Да, лишь дожив до беженской беды...

                *   *   *

Да, лишь дожив до беженской беды,
Покой оценишь, и родимый кров,
Рабочий стол, и книжные ряды, —
Всё то, что слишком долго был готов
Беспечно брать как должное, как дань
От жизни… Да всему бывает грань.

От Бога был он, щедрый дар, — из тех,
Что не ценить — неизрекомый грех;
А ты грешил, не замечавший дара
Среди хлопот, невзгод, забот, помех…
Неужто нынче по заслугам кара?

Неужто книги, что читал ребенком, —
Истрепанные, в пятнышках чернил, —
И письма из давно минувших лет,
И образа, и бабушкин портрет —
Всё то, что дом оставленный хранил, —
Пойдут на истребление подонкам?

О, книги, книги… Сколько было книг!
Их корешками комната пестрела…
Спасешь ли, уходя из-под обстрела,
Библиотеку в предпоследний миг,
Когда уносишь ноги поскорей?
И негде взять отныне словарей…

Что ж, это — смерти черновой чертеж.
Звени одной оставшейся струной,
Тоскующая лира, — хоть и грош
Цена стихам повсюду ныне… Что ж…

Не Бог карает, нет: всему виной
Людская мерзость и людская ложь…
Былую жизнь оплакиваешь, Ной,
В ковчеге утлом, зыблемом волной?

Плыви да помни: ты и в мир иной
С собою ничего не заберешь.

13—15 августа 2022
Полтава