душе было неприятно и грустно, словно она обманула хорошего человека.

Потому, как он торопился, всё сильнее и сильнее прибавляя шаг, она вдруг поняла, почему он ни разу не остался с ней наедине. Почему придумал, что Мария молодая для него. Потому что он всё для себя решил, потому что он сделал выбор и ничего не хотел менять. Мария от души пожелал ему счастья, и поспешила на вокзал.

Прибыв в Сталинск, Мария среди каких-то вагончиков отправилась искать контору мостостроя.  Забежав в первый вагончик, она окинула его взглядом, он был поделён на два кабинета. На одном из них было написано" касса" и в другом, за стойкой сидела женщина, Мария обратилась к ней и спросила, где находится контора мостостроя.

 — Вы специалист по строительству мостов?— иронично спросила женщина.

 — Нет. Я хотела бы устроиться туда проводницей.

 — А вам необходимо в мостострой устроиться проводницей? Нам, в мехколонну, тоже проводницы нужны.

Мария немного подумала, потом согласилась, в конце концов, какая разница?
 — Ну, вот и хорошо. Паспорт, трудовая, с собой?— спросила женщина, видимо работник отдела по кадрам.

 — Трудовой нет. Утеряна. Паспорт со мной.

 — Ну что, заведём новую трудовую, но вам нужно будет восстановить  стаж, важен каждый день. Давайте паспорт.
Мария открыла свой ридикюль и протянула женщине новый паспорт.

 — Да вы не местная. Томская область. Мда. Ну ничего. У нас есть вагон-гостиница. Пока проходите медкомиссию, поживёте в ней. У нас со всех республик всего Союза народ приезжает. Ничего, устраивается, трудится, а уж с разных областей, народу и того больше.

Мы ведь дорогу строим глубокого назначения. Вот от города Междуреченска с 1954 года ведём нитку вдоль Томи по горам. Далее пойдём по степям, до Абакана. Правда, там встречную нитку тянут, но кто, сколько успеет, тот столько сделает. Им легче. Они по степям ведут, а у нас горы скалистые, реки, да ручьи быстрые, да тайга дремучая — разговаривая, женщина заполнила какие-то документы, потом на спец бланке подчеркнула, каких врачей нужно пройти и объяснила где, в какой поликлинике это нужно сделать.

 — Ну что, Марина Николаевна, комиссию проходить завтра, вот вам разрешение, на заселение в гостиницу. Она в конце нашей колонны. Идите, там проводница, она вас устроит.

Мария взяла какую-то бумагу и, пошла искать гостиницу.
Проводница, пожилая женщина, записала в журнале, во сколько пришла Мария, её место в вагоне и выдала постель.

 — Скажите, а где я могу покушать? На вокзале есть столовая?

 — На вокзале- то есть, да и здесь тоже есть своя столовая. Но если тебе нравится подороже, так иди на вокзал.

 — А здесь где?

 — Вот рядом с нами. Ты прошла, и не видела вывеску? Иди скорей, а то после обеда до вечера не откроют. Торопись.

Мария действительно не видела вывеску, потому что вывеску столовой  прикрывает тяжёлая техника. Каких только машин здесь не было! Из-за них не только вывеску не увидишь, а саму столовую не видать.

В столовой запах блюд перемешался с запахом машинного масла, солярки. За столами сидели только мужчины.
Но присутствие мужчин её давно не смущает.
 
Она выкупила что-то вроде комплексного обеда, подошла к полупустому столику, пожелала двум, обедающим за столом, мужчинам приятного аппетита и, повесив шубу на спинку стула, села за стол.
Мужчины увлечённо ели, видимо были очень голодны, и особого внимания на Марию не обращали, но на пожелание откликнулись.

Предположив, что в мехколонну могут устроиться на работу, кто-нибудь из тех, кто был знаком с ней по овощебазе, Мария решила изменить свою внешность. После столовой, она пошла искать парикмахерскую.

В парикмахерской Мария сделала паровую завивку, и ещё, она попросила подбрить брови.
 Брови сделали в три раза тоньше и короче, а верхнее веко посоветовали подкрашивать, губы тоже порекомендовали красить розовой помадой.
Когда всё было готово, Мария посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна.
 Марию приняли на работу, она получила вагон для обслуживания, купе для проживания и аванс.

начало 1 части Скудара 1  http://proza.ru/2021/03/19/1902

начало 2 части Русская дочь военнопленного немца  http://proza.ru/2022/09/13/1262