Цепь Семирамиды. Глава 6. Война

Глава 6. Война



(Продолжение. Вернуться к 1-й главе http://proza.ru/2023/02/07/1111)


1

Эшелон с семьями военнослужащих шёл на восток. Их эвакуировали с первыми бомбовыми ударами фашист-ской авиации. Ехали только ночью, без огней – так требовал приказ.

Счастье Наташи оказалось недолгим – как и у Лилит. Она повторяла судьбу своей бабушки. Теперь молодой жене офицера оставалось только вспоминать считанные недели самостоятельной семейной жизни в пригороде Гомеля.

Жили ожиданием войны, хотя вслух об этом старались не говорить. Наташа никогда не вмешивалась в дела мужа: так было принято в семье её отца. Но по тому, как Сергей сутками пропадал на службе, не трудно было понять, что дела обстоят очень серьёзно. Иногда, если на службе приходилось задерживаться дольше обычного, Сергей приводил с собой двух сослуживцев, чтобы могли поужинать домашней стряпнёй. Наташа даже имён не запомнила, знала только, что они тоже приехали из Саратова, кажется, учились вместе с Сергеем в танковом училище, но были холостяками.

Как-то в городке Наташа увидела несколько полуторок с возрастными красноармейцами. Догадалась, что это те самые запасники, прибывшие в их часть на сборы, о которых говорили Сергей с товарищами по службе. Молодым офицерам приходилось переучивать танкистов в ожидании поступления на вооружение новых моделей танков, заниматься ремонтом имеющейся техники.


2

Готовились… Ждали… Война застала врасплох…
В то утро, когда в окрестностях Гомеля уже рвались фашистские бомбы, Сергей примчался домой с двумя солдатами. Они помогли собрать вещи, посадили Наташу и ещё нескольких женщин с детьми в кузов полуторки и отправили на вокзал.

Организацией эвакуации семей военнослужащих занимались другие офицеры.

– Не волнуйся, Наташа, – обнял Сергей жену на прощание. – Поезжай спокойно. Это ненадолго, скоро увидимся!.. Очень скоро… Жди меня с победой!..

Забрав солдат, он направился к выходу из вокзала. Отойдя на несколько шагов, остановился и, обернувшись, широко улыбнулся, послал Наташе воздушный поцелуй и протяжно прокричал:

– На-та-ша!.. Всё будет хо-ро-шо! Жди меня!.. Помни: я тебя очень лю-блю-ю!..

Больше Сергей не оглядывался.

Эшелон был сформирован заблаговременно. Всё было расписано по минутам, списки семей уточнены. Поэтому погрузка прошла организованно, хотя и несколько суетливо вели себя эвакуируемые: неподалёку взрывались авиабомбы, уже можно было рассмотреть чёрные кресты на фюзеляжах вражеских самолётов…

Двинулись в ночь. Рядом с Наташей были знакомые и незнакомые женщины, все постарше неё, большинство с детьми. Поэтому девушка старалась не вступать в разговоры, чтобы не мешать им, держалась в дальнем углу, погружённая в свои думы…


3

Наташа только задремала. Ей даже приснился какой-то цветной сон из счастливого вчера…

Ей снился дождь! Проливной дождь в начале июня… Её Серёжа выбил автобус для поездки семей офицеров в городской театр… Что там давали?.. Не важно! Пошёл дождь! Это запомнилось больше. Сергей помчался назад в военный городок, собрал все зонты, сколько смог, и к концу спектакля встречал сослуживцев на выходе.
Зонтов хватило на всех…

Все хвалили Сергея за находчивость и весело смеялись. Крупные пузыри скакали по лужам, а они смеялись – молодые, красивые. Вот он, её Серёжа, нежно обнял, поцеловал при всех и, укрыв зонтом, ведёт к автобусу… Какое счастье!

Лицо спящей Наташи озарила почти детская улыбка…

А вот он опять улыбается, шлёт ей воздушный поцелуй, машет рукой и кричит: «Всё будет хорошо! Жди меня!.. Я тебя люблю!»

Неожиданно цветная картинка меняется на чёрно-белую. Наташа у калитки отчего дома; помедлив, открывает её и входит во двор. Она видит, как мама радостно встречает её: «Наташенька! Доченька!»

Вдруг что-то громыхнуло, вагон завалился набок, сойдя с рельсов. На Наташу посыпались узлы с вещами, люди, какой-то алюминиевый бидон угодил в голову… Запах гари ударил в нос, стало трудно дышать… Показались языки пламени… Разноголосые крики, плач детей, беспорядочная стрельба усиливали общую панику, нарастал страх, и чувство обречённости приводило в оцепенение…

Бомба угодила в головной вагон, уничтожив паровоз и ещё два вагона, взрывной волной опрокинула состав.

Наташе удалось выбраться из-под груды тел. Испачканная кровью и копотью, она долго искала свою котомку с документами и остатками сухарей. Нашла, ещё не соображая, что произошло и как быть дальше.

Женщины, оставшиеся в живых, собирались в группы, чтобы продолжить путь пешком. Кто-то решил добираться до ближайшей деревни и в ней дожидаться своих мужей. Четыре женщины направлялись в Саратов. Наташа присоединилась к ним – пятой.

Путь был нелёгким. По дороге их несколько раз обстреливали фашистские самолёты. Они летали на бреющем полёте и, издеваясь над перепуганными женщинами, стреляли мимо.

Очередная пулемётная очередь подняла фонтанчики земли в нескольких десятках сантиметров от прильнувшей к земле Наташи. Она даже успела рассмотреть смеющуюся физиономию фашистского лётчика. Тот набрал высоту и качнул крыльями. Наташа в ответ пригрозила кулачком, что-то прошипев сквозь зубы по-ассирийски.
На всю жизнь она запомнит этого гада!


4

Ещё несколько дней изнурительного перехода, и вот она, уставшая и голодная, у дома своего отца. Долго не решается, но всё же открывает калитку и входит в знакомый двор.

– Наташенька! Доченька! – кинулась навстречу из глу-бины двора мать, на ходу вытирая руки полотенцем.

Громыхнуло опрокинутое ведро, и клюка Тумаса, словно шлагбаум, перекрыла Наташе дорогу. Отец будто вырос из-под земли.

– У меня была любимая дочь, но она опозорила мой род! Убирайся! Тебе нет места в моём доме! – жёстко сказал старик. – Не сметь к ней подходить! – добавил Тумас, переступая порог дома, и ударил об пол клюкой.

Последняя фраза касалась всех домашних. И слово Тумаса было для них непререкаемым законом.

Наташа знала этот закон и обязана была подчиниться.

Выйдя на улицу, она заметила, как чёрная тень промелькнула по противоположной стороне. Свернув за угол, столкнулась с женщиной в чёрном, которую знала с детства. Шидда молча передала ей узелок с лепёшками и сыром и тут же исчезла.


5

Куда идти?.. Подруга у Наташи была одна – Аля. Но где она теперь со своим Александром – одному богу известно. Оставалась одна дорога – в Кировский военкомат.

– Ох! Какая красавица! – встретил её офицер. – Вы случайно в кино не снимаетесь?..

Наташа взглянула на него строгим, усталым взглядом.

– Извините, вы с дороги, устали… Я – интендант второго ранга Соколов… Иван Соколов… Давайте документы, сейчас мы быстро… что у вас есть? Ага, паспорт, справка… Наталья… Ту-ши… нет, Тушаис… Туманеев-на… отчество неразборчиво написано…

– Отца Тумас зовут… Тумасовна я… Просто – Наталья, не мучайтесь… Наталья Шаховская.

– Понял. Наталья, у вас есть где остановиться в нашем городе?

Вместо ответа Наталья громко всхлипнула и едва сдержалась, чтобы не разрыдаться в голос.

– Только без слёз! Терпеть не могу женских слёз! Здесь, неподалёку, пункт временного содержания эвакуированных… Я провожу, а завтра, определимся, где вас разместить как жену офицера РККА. Всё будет хорошо!

«Всё будет хорошо!» – так говорил Сергей, когда они прощались. Наташа устроилась на предоставленной ей раскладушке и, уткнувшись лицом в подушку, быстро уснула. Ей снилась улыбка Сергея.

«Всё будет хорошо», – сквозь сон несколько раз повторила она слова мужа…


6
Надеяться на скорое улучшение отношений с отцом Наташа не могла: она хорошо знала характер Тумаса. Да и всех домашних он держал в строгости. С утра снова отправилась в военкомат.

Иван Соколов встретил её как добрую знакомую:

– Здравствуйте, Наталья! Как спалось? А я для вас жильё подыскал… Учительница одинокая примет вас в свою двухкомнатную квартиру… Об оплате можете не беспокоиться, она сказала, будет рада разделить одиночество… И о работе, если хотите, могу договориться.

Офицер тут же позвонил начальнику госпиталя. После разговора подписал какой-то документ и протянул его девушке.

– Вот, Наталья Тумасовна, как видите, запомнил ваше отчество… С этим документом завтра, к девяти утра, отправляйтесь к начальнику госпиталя, он вас примет. А хотите, я за вами заеду и отвезу?

– Что вы! Не надо, я сама найду. Спасибо вам за хлопоты, товарищ Соколов.

– Для вас, просто Иван, договорились?.. И знайте, Наташа: я всегда буду рад вам помочь.

– Спасибо, Иван. Серёжа сказал, что война – это ненадолго, всё будет хорошо…

В госпитале было много работы. Наташа быстро освоила свои обязанности по уходу за ранеными. В первые же дни у неё было человек 16 после тяжёлых операций, шестерым сделали лапаротомию – операцию на животе.

Времени на отдых практически не было, специалистов не хватало. При госпитале срочно организовали «Роков-ские курсы» по подготовке медсестёр, и Шаховская записалась на них в числе первых. Теперь она могла не только менять бинты и подавать раненым таблетки…

– Представляете, Александра Михайловна! – сокрушалась она в разговоре с квартирной хозяйкой. – Такие молодые ребята, жить бы и жить, а они уже инвалиды.

С учительницей у них сложились очень тёплые отношения, но виделись редко – когда Наташе выпадала возможность заскочить, чтобы узнать, нет ли писем от Сергея, а заодно поделиться пайком, что выдавали в госпитале.

Письма не было и в этот раз, когда уставшая Наташа пришла домой после рытья окопов за городом.

– Ты присаживайся, голубушка! – засуетилась хозяйка. – Перекусим, чайку попьём… Проголодалась, вижу. Я как раз чайник поставила…

Тем временем, пока девушка умывалась и переодевалась в домашнее, Александра Михайловна накрыла стол, засветила на нём лампу и, с книгой в руках, стала ожидать Наташу.

– Ну, присаживайся. У меня всё готово. Поужинаешь – и спать: тебе надо наконец хорошенько выспаться.

– Вы тоже, Александра Михайловна, присоединяйтесь. Без вас я не стану есть.

– Честно сказать, Наташенька, я не голодна. Но не хочу тебя расстраивать… Разделю с тобой нашу скромную трапезу, раз уж ты настаиваешь.
Александра Михайловна отложила на край стола книгу.

– А что это вы читаете? – поинтересовалась Наташа.

– «Дворянское гнездо». Люблю Тургенева… Я ведь тоже в дворянской семье воспитывалась. Только теперь, как его Лиза, не могу уйти в монастырь. Нет в новой стране монастырей.

– Вы дворянка? – искренне удивилась Наташа.

– Проболталась!.. Не стоило вспоминать своё происхождение: опасно это в наше время… Никому не говорила, а тебе проболталась… Потому, наверное, что вижу в тебе себя молодую. Я ведь ровесница века, всё в нём на моих глазах происходит. В шестнадцать выдали меня замуж за лейб-гвардии офицера. Блистали на балах в Петербурге, в высшем обществе тогдашней столицы. Две революции, гражданская война…

Петя мой, Пётр Ильич Рашевский – так звали мужа, не сразу революцию принял. В Гражданскую встал под знамёна Корнилова. Потом, как он говорил, «понял, на чьей стороне правда» – перешёл к «красным». Лев Троцкий убедил: тогда большевикам военные специалисты были нужны.

Лев Давидович даже в доме у нас бывал, пока его со всех постов не сняли и выслали из СССР. Тогда и у нас с Петром Ильичом начались неприятности. В тридцать седьмом мужа расстреляли, а я оказалась в Саратове. Даже в тюремной камере побывала… Теперь сижу, помалкиваю от греха…

Рашевская поднесла платок к глазам, чтобы убрать проступившую слезу. При этом она задела книгу, лежавшую на краю стола, и та упала в ноги Наташе.

– Александра Михайловна, здесь какое-то ваше письмо из книги выпало, – подняла девушка книгу и протянула конверт хозяйке квартиры. – Родная, это тебе… Три дня назад принесли… Прости… Я не хотела говорить, не знала как сказать…

Наташа извлекла из конверта лист бумаги с текстом, отпечатанным на машинке. В левом верхнем углу фиолетовым цветом отливал оттиск штампа военкомата.

Взгляд девушки побежал по кривым буквам, пляшущим дьявольский танец. Она прочла:
«Извещение. Ваш муж лейтенант Шаховский Сергей Иванович, уроженец города Дебальцево Сталинской области, в бою за Социалистическую Родину, верный военной присяге, проявил геройство и мужество, находясь на фронте, пропал без вести в июне 1941 года. Настоящее извещение является документом для возбуждения ходатайства о пенсии (Приказ НКО СССР №220-41)».

Мёртвая тишина заполнила комнату. Замигал фитиль в керосиновой лампе. Обе женщины молчали.

– Но не погиб же! – выдохнула наконец Наташа.
– Умница, девочка! – отозвалась Александра Михайловна. – Надо верить и ждать до конца!


7

По госпитальной палате то и дело раздавалось: «Сестра, подойди ко мне»… Эти стоны и просьбы уже стали привычны, но сострадания к раненым у Наташи не убавилось. Она переходила от одного к другому, заботливо оказывала необходимую помощь, возвращалась к оставленной на тумбочке книжке Тургенева, которую взяла почитать у Александры Михайловны, чтобы не заснуть на дежурстве.

Чтение тоже не шло: полученное извещение не давало покоя. «Пропал без вести… Но, правда, не погиб же! – успокаивала себя девушка. – Сказал: всё будет хорошо, значит, так оно и будет». Она вспомнила, как познакомились с Сергеем, первые свидания, как Тумас огрел её жениха клюкой… Их дерзкий побег… Тогда ей было страшно, теперь вспоминала с теплом… Мирная жизнь в военном городке… Вернуть бы это всё.

Суета, возникшая вдруг в палате около двух часов ночи, отвлекла её от воспоминаний в полудрёме. Нового раненого укладывали на освободившуюся утром койку. Он весь был обмотан, как кокон, марлей и бинтами. Можно было рассмотреть только красивую голову с высоким лбом и русыми волосами.

– Серёжа! – захлебнулась криком Наташа и бросилась к койке новичка, опустившись на колени у его изголовья.

Курносый, до боли знакомый нос, страдальческий взгляд, одна боль на лице и в голубых глазах.

– Серёженька, – прошептала Наташа и погладила его по щеке, – ты вернулся…

– Алексей я… Алексей Некрасов из Новосибирска, – нашёл в себе силы ответить раненый и потерял сознание.

Алексею предстояла ещё одна операция. Нужна была донорская кровь, и Наташа отдала свою.

До утра сибиряк не дожил.


8

– Он так был похож на Серёжу, мне показалось, что это он, – рассказывала Наташа квартирной хозяйке вечером, вернувшись с рытья окопов, – а моя кровь его не спасла! Нет, решено: я должна идти на фронт! – отчаяние, звучавшее в голосе, сменилось твёрдой решимостью.

– Но куда же?.. Как же?.. Как я тут без тебя, Наташенька?.. Сама подумай!..

– Александра Михайловна, не пытайтесь меня отговаривать, – в голосе Наташи добавились стальные нотки. – Серёжа там воюет, а я здесь с вами чаи распиваю…

– Давно хотела тебя спросить: муж твой не польских ли кровей? Фамилии у нас похожие: Шаховская, Рашевская… Мой – поляк был.

– У Сергея – польская и украинская пополам…

– Горячая смесь! Они упёртые – эти украинцы и поляки… Ну а представь, завтра твой Сергей придёт, а тебя дома нет. Что я ему скажу?

– Я его там, на фронте найду! Сказала же: решено, завтра иду в военкомат. Иван поможет.

– Кто такой Иван?

– Офицер военкомата Иван Соколов, интендант второго ранга. Он говорил, что всегда будет рад мне помочь. Вот пусть и поможет. Посмотрим…

– Посмотрим, посмотрим, Наташенька, а пока допивай чай – совсем, смотри, остыл… Я тебе кипяточку добавлю… допивай и – спать! Ты вечно не высыпаешься. Хватит болтать. Утро вечера мудренее.

Не успел забрезжить рассвет, а Наташа уже на ногах. И вещи уложила в узел.

– Сумасшедшая! – остановила её Рашевская. – Куда ты в такую рань?! На фронт собралась она, видите ли. В военкомате ещё никого нет. И позавтракать надо.


9

Соколов внимательно выслушал Наташу и долго отговаривал её от принятого решения. Никакие доводы и увещевания не действовали на Шаховскую.

– Я должна! Понимаете, я должна быть там! Я смогу оказывать помощь раненым на поле боя, как это делают сотни девчонок. Чем я хуже?

– В напористости вам, Наташа, не откажешь, но…

– Я должна отыскать своего мужа, который неизвестно где, и неизвестно что с ним! Может быть, он нуждается в помощи, как этот несчастный Алексей из Новосибирска… – не унималась разгорячённая женщина.

Она уже рассказала офицеру о случае с Алексеем Некрасовым, которого приняла за своего Сергея.

– Завидую я, Наташа, – не выдержал Соколов, – белой завистью завидую вашему Сергею… Эх, – вздохнул, – мне бы такую жену. Моя с финской меня не дождалась, а вы рвётесь на фронт искать погибшего мужа.

– Не погибшего – пропавшего без вести! – перебила Наташа собеседника.

– Это почти одно и то же.

– Нет, не одно и то же. Серёжа жив, и я его обязательно найду. Я вас очень прошу, помогите мне, Ваня, вы же обещали… Где ваше офицерское слово?..

– Всё, сдаюсь, товарищ Шаховская. Вижу, отговаривать вас бесполезно. Слово офицера держу. Постараюсь что-нибудь придумать, чтобы вам помочь, но мне нужно время. Приходите послезавтра, в среду… Нет, лучше в четверг, в это же время, если не передумаете, конечно.

– Конечно не передумаю! Я всё решила! Спасибо вам, Иван! – и Наташа, счастливая, выскочила за дверь.


10

Она влетела домой окрылённая, спеша поделиться своей радостью.

– Александра Михайловна! Я скоро увижу своего Серёжу! Я так рада и счастлива!..

– Я тоже рада за тебя, Наташенька. Ты даже не знаешь, как скоро увидишь его!

– Очень скоро! Я уговорила Соколова, Иван поможет… Через два дня еду на фронт, там и встретимся с Серёжей.

– Значительно раньше: он в твоей комнате ждёт… Я его по фотографии узнала…

– Я уже здесь!

Сильные руки Сергея стиснули в объятиях любимую, а горячие губы покрывали поцелуями её лицо, руки, губы… Он подхватил её, как пушинку, и решительно унёс в соседнюю комнату.

Наташа не видела, кто её так страстно обнимает и целует, но сердце не обманешь: это он – её Сергей! Живой!..

– Ну, рассказывай, – не выпуская жену из объятий и пытаясь восстановить дыхание, спросил Сергей, когда они остались наедине, – кто такой Иван Соколов и что он тебе тут наобещал, пока мужа не было рядом?

Молодые люди не могли оторвать друг от друга горящих взглядов и не верили своему счастью: они снова вместе!

Наташа рассказала мужу всё: об эшелоне, попавшем под фашистские бомбы, о том, как отец не пустил её на порог родного дома, об извещении, что Сергей пропал без вести, о работе в госпитале.

– Я никогда не забуду этого раненого, – рассказывала она о случае с Алексеем Некрасовым. – Понимаешь, он был так похож на тебя… Я подумала, что это ты и есть. Когда он к утру умер, решила: пойду на фронт, к тебе поближе. Сегодня была в военкомате и договорилась с Соколовым, в четверг надо явиться к нему для отправки на фронт. Вещи я уже собрала…

– Какой к чёрту четверг! Какой фронт?! – неожиданно взорвался Сергей. – Я здесь, а ты на фронт? Это неправильно, Натуся!

Он взял стоявший у стены костыль и, опираясь на него, подошёл к окну, открыл форточку, нервно закурил.

– Что это, Серёжа? – Наташа только теперь увидела костыль. – Что это? – голос её звучал тревожно.

– Так, пустяк! Но из-за этого пустяка меня не отпускают на фронт. Даже к строевой службе не допускают. А я командир! Ты меня знаешь, я своего добьюсь. Я поеду на фронт, где мои боевые друзья сражаются, а ты… Ты будешь здесь мне детей рожать – сына или дочь. Лучше – дочь. Может, ей воевать не придётся. Ты меня поняла? Всё! Разговор окончен! Уже светает. Поспи два часа, утром поедем к твоему Соколову… Мне завтра в 16:00 надо быть в части.


11

– Рад вас видеть, Наталья Тумасовна, но мы договорились на четверг, – сказал Соколов, поздоровавшись. – Я ещё не подобрал подходящего варианта, чтобы отправить вас на фронт, на чём вы так настаиваете…

– Вот и хорошо, что не успели. Не надо её никуда отправлять!

– А вы, извиняюсь, кто будете? – Соколов заметил наконец Сергея, на которого поначалу не обратил внимания.

– Я муж Натальи – лейтенант Шаховский.

– Но вы же…

– Пропал без вести?.. Нет, объявился, как видите, жив и почти здоров! Так что мы ещё повоюем, товарищ интендант второго ранга!

– Сергей Иванович, если мне не изменяет память?

– Так точно, товарищ интендант второго ранга, Иваном звали моего отца.

– Как же я рад за вас! Если б вы знали, как я за вас рад, особенно за Наталью! Значит, на фронт ей уже не надо?

– Какой фронт, товарищ интендант второго ранга! Война – дело мужское. Негоже это, когда жена на фронте, а муж в тылу отсиживается. Скажите, разве я не прав?

– Прав, конечно, прав, лейтенант. Я тоже так считаю, – Соколов перевёл взгляд на Наталью: – Наташенька, не сочтите за неуважение, вы не могли бы подождать за дверью? Мне с вашим мужем надо поговорить как офицер с офицером. Ничего особенного, но есть такое понятие – «военная тайна».

Наташа покорно вышла из кабинета.

На столе интенданта появились две помятые алюминиевые кружки, ломтик пожелтевшего сала и две корочки чёрствого ржаного хлеба на подстеленном обрывке газеты. Прозрачная жидкость забулькала в кружки из фляги Соколова.

– За жизнь, Сергей Иванович! – поднял он кружку.

– За победу, товарищ интендант второго ранга!

Неразведённый спирт ожёг гортань, на мгновение перехватил дыхание и покатился огненным шаром, согревая нутро. На «десерт» была луковица – сочная и сладкая.

После «третьей», а медлить они не стали, офицеры были уже на «ты».

– Я виноват перед тобой, Сергей, – Соколов пристально посмотрел лейтенанту в глаза, – не знаю, как признаться… Я влюбился в твою Наташу с первого взгляда, как только увидел…

– Ничего удивительного, Иван, я тоже влюбился в неё с первого взгляда, – отреагировал тот.

– А ещё… А ещё из-за неё я взял грех на душу: совершил должностное преступление… Не знаю, простишь ли ты меня, Серёжа, но это ведь я фальшивое извещение на тебя состряпал…

– Вань, другой бы тебе морду набил, а я ещё спасибо скажу, что помог Наташе в трудное для неё время… и с жильём, и с работой… Я ведь тоже ради неё согрешил, да ещё как – тебе и не снилось! Так что тебя отлично понимаю – любой бы согрешил…

– И что же такого ты совершил?

– Я её украл, Ваня!

– Как это, украл?

– А по всем законам кавказских обычаев. За нами даже погоня была – вся родня с кинжалами гналась… Это когда я к месту службы отправлялся, за месяц до войны… Потом семьи отправили эшелоном, попала под бомбёжку, чудом добралась до Саратова… Да уж, чудом… Пришла домой, а отец из дому выгнал: говорит, опозорила род…

– Так у неё здесь родня есть? Ну дела! – изумился Соколов, не веря услышанному.

– Восток – дело тонкое, Иван. У меня теперь две задачи. Первая – примириться с Тумасом. Тумас – это отец Наташи. Вторая задача – добиться отправки на фронт. Сейчас нога не пускает: врачи говорят, забудь, мол, о возвращении в строй. Но я, Иван, добьюсь своего! Любой ценой, не будь я лейтенант Шаховский! Танкисты не сдаются.

– Эх, Сергей! Я тоже рвусь на фронт, и тоже – медкомиссия! Мать их! Даже слушать не хотят… У тебя вот – нога. Уверен, справишься. А у меня о финской кампании память – пуля в сердце.

– «Пуля в сердце» – это как про любовь. Извини, неудачно пошутил.

– Да прав ты, Сергей, не извиняйся. Выходит: «Я тебя никогда не забуду!» Представь: стоит ей не так повернуться, и – «Здравия желаю, товарищ Смерть!»

– Смерть нам не товарищ, здоровья ей желать не будем. Ну, раз уж мы ещё не потеряли способность шутить, Вань, значит, будем жить! Мне пора в часть, товарищ интендант второго ранга. В следующий раз займусь примирением с отцом.

– Может, нужна какая помощь?

– Нет, спасибо, обойдусь своими силами. Тут тонкая дипломатия нужна.

– А, по-военному говоря, Сергей, здесь нужна стратегия и тактика, – улыбнулся Соколов.

– Так точно! Ну, я побежал: Наташа заждалась…


(Продолжить чтение 7-й главы http://proza.ru/2023/02/13/747)