Ев. от Странника. гл. 61. Delphinus Ludi

      Море, живая стихия... Великий прекрасный и таинственный мир, поражающий своей изысканной самостью, непорочной чистотой и торжественным многозвучием красок и форм. Мир бездонный, чарующий, сказочный; заключенный в брега, но бескрайний-волнующий; постоянный, степенный и разный – удивительный, но своенравный-изменчивый, до капризного бурный, штормовой и суровый; спокойный и тихий, теплый, ласковый, серый-холодный, ледяной беспощадный-карающий... Беззаветно-манящая влюбленных в великую бездну мать-вселенная дивной гармонии, изобилия и совершенства, не приемлющая прогресса и денег. Суть неведомым чудом уцелевший Эдем – самобытный, самодостаточный и не знающий бед нищеты, ибо нет в нем существ, что способны породить ее страхом и чудовищной ложью о том, что «не хватит на всех», своей жадностью, завистью, трусостью, человеческой подлостью и обычною злобой.

      Раса древних русалок не нарушала этой идиллии благодаря одному кровавому правилу, – каждый рождавшийся у них мальчик немедленно отправлялся на корм акулам. Их королева, надев диадему незыблемой власти, становилась частью Зеленого моря, и поэтому никто даже не помышлял ей перечить или предать-оставить свой клан. Королева являлась живым гласом стихии – воплощенной наместницей самого Посейдона, а море дарило ей Силу и Знание.

      Атрагарте плыла под водой, обретая свой истинный облик, а Нагиля и Лейла следовали за нею, чувствуя, как растет давление воды и кончается воздух. Раздвинув живую занавесь водорослей, королева русалок направилась в темный тоннель. Ее тут же окружила стайка шустрых светящихся рыбок. Мгновение спустя, дьяволицы тоже ощутили на себе их веселые прикосновения и плыли теперь в окружении сотен маленьких живых игривых фонариков. Постепенно тоннель становился все шире, просторнее, а вода – все более прохладной и пресной.

      Когда Лейла и Нагиля готовы уже были сдаться и позволить морю проникнуть в их легкие, Атрагарте устремилась вверх к свету. Вынырнув на поверхности пещерного озера, она подплыла к высеченной в камне лестнице и поднялась на берег. Сестрам понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Отдышавшись, они последовали за русалкой и зашли за японскую ширму.

      — Кано Мотонобу, – сказала Лейла, любуясь изображением водопада. – Хороший ассийский художник. Жил пятьсот лет назад.
      — Это одна из моих девочек рисовала, – усмехнулась Атрагарте в ответ. – Увлеклась росписью ширм еще при жизни на суше. Мы не владеем ремеслами, но это искусство мне по душе.
      — Смертная стала русалкой? – Нагиля непроизвольно поморщилась, вспомнив гоблина Анатолиса.
      — Иногда наше море открывает двери в иные миры. Ведь не думаешь ты, что бесследно исчезают суда, самолеты? Как и даймонам, мне интересны таланты – творческие и необычные люди. Мы обожаем поэзию, музыку, живопись и литературу… Любим все то, что почти утратило самость у вас, обращаясь в красивое шоу. Хоть русалки почти равнодушны к блеску драгоценных камней и абсолютно не понимают кино, – ибо могут созерцать спектакль жизни, когда им заблагорассудится, во всех доступных локациях, – но они любят искусство и ценят красоту в ее не извращенной истинной форме.
      — Кано Мотонобу, – это нечто среднее между рисунком и каллиграфией, – задумчиво произнесла Нагиля.
      — Потому он меня и вдохновляет, – ответила Атрагарте. – Невозможно нарисовать ветер, ауру, переливы Авроры или молнию во всей ее красоте – как она есть. Любое изображение – это застывший лик смерти и отражение мира через призму сознания живописца, что приказал мгновению остановиться. Но жизни не существует в покое, в бездвиженьи только холод и мрак. Даже душа спит в крестраже. Тут же – у Кано, – нет стремления обыграть мать-природу. Эта сосна – пусть уже не метаформа, почти иероглиф, – но в нем глубокий смысл и бездна возможностей. Наверное, поэтому перформанс посторонних никогда не сможет заменить книгу для тех, кто наделен способностью слышать голос души.
      — Ты способна видеть глазами не только тех, кто живет в нашем мире? – Лейла прищурилась, демонстрируя свой интерес.
      — Я знаю все, что видели те, кто ко мне попадает, купается в настоящий момент или пользовался морем для обновления плоти, – уклончиво ответила Атрагарте. – Вы проделали нелегкий путь и немало пережили в последнее время. В соседней претории уже накрыт стол, а Самаэль и Сидонай давно ждут вас. Отдыхайте, набирайтесь сил. Я присоединюсь позже.
      — Мне кажется, что эти русалки все какие-то полоумные, – прошептала Нагиля.
      — Так и есть, – усмехнулась Лейла. – Я бы тоже свихнулась от безделья и без мужиков.
      — Думаю, – ты бы нашла, чем заняться, – Нагиля улыбнулась и, неожиданно обняв Лейлу, поцеловала ее. Лейла ответила на поцелуй, но тут же оттолкнула Нагилю, удивленно вздернув брови и округлив при этом глаза. Взглянув друг другу в глаза, сестры весело рассмеялись.
      — А соленая вода в теле каждого. Потому-то соль и вредна земным ведьмам. – добавила Лейла.
      — Не люблю химию, но сдается мне, что при желании эти твари могут слышать и видеть нас всех, – подумала тихо Нагиля. – А дельфины такие умные потому, что рыбу едят, – добавила она вслух.

      Сестры вновь рассмеялись, ибо считали дельфинов наиглупейшими из всех морских тварей, – «Им бы только прыгать-резвиться, гонять рыб да пугать рыбаков». В гроте было прохладно. Надев платья, которые им принесла разодетая гейшей молодая русалка, Нагиля и Лейла вошли в соседнюю «комнату» и сели за стол напротив мужчин. Князь хоть и был несколько бледен, но выглядел вполне здоровым и бодрым – производил впечатление вернувшегося из похода вояки. Трапеза проходила в японском островном стиле, а интерьер и наряды русалок-служанок способствовал ее восприятию.

      Еще никогда Лейле не доводилось пробовать такого вкусного салата из водорослей. Суши, сасими, норимаки и нарезанная живьем рыба таяли во рту, оставляя неожиданно изысканное послевкусие. Саке казался вкуснее любого доброго эля, а сётю вовсе не пахло дурною сивухой. Разнообразие же соусов и приправ способно было удовлетворить любой, самый капризный вкус. Сёю, мисо, тофу, дай кон… куча чего-то еще, совершенно непонятного, ну и – конечно же, – невероятно острый васаби, который мужчины сразу же оценили по достоинству. Попробовав осьминога, Нагиля удовлетворенно хмыкнула и тут же ловко подцепила палочками новый кусочек. Судя по всему, чудовище питалось исключительно человечиной. Еще в начале застолья дьяволица чувствовала на себе нескромные горячие взгляды Сидоная, теперь же и сама она ощутила нарастающие желание.

      — Надеюсь, вам понравился ужин? – спросила королева, бесшумно появившись из-за красивой ширмы. – Все, кроме васаби и риса, подарило нам море. Наверное, вы уже успели понять, что это непростая еда?
      — Отведав угощения русалок, седой старик чувствует себя юношей, – проворчал Самаэль.
      — Тебе идет седина, – не сказала – пропела в ответ Атрагарте, одарив его мечтательным томным взглядом.
      Глаза настоящих русалок – часть самого моря. Глядя в эти бездонные живые озера, можно навсегда лишиться рассудка. Слабая душа в них утонет и растворится, как неблагородный металл в кислоте.
      — Потрясающе, в первый раз чувствую себя лишней на празднике жизни, – усмехнулась-заметила  Лейла.
      — Поверь мне, – это не так, – ответила ей Атрагарте. – Тебе я приготовила нечто незабываемое. Айрин проводит тебя.


                ******


      Многое повидала на своем веку старшая дочь Лилит, но в этот раз она была действительно поражена. Лишенные мужской ласки, но безумно любвеобильные проказницы-русалки нашли исключительный выход из сложившейся ситуации, – они приучили самых добрых и довольно разумных обитателей моря утомлять их стремления плоти.

      — Дельфины занимаются сексом не только ради продолжения рода, – сказала Айрин, когда они с Лейлой забрались на скалу. – Как и мы, они делают это и для удовольствия тоже. Нет в мире ныне живущих животных более эмоциональных, искренних и смышленых существ. У них очень приятная, восхитительно-нежная кожа и такой же – тонкий, ранимый внутренний мир. Они быстро привыкают, влюбляются, а влюбившись, приплывают снова и снова. – С этими словами молодая русалка приложила к губам небольшую спиральную раковину и подула в нее.
      — Ты подзываешь их свистом этой ракушки? – произнесла Лейла с сомнением в голосе, но глаза ее блестели в предвкушении экзотического наслаждения.
      — Они подают голос первыми, – рассмеялась Айрин в ответ. – Будут всю ночь ждать и свистеть, если мы не появимся. У каждой из нас есть свой любовник, иногда два – так веселее. Обычно на ухаживания уходит примерно месяц, но ты же ведь Лейла! Выбери любого и соблазни его.
      — Ты шутишь? С таким же успехом я могу предложить тебе выйти на берег и спариться с жеребцом.
      — Я еще девочка, – ответила Айрин и шутливо надулась, – похоже, что идея соития с конем не показалась ей слишком уж нестандартной.
      — Тогда что ты тут делаешь?
      — То, что я невинна физически, вовсе не означает того, что я не могу поиграть с ними, – русалка снова хихикнула. – Следуй за мной, – научу тому, что знаю сама.
      — Есть какие-то особенности?
      — Да, с дельфинами следует обходиться очень осторожно и нежно. Во время оргазма они извиваются, бьют хвостом, а их сперма брызгает на добрый десяток футов. Учитывая то, что семени из них выходит за один раз больше литра, – представь, что будет, если ты не успеешь его вытащить изо рта или… ну ты меня понимаешь. Кстати, знаешь, почему считается, что дельфины спасают людей, потерпевших кораблекрушение?
      — И почему же?
      — Потому, что никто не знает о тех, кого они утащили в море!
      — На что ты намекаешь?
      — Да ну тебя, – обиделась русалка и прыгнула в воду,
      — Вот пигалица, – усмехнувшись, заметила Лейла и последовала за ней.

      Дьяволице недолго пришлось пребывать в одиночестве. Вскоре на нее обратил внимание огромный белый самец. Дельфин альбинос сам подплыл к Леле, принялся тереться об нее, тыкаться носом и даже пытался разок-другой укусить. Лейла хлопнула дельфина по голове, как расшалившегося котенка. Он ненадолго опешил, но тут же возобновил свои ухаживания с еще большей настойчивостью.

      — Они любят покусывать пальцы на ногах. Не бойся, – он так заигрывает! – крикнула Айрин. Вокруг нее кружился молодой пятнистый дельфин. – Обними его, прокатимся до мелководья!
      — Забавные шалости, – проворчала Лейла. – У него во рту зубов, как у крокодила!
      — Интересно, что ты скажешь, когда увидишь его член.
      — А что с ним не так?

      Услышав в ответ звонкий смех, дьяволица скривила губы в ухмылке. «Как бы там ни было, я это выясню и трахну этого мини-кита по полной программе», – решила она. Лейла могла просто плыть рядом, обняв дельфина, но Айрин предложила нечто более интересное. Ее приятель опустился на дно, а затем вынырнул, держа в зубах длинные водоросли. Используя подводные лианы, как уздечку, русалка забралась на спину дельфина. Смотрелась она великолепно – ни дать ни взять, – морская амазонка. Когда дельфин Лейлы проделал то же самое, она, не раздумывая, забралась на него и, чувствуя бедрами прохладную мягкую бархатистую кожу, издала тихий стон удовольствия.

      Тому, кто носился аллюром на арабском скакуне без седла, знакомо чувство полета и единения, кода ты и конь – одно целое, а земля проносится мимо где-то внизу. Колхозникам и новичкам советую оставить потуги вообразить нечто подобное и не напрягать понапрасну воображение, – на топающем мерине или спокойной кобылке этого не ощутить никогда, – как невозможно представить букет настоящего вина, глотая портвейн из граненого стакана на свалке прошлых надежд.

      Паря над морской гладью нагишом верхом на дельфине, Лейла неожиданно испытала удивительный, сначала душевный, а после и самый настоящий оргазм, заставивший ее почувствовать себя искрящейся и невесомой. Похоже, на какое-то время она отключилась, потому что не заметила, как они достигли берега маленького необитаемого острова. Дно мелководья оказалось неожиданно мягким, словно подводный ковер. Ступив на него, Лейла издала невольное «Мммм» и несколько хищно облизнулась, глядя на вожделенное морское животное. В это мгновение ей показалось, что дельфин улыбнулся. Самцу явно нравилась дьяволица. Завалившись на бок, он принялся выпускать свое чудно'е орудие. Член дельфина – розовый и толстый, – выползал из дырочки на животе, словно удав. Пять дюймов, десять, пятнадцать… казалось, он никогда не кончится. Достигнув длины порядка трех футов, фаллос по-змеиному изогнулся, и обернулся вокруг ноги Лейлы.

      — Ну ни черта себе! – воскликнула дьяволица. – Я хочу немедленно его оседлать!
      — Не торопись, – сказала Айрин с упреком. – Бережно, аккуратно приласкай и потрогай. Привыкни к нему, окружи своей аурой. Почувствуй, какой он нежный и упругий, какой приятный на ощупь. Кстати, – хоть у дельфина нет рук, но он может собирать камушки или делать другие забавные штуки… своим пенисом. Похоже, тебе сейчас не до этого…
      — О да! – прошептала Лейла, взяв в руки извивающееся орудие. – Это не член, а мечта!
      — Помни о том, что я тебе говорила. Он очень сильно брызгает. Разряжается почти за минуту. Доведи его до оргазма, только не бери в рот.
      — Да поняла уже, – пробормотала Лейла и принялась ласкать могучий твердеющий фаллос.

      Опустившись на колени, она прижала его к груди, прильнула щекой, потерлась, как кошка, а затем принялась щекотать языком и целовать алую набухающую головку. Ее нежные руки медленно скользили вдоль по стволу; она поигрывала пальцами, словно играя на флейте; уверенно и нежно надавливала на член, как искусный гончар; целовала, согревала и остужала дыханием… Как и предупреждала Айрин, буквально через минуту-другую, дельфин напрягся, задрожал всем телом, ударил хвостом по воде и выпустил мощную струю спермы. Направив член почти вертикально вверх, Лейла открыла рот, запрокинула голову и встала под белый сливочный фонтан брызг. Вскоре вся она с головы до ног была покрыта густой спермой дельфина.

      — На вкус как у инкуба! – воскликнула дьяволица, с наслаждением размазывая по себе этот живой, немного жгучий, горячий сладостный крем.

      Почувствовав, что инструмент радости потихоньку слабеет, она поднялась, поставила ногу на бок дельфину и ловко направила его внутрь себя. Дельфин покосился на дьяволицу оливковым глазом и удивленно присвистнул. Его инструмент изогнулся, напрягся и стремительно вошел куда следует, наполняя вагину во всех направлениях до отказа. Лейла взвыла от наслаждения, но на этом все не закончилось. Член внутри принялся дрожать и извиваться, затем немного выполз, нащупал самую чувствительную точку и стал ее так умело массировать, словно всю жизнь только этим и занимался. Лейла закатила глаза и, не в силах издать даже стон, почувствовала, что теряет сознание. Она упала бы в воду, но сзади подошла Айрин и обняла ее, взявшись руками за груди. Рука русалки скользнула вниз, ухватилась за дрожащий твердеющий фаллос и, не смотря на сопротивление, извлекла его. Дельфин заколотил хвостом и обдал девушек новым нескончаемым фонтаном своей замечательной спермы.

      Забыв о морском любовнике, Айрин и Лейла переключились теперь друг на друга и вскоре уже постанывали на берегу, придумывая все новые и новые сладкие пытки. Что до дельфинов, то им, должно быть, оказалось не привыкать к такому повороту событий. Они плавали неподалеку, играя, прыгая и дожидаясь своих неуемно-страстных наездниц.


                ***WD***



      *Delphinus Ludi – Игры с дельфинами

      *Рraetorium (притория, приториум, праэториум) – зал, но locus praetorium – весьма многозначно, посему локации Атрагарте так и принято называть. Locus aula – комната дворца.

      *Даймон – здесь употреблено в более широком понятии, как некий 'покровитель-вдохновитель', почти 'демон-меценат'. Daimon est exemplar hominis ex Vero mundo. (Даймон – прототип человека из «Истинного мира»). Ошибочно принимался Сократом за «голос совести», ангела хранителя итд. До чего доизмышлялись прочие «оккультисты» – даже и вспомнить-то страшно.

      *Японское название дистиллята «сётю» – суть видоизмененное китайское словосочетание ;; (соу-джоёоу), которое примерно переводится как «жженая жидкость» или «огненная вода». Не следует путать сётю и саке, с точки зрения технологии производства, это очень разные напитки. Сётю – перегон (самогон) из крахмало- или сахаросодержащего сырья, а саке – рисовое вино, то есть отфильтрованная оч хитрая брага без перегонки. Сётю гораздо крепче, обладает «орехово-земляным» привкусом почти без фруктовых ноток.


      Следующая глава - http://proza.ru/2022/04/20/357

      Предыдущая глава - http://proza.ru/2022/04/17/1524

      Начало повести - http://proza.ru/2021/02/24/1297