Фантики

   Известие о собственных почётных проводах на пенсию Людмила восприняла с лёгкой степенью недоверия. Уж кого-кого, а её-то, посвятившую родной фабрике сразу после окончания училища и по сей день все накопленные умения и труд, не могли в один присест, даже не поинтересовавшись её мнением и планами на перспективу, уволить, разом превратив из опытной швеи, способной разгружать любые, самые сложные производственные операции, в молодую никчемную пенсионерку.

Да, понятно, некогда крупная, известнейшая на всю страну государственная швейная фабрика, вначале стала частной, а потом превратилась в огрызок предприятия по изготовлению верхней женской одежды. Большой коллектив оскудел количественно и качественно, почти не сохранив костяк и хватаясь за любые подворачивавшиеся мелкие заказы. До пенсионеров ли тут, когда при разваливавшемся по всей стране промышленном и сельском хозяйстве молодёжи толком работать негде? Но всё-таки было немного обидно за себя и страшновато остаться без кормившего её дела и привычного образа жизни.

   Пару дней Людмила слонялась по квартире, пытаясь читать и смотреть телевизор, но быстро заскучала и отправилась на большой вещевой рынок, прикупить кое-какие хозяйственные мелочи. На самом деле она практически бессмысленно болталась по длинным базарным рядам, переходам и закоулкам и безразлично глазела на развешанный в металлических контейнерах товар, двигаясь словно  потерянная. Казалось, новоявленная пенсионерка лишь старательно стремилась сколько-нибудь  притомиться и, вроде как выполнив дело, с чистой совестью направиться домой.

Мужа у неё не стало много лет назад, дети выросли и даже несовершеннолетние внуки двух дочерей уже самостоятельно, без родителей, приезжали в гости. Дома её никто не ждал, давило тягостное ощущение неопределённости и никчемности.

Желание перекусить появилось при виде крохотного кафешки, почти киоска, с парой столиков, где торговали аппетитными пирожками и всяко разной сдобной выпечкой. Горячий кофе из дешёвых пакетиков и вкусные пирожки с самой обычной, но с душой приготовленной начинкой, слегка подбодрили и оживили женщину. Ей захотелось о чём-нибудь поговорить. Ну хотя бы с пожилой кареглазой хозяйкой забегаловки.

Та из вежливости или желания обретать новых клиентов охотно и, казалось, с пониманием отозвалась. У Людмилы будто повеселело на сердце, и уже уходя, она обратила внимание на большой бумажный мешок, наполненный бумажками и прочим мелким мусором и предложила свою помощь - донести мешок до ближайшего контейнера, что ей было по пути. Хозяйка забегаловки предложение неожиданно приняла с благодарностью.

- Как я вам признательна! Сама собиралась вынести мусор, он лёгкий, да нужно закрываться, а сейчас как раз время обеда, люди идут за пирожками. И девочка-разносчица вот-вот подойдёт за очередной партией.

Обе женщины остались довольны друг дружкой. С рынка Людмила уходила внутренне ободрившись и почти в приподнятом настроении.

Ещё денёк она потолкалась по продовольственным магазинам, закупив впрок еды почти на месяц, затарила кухонную полку и холодильник, а на следующее утро снова отправилась на рынок, толком не соображая для чего ей это нужно. Ноги сами несли к ряду с мини кафе, где запомнившаяся приветливая женщина, приблизительно её возраста, занималась мелким частным бизнесом - продавала вкусные горячие пирожки.

   Кареглазая хозяйки киоска с первого взгляда её узнала и первой поздоровалась. Людмила, будучи не голодной, опять пила за круглым столиком-грибком дешёвый растворимый кофе, медленно жевала по-домашнему приготовленные пирожки и очень хотела продолжить тёплое, непринуждённое общение с мало занятой на тот момент киоскёршей. Отчего она потянулась к незнакомому, занятому делом человеку и сама не смогла бы ответить с определённостью. Но уходить ей явно не хотелось. Слово за слово, женщины разговорились.

Карина не стала скрывать, что помощница на зарплату ей не нужна, потому что бизнес совсем крохотный, а траты немалые с учётом налогов, аренды контейнера, транспортных расходов и тому подобных мелочей, складывающихся к концу каждого месяца в значительные суммы. Соглашаться же помогать за копейки не станет ни один нормальный человек. Потому как жизнь дорогая и каждый ищет работу для себя повыгодней.

Людмила согласно кивала, иногда поддакивала, а в заключение карининой тирады  поинтересовалась, не найдётся ли прямо сейчас для неё какого-нибудь несложного поручения? Собеседница испытующе посмотрела своей новой знакомой в глаза и попросила, пока не пришла девушка-разносчица, доставить срочный заказ в дальние ряды. На что получила немедленное согласие.

   Прошло несколько месяцев, в течении которых пенсионерка ежедневно, кроме выходных, приходила на рынок и бралась за любую работу, предлагаемую ей уже несколькими владельцами мелких торговых точек. Она могла помочь разобрать поступивший товар, сходить в аптеку, вымыть пол, собрать и доставить к месту вывоза и утилизации упаковку. Некоторые виды работ стали постепенно её повседневными обязанностями. В конце недели каждый платил ей за труд по своему усмотрению. К небольшой собственной оплате Карина добавляла ещё пару пирожков на ужин, а перед выходным днём накладывала побольше, чтобы побаловать ставшую незаменимой в делах и полюбившуюся покладистым нравом женщину. Словом, на промтоварном рынке Людмила пришлась ко двору.

   Симпатия оказалась взаимной. Не особо любопытная, но старательная от природы, всеобщая помощница добродушно отзывалась на шутки и глубоко не вникала как в  происходящие внутри базарного сообщества процессы, так и в личные взаимоотношения между людьми. Не стремилась она и к созданию собственного дела. Как-то раз Карина не выдержала.

- Людмила Витальевна, а не желаешь параллельно заняться розничной торговлей? Мелким оптом товар приобретать и подороже его реализовать. Могу ежедневно в долг давать собственную продукцию, если денег на товар недостаёт.

- Ну что ты, Карина, мне и в собственной роли неплохо живётся. Полрынка мужчин внимание проявляет, а то замуж и зовут. Вот Джебраил, к примеру, - шутливо кивнула в сторону вошедшего соседа по контейнеру.

- Давно зову, только ты, упрямая, не соглашаешься. Говоришь, что я уже женат. Предлагаю пойти за меня второй женой, Фатима не против, ты же ни в какую. Скупая, видать, хочешь чтобы мужчина тебе одной принадлежал.

- Договоришься, Джебраил, видит Бог, пойду всё твоей Фатиме расскажу.

- Для неё мои любови не секрет, скандалить не станет. Может даже обрадуется помощнице в доме. Это смолоду она горячая была, теперь уверена - никуда от неё не денусь.

   Поначалу Людмилу удивляло систематическое, доходившее порой до откровенного издевательства, лукавство продавцов в отношении покупателей и почти безграничное личное доверие в отношении товара и денег, хорошо зарекомендовавшим себя собратьям по цеху.

Так, проходя по рядам торгашей сантехникой, она не раз слышала как уверенный в себе мужчина на полном серьёзе убеждал покупателя, что китайский силуминовый смеситель является действительно металлическим, поскольку силумин это алюминий с добавками. На сомнения и тихие возражения, что предыдущий, точно такой, прослужил чуть более года, получал безапелляционный ответ: "А вы чего хотели? Это же Китай! Берите тогда дорогой, но он тоже из силумина. Или уж совсем дорогой из нержавейки."

В конце концов небогатый покупатель, сжав зубы и не избавившись от сомнений, приобретал вещь, которая вроде бы неплохо смотрелась, но обещала совсем недолго находиться в рабочем состоянии. Потому как силумин металл непрочный и хрупкий, можно сказать даже и не совсем металл. О чём хозяин торговой точки чаще всего не находил нужным уведомлять не знакомого ему рядового потребителя.

Но также неоднократно доводилось ей слышать и то как хозяйка контейнера, разбирая привезённый товар, обнаруживала у себя его излишки и незамедлительно звонила оптовику, у которого закупалась, ставя того в известность. Корпоративная честность была свойственна подавляющему большинству единомышленников, занятых общим делом. Потому как, если сегодня обманешь ты, то завтра обманут тебя, а то и сговорившись проучить, специально подставят на вполне приличную сумму. Заодно безвозвратно испортят деловую репутацию.

К сплетням Людмила оставалась одинаково равнодушной, справедливо полагая, что все не без греха. Чем вполне устраивала ярых моралистов и их тайных и явных противников. А уж если кто-то настойчиво пытался обратить внимание на чьё-либо  ненадлежащее поведение, то в свойственной ей уморительно-философской манере всегда отвечала одно и то же: "Мне-то какое дело? Лишь бы им было хорошо!" Чем без труда заметно снижала градус неприятия и осуждения.

   Вторично Карина попробовала уговорить Людмилу стать более независимой и самостоятельной, обретя своё небольшое конкретное дело, где-то через год, считая, что она давно способна торговать и зарабатывать не жалкие копейки, а содержать себя по своему трудолюбию и разумению. По её наблюдениям, деловых качеств той было не занимать.

- Карина, я вполне довольна и счастлива, большего мне не надо, - совершенно искренне не поддалась на уговоры Люда.

И на реальном примере попыталась пояснить свою твёрдую позицию.

- Вот скажем, я частенько прохожу мимо контейнера своей тёзки, в прошлом преподавателя детской художественной школы и достаточно известного в регионе  живописца. Образованной, интеллигентной женщины, некогда считавшейся представительницей местной советской элиты.

Помнится, она одной из первых ринулась на рынок, решив стать свободным предпринимателем и в итоге обеспеченным человеком. А в результате? Лицо и руки обветрены, никакие кремы не спасают. Летом угорает от жарищи в железном контейнере, зимой по-собачьи дубеет. Деньги, надо думать, у неё имеются, только здесь, на рынке, мы в принципе мало чем отличаемся - обе выглядим как бабы рязанские. Разве что она ездит на отдых за границу, а я в деревню к приятельнице, вот и вся разница. Но я вращаюсь в своём кругу и чувствую себя как рыба в воде, а моя утончённая тёзка мучается здесь, обижается на жизнь и комплексует. Ты видела её глаза? Тоскливый взгляд несчастного человека.

Мы ей не ровня. Всё, что мне необходимо, я нашла на рынке. Дружеское тепло, отзывчивость, общение. Мне достаточно, я простая женщина. И не нужно, подруга, агитировать зрелую даму расти. Торговля для меня не рост, а примерно такая же работа, какую я и сейчас выполняю. Спасибо, Карина, за заботу. Я знаю и всегда помню - ты настоящий друг! Конечно, если в настоящее время не нуждаешься во мне, то скажи прямо, пойму и найду выход.

- Умеешь напроситься на комплименты! - легонько приобнимая, необычайно  разговорившуюся товарку, понятливо парировала кареглазая доброжелательница. - Мне теперь без тебя как без рук.

   По всей стране махровым цветом расцветали оптово-розничные рынки и всяко-разная, от самой элитной, до базарной и подзаборной торговля. А оплачивал их процветание в конечном счёте розничный покупатель. Вначале прибыль за товар получал производитель. Затем крупные оптовые базы. После них оптовики помельче и следом, оптово-розничная и просто розничная торговля. Каждый из них отстёгивал в свой карман прибыль, положенную ему по статусу и количеству предварительно вложенного в выгодный бизнес. Правда, производством товаров отечественный бизнесмен особо не заморачивался, предпочитая привозить залежалый товар из более здравомыслящей и расторопной заграницы.

   Полученные прибыли требовали новых вложений. В городах строились торговые центры, на рынках разрастались целые контейнерные городки. Те и другие хозяева сдавали торгашам-арендаторам. Едва ли не все предприниматели стремились не производить товары, необходимые государству и народу, а предпочитали заниматься только торговлей. В результате появилось в избытке столько торгово-развлекательных центров, а также магазинов, магазинчиков, забегаловок и прочих точек реализации, что казалось в городе уже не хватало жителей, чтобы на каждого продавца доставало хотя бы по одному покупателю.

   Когда Людмила выразила озабоченность таким положением вещей, Карина среагировала не задумываясь: "И, представь себе, все они хотят кушать. Причём, каждый день, иногда и не по разу. Получается, еда и туалеты будут пользоваться спросом всегда.  Наш бизнес от рыночной движухи не пострадает. Пора уже из этой железной будки перебираться в настоящее просторное кафе. Пока, правда, деньжат маловато."

- А ты у меня возьми, если не хватает. Отдашь когда сможешь.

- Людмила, ты шутишь? И сколько можешь предложить?

- А сколько вам нужно?

- Мне надо очень много.

- Ну, очень много у меня нет, но сколько найдётся, могу одолжить.

- Вот так номер! Давай-ка, Люся, колись! Научи свою недалёкую приятельницу как пенсионерка может скопить деньжат, не протянув при этом ноги?

- Всё просто. Тех средств, которые я подрабатываю, вполне хватает на жизнь. Спасибо, ты уже несколько лет подкармливаешь своими пирожками. Здоровьем меня Бог не обидел, по врачам не хожу, лекарств не покупаю. Одежду шью себе сама: что платья, что ночнушки, что пальто. Подбираю ткани из остатков, можно сказать, лоскута. Продавцы знакомые, сильно уступают, отдают чуть ли не даром.

Ещё сын Володя перебрался жить на юг, а работает вахтовым методом на Крайнем Севере. Ведут газовую магистраль, он сварщик, варит трубы, зарабатывает очень хорошо. Каждый раз, возвращаясь с вахты, заезжает ко мне и оставляет довольно приличные суммы, хоть я и отказываюсь. Тогда он кладёт денежки в укромное место, а потом звонит, посмеивается и подсказывает куда не мешало бы заглянуть.

Обе дочери замужем, все с работой. Они ни в чём не нуждаются и мы взаимно время от времени делаем друг другу подарки. Но по большому счёту я с детства не приучена много на себя тратить.

- Ах ты, широкая русская душа при доходах нищеброда! Наверное  ты одна способна вот так, без всяких условий, поделиться последним. Спрячь, Людмила, свои копейки подальше и поменьше о них трынди, если не хочешь беды. Живёшь одна, защиты у тебя никакой. Банкирша ты моя ненаглядная! Поверь, в твоей голове даже уложиться не может во сколько нашей большой общей семье обходится строительство и скорое открытие кафе в таком бойком и хлебном месте. А жалуюсь я для порядка. Вот, скажем, у Джебраила несколько торговых точек по рынку, где на него работают люди и он обязательно в конце рабочего дня обходит их и собственноручно собирает выручку. Послушать же его, так бедняк из бедняков. Никто не хочет, чтобы ему завидовали, а ещё хуже - потрошили.

- Значит, у вас скоро новоселье и тебя можно поздравить?

- Выходит, так! Скоро закупим оборудование и переедем в новое кафе. Но я полагаю  и тебя тоже следует поздравить. Ты же согласишься с нами вместе работать?

Людмила не нашла слов от свалившейся на неё новости. Она лишь согласно кивнула головой.

   Казалось, так ли давно состоялся этот разговор, а Людмила уже немало лет трудилась в кафе и тут же отметила вместе с коллективом своё семидесятилетие. В  последнее время она стала всё ощутимей уставать и сама уже замечала - польза от неё на рабочем месте явно недостаточна. Более молодые сотрудницы жалели её и в делах особо не напрягали. Но возраст брал своё и пожилая женщина уже ни шустростью, ни объёмом произведённых работ перещеголять никого не могла.

   - Пора уж и о душе подумать, - грустно констатировала сама про себя. -  Да и не только о душе, но распорядиться насчёт наследства - двухкомнатной квартиры и наличности. Вот приедет сынок Володя в очередной раз, соберёт она всю семью вместе и поделит накопленное по совести. Не обижая ни дочерей, ни сына. А, значит, не обижая и своих любимых внуков.

   Умерла Людмила не болея, во сне. С вечера мирно уснула, а утром не проснулась - остановилось сердце.

Хоронили её дочери. Сын в очередной раз был на вахте и приехать вовремя у него не получилось.

На девятый день сёстры сообща решили, что на маминой кровати требуется обновить матрас. Проводив людей с поминок, они зашли в спальню матери, вдвоём, держась за углы, приподняли с кровати старый матрас, собираясь сделать замеры, и ахнули. На дне деревянного каркаса, в аккуратно сложенных больших и маленьких пачках лежали деньги. Много денег. Так много как ни одна из них никогда не имела в собственном распоряжении.

- Откуда у мамы столько? - не сдержала удивления младшая Ольга.

- Ты сама знаешь, Володя много лет ей крепко помогал, - немного растерянно отозвалась Татьяна. - К тому же мама до своего последнего своего дня трудилась не покладая рук. Питалась практически в той же столовой. Вот и собрала нам в наследство. Давай позовём наших мужиков, покажем.