Загадочный календарь Египта ч. 2

                Мифология. Совокупность первоначальных верований
                народа о его происхождении, древнейшей истории,
                героях, богах и пр., в отличие от достоверных
                сведений, выдуманных впоследствии.
                Амброз Бирс  «Словарь Сатаны»

Согласно мифологии древних египтян, календарь Египта был создан девяткой богов. Об этом говорится в Папирусе Каир (Caire JE 86637): «Начало (книги) начала вечности-нехех и конца бесконечности-джет, сотворенной богами храма, собранной девяткой (богов), объединенной  Тотом в великом доме рядом с владыкой вселенной. Найдено в архиве в Перха девятки (богов), доме Ра, доме Хора».

Но существование богов, пусть даже не каких-то мифических сверхъестественных существ, а неких представителей какой-то неизвестной нам продвинутой и исчезнувшей цивилизации, якобы научивших древних египтян всем ремеслам, наукам и искусствам,  и якобы оставивших им в наследство свой календарь, уже в середине 19 века было окончательно опровергнуто учением эволюции. Согласно этому учению, человечество  до всего дошло своим умом, которого у него изначально вообще не было; в период палеолита ума ему  хватило только на  изготовление примитивных колотых каменных орудий, а в начале следующего исторического периода – неолита – на то чтобы эти каменные орудия отшлифовать. Лестница эволюции была очень пологой.

Впрочем, еще до времени начала исследования календаря эволюционисты уже пересмотрели все эти антинаучные заблуждения древних с научной точки зрения. Библейское Древо жизни  Дарвин заменил научным древом жизни – филогенетическим.  А один из вождей эволюционистов в культурной антропологии Джон Лаббок, сосед и друг, Дарвина заменил Золотой век древних – новокаменным – неолитом.

К концу 19 века уже все ученые были эволюционистами, в том числе и исследователи календаря. Эволюционистами, в самом широком смысле этого слова, потому что эволюционизм, это общефилософское понятие, означающее мировоззрение, которое все рассматривает с точки зрения эволюции, постепенного экстенсивного или интенсивного развития, т.е. с точки зрения необратимого и направленного изменения, перехода от одного состояния к другому, связанного с увеличением уже имеющегося или возникновением качественно нового.  «Происхождение видов» Дарвина и отряд приматов идущих цепочкой, гомо сапиенс впереди, из учебника биологии, это всего лишь частный случай применения комплекса уже существовавших ранее идей, наличествовавших  еще у просвещенцев из одноименной эпохи.

Уже Даниель Дефо, вдохновленный этими идеями, и смоделировавший на отдельно взятом острове, то самое время – доисторическое, мифическое, или послепотопное, когда немногим уцелевшим в катаклизме представителям  допотопного человечества пришлось вновь создавать цивилизацию с нуля, принудил Робинзона действовать в соответствии с законами эволюции. Точно так же, как племена времен неолита,  Робинзон перешел от присваивающего (охота и собирательство) к производящему (земледелие и скотоводство) типу хозяйства. А затем, в достаточно сжатые сроки, за какие-то 28 лет ему удалось  повторить весь путь цивилизации, на который всему остальному человечеству потребовались тысячелетия. Причем, повторюсь – в строгом соответствии с законами эволюции.

Особенно наглядно эти законы продемонстрированы в изобретении Робинзоном гончарного ремесла. Сначала он лепил из глины только всякие поделки и высушивал их на солнце, после чего они трескались и рассыпались. Но, в конце концов, после долгих хлопот у него получились всего только две уродливые глиняные посудины, годные лишь для хранения сухого зерна. А главная задача – изготовить горшок, в котором можно было бы варить пищу, так и оставалась невыполненной. И тут ему помог «случай, бог изобретатель», в точности так, как  первобытным дикарям, не имевшим опыта предыдущих поколений:

Но вот я как-то развел большой огонь, чтобы испечь на угольях мясо. Когда оно испеклось, я хотел загасить уголья и нашел между ними случайно попавший в огонь черепок от разбившегося глиняного кувшина. Черепок раскалился, стал красен, как черепица, и затвердел, как камень. Я был приятно удивлен этим открытием.
"Если глиняный черепок так затвердел от огня, то, значит, с таким же успехом можно обжигать на огне и глиняную посуду", — решил я.
Я думаю, ни один человек в мире не испытывал такой радости по столь ничтожному поводу, какую испытал я, когда убедился, что мне удалось изготовить горшки, которые не боятся ни воды, ни огня.

Чтобы испытать эту радость первооткрывателя, Робинзону даже пришлось стереть из своей памяти старую английскую поговорку - "It's not gods who bake pots"(не боги горшки обжигают), из чего явствует, что Робинзон явился на остров  не нарушить закон эволюции, но исполнить. 

В точном соответствии с этим учением, которое трактует сменяющие друг друга стадии не просто как ступени прогресса, а как стадии развития, закономерно и постепенно вырастающие одна из другой, полтора века спустя из приключенческого романа Дефо выросла научная литература. Правда, Робинзона сильно отдававшего библейским культуртрегером Ноем-Утнапиштимом, так же благоразумно затаривавшимся всем необходимым, что ему могло бы понадобиться на первое послепотопное время, пришлось из нее выбросить.

О том, как древним дикарям времен неолита удалось добиться тех же результатов, тем же робинзоновским способом, но без чьей-либо помощи  подсказок  уже упомянутый выше Лаббок написал, аж 4 книги:
-Доисторические времена, иллюстрируемые древними останками и манерами и обычаями современных дикарей.
-Доисторические времена, или Первобытная эпоха человечества.
-Происхождение цивилизации и первобытное состояние человека
-Начало цивилизации и первобытное состояние человека. Умственное и общественное состояние дикарей.

“Доисторические времена, иллюстрированные древними остатками и обычаями современных дикарей” (1865) переиздавались 7 раз и стали учебником археологии. Ископаемые орудия древних дикарей Лаббок сопоставлял с орудиями дикарей современных, которых он трактовал не как выродившихся потомков некогда цивилизованных народов, а как отсталые народности, не добравшиеся до уровня передовых наций, но так же двигавшихся по пути прогресса.

Однотипные примитивные орудия, изобретенные разными народами, в разные времена, в разных частях мира, говорили о том, что все древние народы развивались практически одинаково и независимо друг от друга, что, видимо, доказывало происхождение всех людей от общего предка. А возник человек от этого предка - (такой же только голый и без хвоста) в теплом климате, в тропиках, где было много разных фруктов, и жил как современные обезьяны, которые и сейчас так живут.
 
В другой своей книге “Начало цивилизации” (1870), оптимистично умозаключил, «что история человеческого рода вообще была историей прогрессивной», ибо, что эволюция ни делает, все к лучшему, и все не просто течет, все меняется, но течет и меняется к лучшему, сиречь прогрессирует и эволюционирует. Как и большинство оптимистов, он не отличал прогресса от регресса и эволюции от деградации, что сказалось на его представлении о развитии религиозных верований. Он, полагал, что в древности, при первобытном коммунизме (по Марксу) религий не было вообще, и все дикари были атеистами. Далее через ряд стадий – фетишизм, шаманизм, антропоморфизм (идолопоклонство) люди пришли к монотеизму.  А от монотеизма к еще более прогрессивной системе верований, в которую эволюционистам удалось обратить широкие слои населения.

Чтобы прельстить многих, эволюционисты трудились не покладая рук. «Знание фактов эволюции и процессов постепенного развития – это великое знание, которое мы должны внедрять, и это знание может распространяться музеями, если они устроены таким способом, чтобы можно было прочесть на бегу. Рабочие классы имеют мало времени для изучения" (Лэйн-Фокс 1891г.). Чтобы ознакомить широкие народные массы с этими фактами организовывались многочисленные лекции, экскурсии, выставки и экспозиции. Эволюционные линии различных видов оружия у Лэйн-Фокса и целые генеалогические древеса в его личном музее  были очень наглядными витринами эволюции. Кинжалы, боевые топоры, копья, наконечники стрел выстраивались по линиям эволюции: от простейших, примитивных вариантов – ко все более сложным, развитым. В таком же порядке располагались гончарные изделия, монеты,  украшения и все, прочее, что удалось нарыть археологам. Эта наглядная агитация получила название  сравнительного метода, который и сейчас используется в рекламе того или иного товара по принципу "до и после применения".

По тому же принципу, из живых примеров народов, находящихся на разном уровне развития выстраивалась  "шкала цивилизации".  На одном конце этой шкалы стоял голый невежественный дикарь, охотник-собиратель, с палкой-копалкой, на противоположном - рафинированный английский джентльмен во фраке и цилиндре, ученый-эволюционист, просветивший все остальное человечество.

Насколько быстро это вероучение набирало популярность и «проникало в естественнонаучное и гуманитарное сознание», можно проследить по «Каштанке» Чехова. Наверное, все помнят, что когда столяр напивался как сапожник, он впадал в добродушный тон, подзывал к себе Каштанку и объяснял ей это новомодное учение, оперируя тем же самым сравнительным методом, открытым ему эволюционистами:

— Ты, Каштанка, насекомое существо и больше ничего. Супротив человека ты всё равно, что плотник супротив столяра...

Так что нет ничего удивительного в том, что к моменту его торжества, к началу 19 века, об эволюции каждая собака знала. А когда ученым пришла в голову мысль обратиться к астрономическим наблюдениям, зафиксированным в датах египетского календаря, чтобы на их основе выстроить хронологию истории Египта, эволюционизм уже стал почти обязательным компонентом всех научных воззрений.

Но прежде чем при помощи календарных дат перейти к датировке фараонов и династий, ученым нужно было разобраться в самом календаре, чего им в силу ряда причин, по сей день им сделать так и не удалось. Хотя попытки были,  причем самые первые, как это ни странно, были самыми удачными.

Самые ранняя дата новогоднего восхода Сириуса, которую ученым удалось обнаружить, а некоторым даже прочитать с точность до ± 3 года свидетельствовала, что календарь уже использовался при Первой династии Египта, и говорила о том, что календарь был введен не позднее 4241 года до н.э. Это открытие еще в 1908 году сделал Эд. Мейер. Это был один из немногих ученых, если не единственный, кто понимал, что такое сотический цикл и умел, пусть и приблизительно, читать даты египетского календаря. Последующими поколениями ученых это знание было безвозвратно утрачено.

Табличка фараона Джера, где был зафиксирован восход звезды в 27-й день месяца эпифи (это 2938 г. до н.э.), т.е. почти в самом конце сотического цикла (или согласно Цензорину - «большого года египтян»), который должен был начаться 1 Тота -  первого дня, первого месяца сезона ахет 13-ю веками ранее. Рассуждая, таким образом, Мейер пришел к выводу, что египетский календарь был введен в день одного такого совпадения, а именно 19 июля 4241 года до Р. Хр. — являющийся, таким образом, первой достоверной датой, которую знает история человечества! (Ed. Meyer, Aegypten zur Zeit der Pyrmidenerbauer, 1908).

Нетрудно представить, какие мысли, а так же чувства (!) возникали у ученого-эволюциониста исследователя календаря, на стыке 19-20 веков, когда он вольно или невольно совмещал эту «первую достоверную дату» с хронологией доисторического Египта  и  эволюционистской шкалой цивилизации уже прочно утвердившейся в его сознании.  Древний автор-изобретатель календаря к упомянутой дате, не проделал еще и половины того пути эволюции, который отделял первобытного дикаря, от всестороннее образованного и вооруженного самой передовой теорией ученого конца 19, начала 20 веков! Ибо согласно традиционной истории Древнего Египта, до 5000 года до н. э. долина Нила была заселена лишь племенами эпохи неолита, чьи «инструменты» ограничивались заостренными кусками кремня и палками. И только в пятом тысячелетии до Р.Х. там появились  первые признаки зарождающейся цивилизации.

Существование календаря в столь раннюю эпоху, будь он в это время изобретен, а тем паче, если он достался дикарям времен неолита от какой-то более ранней, выдуманной дикарями «цивилизации богов», была недопустима и даже оскорбительна для эволюциониста.  Он полагал, что вскарабкался на самую вершину эволюции, но вдруг оказалось, что эта вершина – всего лишь ботинок какого-то великана, и уже там уже кто-то побывал, задолго до его появления. Научная инквизиция такого, конечно же, стерпеть не могла, и, как это и теперь делается, просто объявила дату Мейера антинаучной – сиречь еретической, и отвергла ее вместе с противоречащими  науке фактами-артефактами. Табличку Джера объявили не относящейся к календарю и летосчислению, а столь обидную раннюю  дату изобретения календаря отодвинули на более позднюю и менее обидную - сначала на тысячелетие, а затем и на еще более поздний - 2781год  до н.э.

Но и эта дата ученых не вполне устраивала, ибо она предполагала достаточно высокий уровень развития и существование в Древнем Египте каких-то точных наук в период предшествующих изобретению и введению календаря. Тогда как наукой еще задолго до Мейера уже было установлено, что у египтян в то время и письменность только еще едва установилась, а наук  не было вообще никаких, и не только точных, но даже и приблизительных.

И все же, к великому сожалению для большинства ученых, полудиким примитивным египтянам, удалось как-то изловчиться и изобрести календарь. Отмахнуться от этого факта было невозможно, и известная формула «Если факты противоречат теории - тем хуже для фактов» здесь не работала.

Ученым ничего другого не оставалось, как постараться максимально уничижить и само это изобретение древних астрономов, и самих изобретателей. Благо, исторического материала для этого у них было предостаточно.

Тут им очень пригодились невразумительные данные Цензорина, о неправильном египетском календаре из 365 дней без единого дополнения,  в которые они с огромной  радостью уверовали. Каким же еще мог быть календарь недоразвитых дикарей!? Но Цензорин и вот еще о чем писал (я упусти это в своей первой части):

Некоторые сообщают, что якобы в Египте древнейший год был из одного месяца, затем царем Исопом он сделал четырехмесячным и окончательно доведен Армином до 13 месяцев и пяти дней.

Неизвестно, кто такой царь Исоп, или Исон, но Армин, это явно Армаис Иосифа Флавия (Против Апиона), он же Хоремхеб, последний фараон 18 династии. Что говорит о том, что египтяне додумались до 365-дневного года лишь во второй половине второго тысячелетия до нашей эры! Да и то, не сами, потому что, если верить спискам иудо-христианских мракобесов, исковеркавших Манефона, 5 дополнительных дней к году первым добавил гиксосский царь Салитис, или Саитес. 

Древнеегипетский миф в изложении Плутарха говорил то же самое, правда, реформа календаря приписывалась богу Тоту, но сути дела это не меняло:

Говорят, что когда Гелиос (Ра) узнал о том, что Рея (Нут) тайно сочеталась с Кроном (Гебом), он изрек ей проклятие, гласящее, что она не родит ни в какой месяц и ни в какой год. Но Гермес (Тот), влюбленный в богиню, сошелся с нею, а потом, играя с луной в шашки, отыграл семнадцатую часть каждого из ее циклов, сложил из них пять дней и приставил их к тремстам шестидесяти; и до сих пор египтяне называют их "вставленными" и "днями рождения богов".

А исправить свой неправильный 365-дневный год египтяне додумались лишь в III веке до н.э. в 238 году до н.э. Птолемей Эвергет попытался внести поправку и добавить в неправильное египетское четырехлетие еще 1 дополнительный день, и даже написал: «И пусть все знают, что недостатки в счислении времен года и лет отныне счастливо исправлены царем Эвергетом». Но попытка оказалась неудачной, египтяне воспротивились реформе, и добавить шестой эпагомен удалось лишь при Юлии Цезаре. А чтобы окончательно исправить календарь, с юлианского на григорианский, потребовалось еще 16 веков.

С точки зрения эволюции все выглядело безупречно, и этих недоразвитых выскочек египтян вместе с их календарем удалось поставить на место. По всему выходило, что календарь египтян создавался долго и мучительно, очевидно, методом проб и ошибок, но все же эволюционировал, как ему и положено. Ученым оставалось лишь найти эти ошибки, и придумать, что побудило древних египтян к созданию календаря, и как древним дикарям вообще пришло в голову заняться астрономией.
Найти ответы на все эти вопросы попытался один из первых исследователей календаря Н.Ж. Локьер в своей книге «Рассвет астрономии. Планеты и звезды в мифах древних народов», изданной в 1894 году. В оригинале - The Dawn of Astronomy: A Study of Temple Worship and Mythology of the Ancient Egyptians. (Рассвет астрономии: Изучение храмового поклонения и мифологии древних египтян).

Локьер был астрономом, и пионером археоастрономии, ибо одним из первых обратил внимание на ориентацию древних храмов и сообразил, что она имеет астрономическую подоплеку. Соответственно и жрецы древности были астрономами, а не просто невежественными фанатиками и мракобесами. Но помимо этого, он был еще  и эволюционистом до мозга костей, из-за чего его книга во многом сродни письму Дяди Федора из известного мультика про Простоквашино, помните?   

Мои папа и мама! Я живу хорошо, просто замечательно. У меня все есть, есть свой дом, он теплый. В нем одна комната и кухня. Я без вас очень скучаю, особенно по вечерам. А здоровье мое не очень. То лапы ломит, то хвост отваливается.
А на днях я линять начал. Старая шерсть с меня сыпется, хоть в дом не заходи. Зато новая растет чистая, шелковистая, так что лохматость у меня повысилась.
До свидания, ваш сын, дядя Шарик.

Например, как эволюционист, он был убежден, что религия и мифы возникли из бессилия первобытных людей перед природой и неумения объяснить себе окружающий мир. Но как астроному, ему вскоре «стало очевидно, что мифология пронизана астрономией и в ней выкристаллизовались древние идеи, возникшие из реальных наблюдений за солнцем, луной и звездами». Что «египетскую мифологию невозможно отделить от астрономии», что «египетская мифология полно и точно соответствует окружающим астрономическим условиям; и, несмотря на всю ее удивительную поэтичность, поэзия ни в коей мере не вмешивалась в строжайшую и точнейшую связь с астрономическими явлениями, о которых она повествовала». Памятники и храмы Египта, возведенные по астрономическим принципам, свидетельствовали о высоком уровне цивилизации и познаниях в астрономии, причем астрономы древности назывались «учителями небесных тайн». Локьер-астроном пытался себе представить, как, когда и с чего все началось:
 
Здесь мы должны поставить себя на место этих первооткрывателей астрономии и цивилизации; сделав это, мы сразу же поймем, каким сложным делом было установить истинную продолжительность годового цикла, когда отсутствовали не только современные инструменты, но даже и идеи.

Эволюционист Локьер, полагал, что в этом нет ничего особенного, и любой дикарь с этим легко бы справился:

Трудно ли было это сделать? Свидетельствует ли это о том, что строители храмов были великими астрономами? Ничего подобного; нет ничего проще, чем определить солнцестояние или равноденствие. Нужно лишь с любой точки наблюдения поставить ряд колышков до момента солнцестояния и менять их положение день за днем, по мере того как солнце будет уходить все дальше на север или на юг, вплоть до момента, когда оно остановится. Точка солнцестояния найдена.

«Храмы Египта, - писал астроном Локьер – были первыми обсерваториями, ориентированными на восходы и заходы звезд и солнца в дни равноденствия и солнцестояния. Проемы в пилонах и отделяющие стены египетских храмов точно соответствовали диафрагмам современного телескопа. Хотя египтяне ничего не знали о телескопах», - добавлял эволюционист Локьер.

Изучая древние изображения знаков зодиака, соответствовавших тому или иному созвездию, астроном Локьер приходил к выводу «что здесь мы имеем дело с народом с очень четкими астрономическими идеями и что астрономия очень тесно связана с их религией.  Кроме того, такое количество животных предполагает, что мы имеем дело с народом, чей образ мысли был похож на образ мысли американских индейцев — если взять известный пример — в начале XIX века, когда у каждого племени или клана был свой тотем», - продолжал гнуть свою линию эволюционист Локьер.

В этом состязании эволюционист частенько одерживал верх над астрономом. И ему, в конце концов, удалось убедить последнего, что древние египтяне, практически на всем протяжении своей истории оставались этакими троглодитами, которых кроме хлеба насущного ничего в жизни больше не интересовало. И наблюдать восход Сириуса им приспичило лишь потому, что он сулил им разлив Нила, который в свою очередь, прочил им богатый урожай:

Я говорю это вполне обдуманно, хотя знаю, что гипотезы могут завести далеко, ведь астрономия у этих древних людей была по большому счету средством достижения практических целей. Это не было собрание абстрактных концепций или просто выражение любопытных фактов, независимо от того, использовались они в религиозных целях или нет. Целью был календарь праздничных и священных дней, если хотите, но такой календарь, который позволил бы эффективно вести сельское хозяйство.
 
Кто по календарю сеет, тот редко веет – гласит народная мудрость, очевидно, появившаяся в то время, когда вот такие педанты-книжники, понимавшие в земледелии меньше последнего сельскохозяйственного животного, начали давать советы и указания земледельцам.

И еще он был уверен, что египтяне стремились создать именно солнечный календарь. Разлив Нила был связан с летним солнцестоянием, Бог Солнца Ра был верховным божеством, следовательно, только солнце могло быть для Египта мерилом времени. Это заблуждение возникло еще у его предшественников, но Локьер его активно поддерживал и развивал. Хотя ему, как астроному было прекрасно известно, в чем разница между звездным – сидерическим и солнечным – тропическим годом:

сидерический год — то есть время, которое затрачивает Земля, чтобы совершить путь ровно через 360° по окружности; во-вторых, тропический год, соответствующий времени, за которое Земля проходит круг от первой точки Овна до нее же, он составляет неполные 360°; а так как экваториальная точка приближается к Земле, мы говорим о прецессии равноденствий; в этом году тропический год равен сидерическому минус двадцать минут.

Проще говоря, год, который определяется по звезде – звездный, а тот, что отсчитывается от точки равноденствия, или солнцестояния – солнечный.  И продолжительность конкретно «Сириусного года», который был равен солнечному плюс 11 минут, ему так же была прекрасно известна. Тем не менее, он продолжал нести вот такой дичайший бред:

Летнее солнцестояние — то есть 20 июня, самый длинный день в году, — было самым важным временем египетского года, потому что оно отмечало оплодотворяющий разлив Нила. Это и был египетский Новый год. Уже много раз говорилось о том, что, как надписи указывают, самым важным астрономическим событием египетской истории был восход звезды Сириус точно в этот момент.

И даже более того:

3 тысячи лет египетской истории начало года отмечал восход Сириуса, почти совпадавший с разливом Нила и летним солнцестоянием.

Видимо, астроном Локьер не знал, какой математический знак «больше», «меньше», или «равно» должен располагаться между цифрами 365, 242 и 365,25, а эволюционист Локьер, очевидно придерживающийся левых убеждений, предпочел равенство.

Конечно же, восход Сириуса был одним из главных праздников Египта, и важнейшим астрономическим событием – Перет Сопдет – выход Сотис, но именно потому, что это и был египетский Новый год! И даже если бы вычисленное слишком доверчивыми к цифрам Цензорина учеными, совпадение восхода  Сириуса и солнцестояние действительно имело место в последних столетиях четвертого тысячелетия, это никоим образом не делало календарь египтян солнечным. Кстати, эта идея – о том, что календарь изобретен в 3300-3200 гг. до н.э., когда восход Сириуса, якобы совпал с солнцестоянием и разливом, которого глупые египтяне не заметили и еще 3 тысячелетия так и продолжали славить  звезду Изиды, как предвестницу разлива Нила, так же принадлежит Локьеру. 

Но давайте, наконец, разберемся в том, как египтяне придумали свой неправильный календарь, с точки зрения этого астронома, которому удалось подобраться к истине практически вплотную.

Египтянам было удобнее наблюдать солнце и звезды на их восходе и закате, поэтому их  храмы-телескопы смотрели на горизонт. В определенный день года, свет солнца или звезды, и Сириуса, в том числе, проникал вдоль оси такого храма, усиливался пилонами-диафрагмами и попадал в «святую святых». Храмы ориентированные на равноденствие не имели срока годности, они и сейчас, так же как и Большой сфинкс смотрят точно на восток. Храмы ориентированные на точки солнцестояний могли использоваться до 6000 лет, храмы ориентированные на звезды, из-за прецессии приходили в негодность через 200-300 лет, и их либо перестраивали и разворачивали вслед за звездой, либо строили новые. Но и по развалинам храма, зная на какую звезду он был направлен, можно было определить, когда он был построен. Обо всем этом пишет Локьер.

Так же он объяснил, почему египтяне изначально предпочли наблюдать за звездой, а не за солнцестояниями и равноденствиями. Равноденствия и солнцестояния выпадают на разное время суток, и не совпадают с появлением солнечного диска на рассвете. И только на протяжении нескольких лет, сопоставив данные наблюдений за некий достаточно долгий период, можно, опять же только при помощи вычислений, выяснить продолжительность солнечного года. Тогда как наблюдение за звездой, появляющейся через определенный  промежуток времени на восходе солнца – на том же месте, в тот же час было гораздо проще и удобнее.

Однако, сказав «А», он не сказал «Б». А именно то, что если при помощи такого храма-телескопа наблюдать за восходами Сириуса на утренней заре, то для установления точной продолжительности своего года, им оставалось всего-навсего сосчитать количество дней от одного такого восхода до следующего.

Вместо этого Локьер начал сожалеть о том, что глупые египтяне, не воспользовались возможностью определить продолжительность года, при помощи регулярных разливов Нила,  как только им удалось установить эту регулярность. А так же не прибегли и к более надежному способу - если бы они отметили максимальное отклонение восходящего и заходящего солнца к северу и югу в солнцестояние и сосчитали дни между ними. Ведь солнцестояние неизбежно происходит с большей регулярностью, чем разлив реки!
«Из трех совпадающих или почти совпадающих явлений: разлива Нила, летнего солнцестояния и восхода Сириуса — они сначала выбрали последнее». С сожалением констатирует Локьер.

«Безусловно, в какой-то момент египетские жрецы-астрономы решили, что после введения 365-дневного года с началом, как я сказал, в момент восхода одного из небесных тел они окончательно разобрались с проблемой. Но, увы, мечты наверняка скоро развеялись.

Даже введением цикла в 365 дней они не добились истинной продолжительности года; и вскоре в ходе наблюдений либо за началом разлива, либо за солнцестоянием в одном из храмов солнца, когда они были построены, оказалось, что каждые четыре года между началом природного и недавно введенного года набиралась разница в один день, которая, само собой, возникала в силу того, что истинный год продолжался 365 дней с четвертью (примерно). Со своими идеально ориентированными храмами они должны были вскоре обнаружить, что праздник летнего солнцестояния — который сейчас известен во всем мире — уже не приходился точно на день нового года, потому что если бы год продолжался ровно 365 дней, то лучи яркого солнечного света падали бы на святилище точно так же, как и за 365 дней до того. Однако, как они должны были увидеть, через каждые четыре года свет падал на него не в первый день месяца, а в следующий за ним».

Но, как уже известно Локьеру, египтяне вели наблюдение не за разливом и солнцестоянием, а «за восходом одного из небесных тел», и вели его, как минимум 4 года, до следующего его появления на горизонте в лучах утренней зари. Потому что истинный год египтян – «Год Сириуса», который определялся по восходу звезды Сириус, да простит мне читатель эту тавтологию, в точности, а не примерно продолжался 365 с четвертью дней. И думаю, что всякому, кто не прогулял уроки арифметики, ясно, что от одного, до другого восхода Сириуса проходил  (365, 25х4) – ровно 1461 день. Ни через 365, ни через 365 с четвертью дней Сириус на горизонте не появлялся. В последующие 3 года он вставал уже при свете дня, соответственно, на 6, 12 и 18 часов позже. И лишь на пятый год, в начале следующего четырехлетия, снова появлялся  в свете утренней зари, и его луч проникал в храм, сигнализируя о наступлении Нового года. Но Локьеру это в голову не приходит, и он продолжает тупить:

Истинный год и введенный 365-дневный год находились между собой в таком отношении, как видно из нижеследующей таблицы, когда солнцестояние, соответствующее началу календарного года, приходилось на 1-й день месяца тота недавно введенного года. Что происходило в последующие годы, показано в таблице. Год за годом солнцестояние происходило все позднее относительно 1-го дня месяца тота. 1-й день месяца тота наступал все раньше относительно солнцестояния; так что относительно введенного года солнцестояние должно было смещаться вперед, 1-й день месяца тота относительно истинного года должен был смещаться назад.

Тут на Локьера видимо сошло озарение, и он наконец-то, понял, что 365, это меньше, чем 365, 2422 и 365,25. И он наглядно, при помощи таблицы (я ее опускаю) объясняет, как это едва наметившее неравенство, между естественным египтян (Годом Сириуса), и возникшим только по недоразумению невежды Цензорина, и излишне доверчивых к его писанине ученых 365-дневным годом, будет со временем лишь нарастать и усугубляться.

Еще раз приведу цитату Брэстеда: «там, где совпадающий с восходом солнца восход Сотиса документально зафиксирован в датах календаря, определить, с разницей в четыре года, в каком году до Христа этот восход случился, есть дело простейшей арифметики».
Сосчитать дни от одного гелиактического восхода, до следующего было на порядок проще, но у египтян, по мнению Локьера, либо были проблемы с арифметикой. Ибо до него наконец-то дошло, что чтобы получить свой неправильный 365-дневный год,  египтянам пришлось сначала вычислить и установить точную продолжительность истинного года, и уже только потом, видимо, намеренно ее исказить, выбросив один день из четырехлетия. Volens nolens, Локьеру приходится признать, что истинный год был известен Египту и существовал параллельно с 365-дневым годом, выдуманным учеными:

Назовем истинный год неподвижным годом. Очевидно, что месяцы 365-дневного года будут постоянно перемещаться относительно месяцев неподвижного года. Тогда назовем 365-дневный год блуждающим годом.

Впрочем, Локьер не сдается. Солнечный ребенок от астрономии (Dawn of Astronomy), припас туз в рукаве:
Но неподвижный год не равен точно 365; дня. Во времена Гиппарха 365; дня не представляли истинную продолжительность солнечного года; вместо 365; следует написать 365,242392 — то есть истинная продолжительность года чуть меньше, чем 365 дней с четвертью.

Итак, раз год [солнечный]  чуть меньше [звездного], то, разумеется, второе совпадение 1-го дня месяца тота  [выдуманного идиотами 365-дневного] года с солнцестоянием случится через более длительный промежуток времени, чем 1460-летний цикл [период сотис, состоящий из 365 четырехлетий]; иначе говоря, потребуется 1506 лет, чтобы месяцы встали на свои места в этом слегка укороченном году.

Возможно, что в течение многих веков разница между неподвижным и блуждающим годами была известна только жрецам. Они не позволяли менять установленный 365-дневный год, который мы назвали блуждающим, и относились к этому так строго, что, как уже упоминалось выше, каждый фараон при восшествии на престол должен был дать клятву, что он не будет менять года.

Мы можем коротко сказать, почему это было так. Жрецы, таким образом, получали большую власть; только они могли сказать, в какой конкретный день какого конкретного месяца произойдет разлив Нила в каждом году, потому что только они знали, какая на дворе часть годового цикла; а чтобы узнать это, им достаточно было просто и дальше каждый год приходить в свое святилище в один день в году, как это делали потом жрецы в Иерусалиме, и смотреть, куда упадет маленькое пятнышко яркого света.

Жрецам Египта абсолютно нечего было скрывать. У них был всего лишь один календарь, а всяких лунно-звездных, солнечно-лунных, солнечно-лунно-зведно-нильских, и всяких прочих - религиозных, народных, сельскохозяйственных и т.д., выдуманных остолопами, до сих пор так и не сумевшими разобраться в одном-единственном календаре, и предпочитающих исследовать собственные выдумки, никогда в Египте не существовало.

А то, то до исследователей календаря до сих пор так и не дошло, что недостающий в каждом четырехлетии день, «брался взаймы» из следующего четырехлетия, из-за чего их календарь и блуждал, нет ни малейшей вины жрецов Египта.

В дальнейшем, я постараюсь внести полную ясность, и подробно расскажу для чего был предназначен сотический цикл, когда восходил Сириус, как праздновались праздники, а так же изложу некоторые свои соображения, относительно того когда, кем и как он на самом деле был введен.

Продолжение следует…