на охоте

       Ночь стала серой. Светало. Густой туман завалил и камыш, и озеро, и прибрежные кусты. Мы расчехляем ружья, собираем их, и, перекинувшись традиционным «ни пуха, ни пера» расходимся вдоль  озера.
     Я иду с Филей.  Филёк – охотничьего вида двухлетний кобелёк чёрной масти с длинными ушами и купированным хвостом. Достался он мне случайно.  Про его происхождение мне известно только то, что его родители  охотничьи собаки, но разных пород, а стало быть Филёк самый что ни наесть форменный дворянин, то есть, дворняжка.
    Пожалуй, исходя из того, что хотя рассказ и посвящен  утиной охоте, но Филёк является главным героем, нужно представить его несколько подробнее, Доморощенные эксперементаторы-самоучки решили вывести отечественную породу универсальной охотничьей собаки, ну как, скажем, немецкий дратхаар.  За исходный материал они взяли гончего выжлеца а в пару ему выбрали  фрацузскую спаниэльку.  Филёк являлся представителем первого поколения этого скрещивания.  Я в ту пору был уже не новичок  в охотничьем деле и сразу понял, что Филя не породистый пёсик, но его смышленость, явно охотничий вид подкупили меня и, я не вдаваясь в подробности причин почему его владелец сбывает это «сокровище» в «хорошие руки», приобрёл Филю за чисто символическую мзду. К тому же, у меня в конце прошлого сезона погибла на охоте рабочая лайка Пента, в которой я души не чаял. Снова брать лайку я не хотел, так как не мог забыть  Пенту.  Филёк пришёлся, как раз, к случаю. Понятно, что ни о каком участии в собачьих выставках,  испытаниях с Фильком не могло быть и речи, но меня это не очень-то и огорчало. Я и раньше не был любителем таких  мероприятий, меня увлекала сама охота с собакой.
    Как-то в февральские морозы, когда все охоты уже были закрыты, сидя вечером на кухне деревенского дома возле топившейся  печки, я листал книгу «Породы собак». В разделе «Охотничьи собаки» моё внимание привлекла одна иллюстрация. На фото была изображена чёрная собака с длинными ушами и коротким хвостом. « Ба!  - Воскликнул я  невольно, - Да ведь это же мой Филёк». Надпись под картинкой гласила  - Смоландстёваре.  Заинтересовавшись, я прочитал статейку, посвящённую этой породе; в ней сообщалось, что это порода собак шведского происхождения  и относится к породам гончих собак.  Собравшись в этот же вечер  с домочадцами, мы обсудили вопрос о схожести нашего Филька и собаки на фото в книге. Единодушно было признано, что Филёк, если не брать во внимание его некоторую низкорослость, по сравнению со стандартами, прописанными для этой породы в книге, вполне может сойти за кузена означенной породы. Было решено: так и представлять его любопытствующим - смоландстёваре.  Но так как слово было неудобопроизносимое, то мы купировали его до  просто  - смоланд. А то как-то неловко было охотиться  с собакой неизвестной породы . Вот собственно и всё пока о происхождении этого пёсика, а о нюансах его поведения на охоте и просто «по жизни» рассказ далее.
   Итак, продолжим нашу охоту.
   Идти приходиться, продираясь то через заросли ивняка, то через матёрый кочкарник, заросший осокой.  Поминутно ноги проваливаются в прибрежную грязь, затрудняя и без того нелёгкое продвижение. Филёк, ввиду своей  малорослости, едва поспевает за мной, скулит и ,наверное, ругает меня на чём свет  стоит на своём собачьем языке.  Пёсик мой уже весь мокрый; меня  частично спасают от сырости дождевик и высокие болотные сапоги, подвязанные к брючному ремню. Влага кругом. Она висит каплями на кустах ивняка, на осоке и даже в самом воздухе.    
    Чтобы хоть как-то сориентироваться на какое расстояние мне отойти от места нашего ночлега, я считаю шаги. Пройдя пару сотен, останавливаюсь, снимаю рюкзак, разговариваю с Фильком, делаю всё, чтобы обозначить здесь своё появление.  Вчера вечером, когда мы с друзьями охотниками приехали сюда, я заметил несколько резиновых лодок с рыбаками на вечерней глади озера. Теперь же,  во избежание недоразумений на случай нахождения  рыбаков в секторе обстрела, я и подшумел. Мои старания в плане предосторожности оказались не напрасными. Слышится разговорная русская речь, украшенная не совсем нормативной лексикой. Возмущения адресуются определённому кругу лиц, а именно охотникам, которые притащились, судя по эмоциям выступающих, весьма не вовремя,затем с озера кто-то окликает меня.
    -Охотник ?
   - Ага. Слышь землячок, ты ненароком в нас не пальни. Мы тута с лодочки рыбачим.
   -Мужики,– откуда-то слева от меня доносится густой бас, – да тут весь берег в стрелках. Сёдни же открытие охоты. Вы чё запамятовали? Переждите зарю-то на берегу, покель туман не уйдёт.
  - Ах ити иху мать! И верно Петьша. Ну прощай рыбалка. Айда на берег, -доносится с воды.
Вскоре у берега, прямо возле нас, из тумана появляется резиновая лодка с сидящими в ней рыбаками. Их двое – молодой и постарше. Они подгребают, не спеша высаживаются.
 - Посидим тута, покель туман не сядет, возля тебя?  -  Не то спрашивают, не то ставят в известность меня рыбаки. Мне конечно зрители ни к чему, но я соглашаюсь.
  - Сидите.
   Однако у Филька, который уже давно ворчал, другое мнение. Он заходится, заливается громким лаем, проявляя своё недовольство - прямо, порвать готов гостей непрошенных. Я осаживаю его шлепком по загривку. Филёк прекращает лаять, однако, видя, что его не боятся, лишь приглушённо рычит. Приходится его взять на поводок.
   -Ну житья нет, на что собака, а и ей мешаемся, -  говорит тот, что постарше,   - ишь, нотная какая!
  - А что она у тебя чудная какая-то, что за порода? – Спрашивает молодой рыбак.
  - Шведская гончая, –  отвечаю я. Затем, выдержав паузу, добавляю, – породы смоланд.
   - Нна, - рыбаки таращат глаза, разглядывая Филька. Тот, чувствуя интерес к своей персоне, урчит уже не так громко, но всё ещё непримиримо и настойчиво.
  - Где ж ты её надыбал? – Интересуется младший, – дорогая поди-ко?
   -Брат у меня моряк, вот привёз.
   -Откель? –вопрошает старший. 
   -Ну откель, откель - отвечаю, - Из Швеции конечно. Откуда ж ещё можно привезти шведскую гончую.
 – Во как! – С чувством удивляется, тот, что постарше.
 Филёк, хотя и польщён, но  на компромисс не идёт - продолжает рычать.
 – Ладно, пойдём, Петьша, чайку попьём пока, не будем ужо шведу охоту портить. Ты слышь, паря, за лодкой присмотри, а мы с Петьшей сходим чайку попьём, а как канонада уляжется, мы вертаемся.
 – А, куда это вы чай–то пить пойдёте?  - Интересуюсь я.
 – Дак домой, мы тутошние деревенские с Поджарино. Напрямки-то нам тут и версты не будет через луга - и дома. А в обед  вертаемся, у нас тут ещё дела осталися.
   «Знаю, какие у вас тут дела – сети поставили» - подумал я про себя, - «скорей бы ушли, а то в вершине озера уже палили раз пять, а я всё тут беседую  с ними, да Филька держу». Рыбаки уходят. Показываю Фильку большой палец, молодец - от зрителей избавил. Тот виляет обрубком хвоста, дескать – ничто, всегда готов. Наконец-то тихо. В вершине озера снова бухают  ружья.
   Слышится свист летящих уток, вот они показываются из-за кустов над чистой водой.  Стреляю дуплетом; промахиваюсь, чертыхаясь, перезаряжаю свой «Зауер». Филька нетерпеливо топчется рядом, он – весь внимание, ждёт команды « апорт». Сезон охоты открыт, как всегда  с промаха.