Курская заря. Ч2. Г4. Впереди небо

            КУРСКАЯ ЗАРЯ. повесть
            Часть 2. Нету времени. Глава 4. Впереди небо.

            предыдущая глава:   http://proza.ru/2022/03/15/237   

            Винты шумно рассекали воздух за бортом «Дугласа». Самолет иногда потряхивало, но он уверенно шёл на запад раздвигая еще холодный воздух за бортом, который был еще к тому и мартовским. Самолет был загружен до предела, взлетал тяжело, еле-еле, после отрыва вновь коснувшись земли, будто по новой оттолкнувшись изо всей силы.
            Группа Васильева сидела на левом борту самолета. Они шли на посадку первыми, по правому борту, так было приказано руководителем операции. Затем на посадку… напротив, через тюки груза, по центру упакованного, до их посадки, фюзеляжа, загрузилась еще одна группа. Васильеву, об этой группе, не было известно ничего. И их лица, и лица второй группы, опять же, по заданию командования, были скрыты шапками-масками с вырезами для глаз (сейчас, в наше время, их называют балаклавами). Самолет уже минут двадцать готовился к вылету, наконец двигатель левого крыла кашлянул, заревел, рев его быстро становился ровным, кашлянул второй двигатель. Через пол минуты оба мотора ревели ровно и гулко, еще через пол минуты машина плавно тронулась с места…

            …Глупо говорить, что встреча однополчан, после госпиталей, перенесших вместе бесконечные километры, нескончаемый холод, беспредельный риск на каждом шагу, без спирта не обошлась… конечно не обошлась. Добрым словом вспомнили спасительницу Розу, бравого Цыгана, постоянный, зудящий в каждой мышце, холод. Про Паулюса Роза не обмолвилась, хотя разговор про его поиски в Сталинграде был, разглашать ее работу с фельдмаршалом Шеиной, как она считала, запрещено. Но утром много работы, утром надо быть в форме, слишком долго засиживаться было нельзя. Впереди новые задачи.
            Чекиста в расположении 17го гвардейского не было. Сразу после разговора с капитаном и отдав необходимые распоряжения по подготовке операции, он уехал по служебным делам, и ждали его возвращения ещё только, на текущее время, через день, может два. Основные задачи будущей операции были проговорены с командиром группы. За время отсутствия Горского, Васильев должен был разработать варианты активных действий группы, вплоть до доставки документов и сведений в ставку. В том числе и варианты действий при различных поворотах обстоятельств. Особенностями операции являлось не только встреча с резидентом, но и доставка документов на большую землю… радистка группы оставалась на вражеской стороне для связи резидента с центром в дальнейшем, до его отбытия с места где тот работал в данный момент. Точка, где будет проходить операция, пока капитану была не известна, но по тылам надо будет пройти порядка четырех сотен километров. Причем с очень важным и тайным грузом. Сам груз разведчикам тоже был не ведам.
            Горским не рассматривалось, что далее, после отъезда резидента, должно происходить с радистом, понятно, что радист оставался в глубине оккупированной территории. То ли консервация связи, для дальнейших операций, то ли для работы с подпольем или партизанами. А радистом будет… Роза Шеина. Как не пытался себя внутренне успокаивать Николай: «Война – есть война, она ведь солдат… офицер.» - но, почему-то, мысль о том, что Розу придется оставить на вражеской территории, да еще в неизвестность в будущем, его заметно беспокоила. Как и всегда он отбрасывал в сторону глубокого сознания все свои сомнения и нежелания, подчиняя все, что необходимо для дела и… выполнения задания. Но судьба Розы почему-то вновь возвращалась в его размышления. Ведь она уже дважды была главным спасителем его жизни. И, в конце концов, она была симпатичной молодой женщиной, а Николаю скоро исполнится уже… двадцать шесть лет.

            …Капитан вошел в кабинет командира полка, за столом сидели комполка майор Сергей Степанович Казаков, сержант Никитин, лейтенант Шеина, Трифонова видимо поднимать со сна не стали - не предполагали собирать полный состав группы. Но группа, можно сказать, была в сборе. Брови капитана полезли вверх, на лице образовалась улыбка. Шеина улыбнулась в кулак, Никитин тоже удержаться не мог, скрываемая улыбка легла на его губы и глаза, расслабленной, после такого странного прощания с деревней, Души. Но далее эмоции не пошли. У окна кабинета сидел холеный майор, видно, что штабист.
            Казаков встал, майор у окна тоже.
            - Здравия желаю, - рука к фуражке, видно было, что капитан в замешательстве о ранге чинов, поэтому обращаться решил к своему непосредственному командиру, - товарищ комполка, командир первой разведроты, капитан Васильев прибыл по вашему приказу. – Сказал громко, строго, подчеркнуто обращаясь к непосредственному командиру.
            Глаза разведчиков косили друг на друга, искры в глазах только раскалялись. Скрыть военную близость этих солдат было трудно.
            Майор Казаков не спеша вышел из-за стола, направляясь к Васильеву, видя не легкую сдержанность разведчиков. Шеина и Никитин тоже встали по стойке смирно:
            - Твои? - На ходу обратился командир полка к разведке… - забирай, - не дожидаясь ответа, довольного гвардии-капитана Васильева, махнул рукой комполка.
            На лице Николая и удивление, и глупая сдерживаемая улыбка радости, он часто ловил в своих мыслях вопрос, где найдут балагура Яшку, на каком свете… в каком госпитале, а нашли: «…Так быстро!?!» – неожиданная радость, увидел внезапно, словно один из ларца (второй Трифонов – дрыхнет…). Как же быстро его нашли, три дня, и тот уже на месте, видно, что отдохнувший, форма чистая… новая, не задетая еще ни солнцем, ни дождем, ни осколками, ни какими-нибудь пулями, или кровью. Помнит ли он такого бравого, чистым блестящим бойцом – Яшку Никитина? Все время либо с зашитыми, либо рваными локтями. Обычно всегда гимнастерка выцветшая, застиранная сто раз, где ни будь в ручье, высохшая на плечах, обязательно порванная за какой ни будь куст на плече или на спине. А тут – как с парада! Вроде даже выглажено все.
            Через секунды… сколько их, пять, или двадцать пять – капитан уже обнимал сержанта, тряс его за богатырские плечи. Роза тоже стояла рядом, не прочь обняться с Николаем, но до поцелуя их легкое приветствие не дошло, а покраснели слегка… оба. Палочка Розы стояла у стены, от глаз командира не ускользнула, но об этом разговор впереди.
            - Нет, нет, товарищ капитан, распишитесь в мандате, что сержант Никитин Яков Михайлович доставлен по месту назначения. – скороговоркой заговорил тыловой офицер, расстегивая свой планшет, чувствуя, что о нем сейчас забудут, если не забыли уже. Васильев подмахнул химическим карандашом, подставленный под руку листок. До тыловика уже никому не было дела, майор вышел вон.
            Минуты четыре вопросы о госпиталях, ответы о ранениях, удивления, смех. Роза не стала подробно и понятно рассказывать про Паулюса, сказала так – допрашивала пленных под Сталинградом. Она уже почти не хромала, хотя трость была при ней. Ну а Яков, не смотря на сердечное ранение, через фразу – острил… сердце оставалось веселым – значит не остановилось, ведь еще сто лет впереди, которые обязательно так надо прожить! Тем более дом в деревне не достроил… и сына еще не родил.
            Минут через сорок группа Васильева уже была в расположении первой разведроты. Ординарец командира побежал за Трифоновым прямо из-за баранки, Васильев решил зайти к Колодяжному, прибывшие зашли в дом, где квартировал командир, туда же, минут через двадцать прибежал сержант Трифонов. Как жалко, что ночи такие короткие, даже если день весеннего равноденствия еще впереди.
            На следующий день началась активная подготовка группы к будущей заброске. Подробно изучались карты местности. Изучались карты, схемы улиц, фотографии зданий и памятников какого-то города, название которого пока не оглашалось. По новой проводились инструктажи по парашютной подготовке с укладкой парашюта и группировкам при прыжке, накоротке проводились тренировки, скорее ознакомительные, по рукопашному бою, ориентированию на местности и многое, многое другое. Вроде все как всегда, но… Через день после встречи приехал чекист, и Шеина получила от Товарища Горского особое индивидуальное задание.
            За оставшиеся восемь дней до старта операции Роза должна была научить Васильева… читать газеты, прессу. От нее не требовалось, чтобы капитан начал бегло читать по-немецки, но, чтобы все вокруг обязательно понимали - немец… очень заинтересован тем, что в газете опубликовано. Васильев должен был научиться понимать, что написано в строках немецких газет. Николай, не наигранно, должен был научиться всматриваться в эти не русские строки заинтересованными глазами и обязательно понимать, что там написано. Этим они занимались утром, затем после обеда –часа по два, когда и более, вечером – до самого отбоя. Сначала Николай был в отчаянии, ему даже слова складывать не удавалось, не занимался подобным со школы разведки в 1938м, хотя с алфавитом был знаком по школе и военному училищу, но читать по-немецки никогда не стремился. Но, как ни было это странно, уже дня через три все начало складываться как надо, немецкие буквы начали складываться в слова, достаточно споро, появилось понимание прочитанного. Даже на слух начал понимать, что ему читала, или говорила по-немецки, Роза, не отдельные слова, как раньше, а фразы и предложения, даже несмотря на то, что многие слова были не понятны. Но понимание своего чтения по-прежнему вызывало большие трудности, а дней оставалось все меньше и меньше.
            Очень быстро проходили короткие дни. Операция, как снежный ком - снегом, обрастала информацией, обретала четкие очертания с обозначением названий населенных пунктов и… требуемых сроков, маршрутами передвижения, общими и личными заданиями членов группы… Границами действий в разговорах, запретами, требованиями. Вариантами действий в ситуациях.
            Так незаметно, в непрерывной каждодневной сосредоточенной подготовке с утра до глубокого вечера, напрягая все возможные силы организма и разума, приближался день заброски.

            …После их посадки в салон самолета прошло минут десять, зашла ещё группа парашютистов ни говоря ни слова, расположившись по правому борту. Никаких предупреждений о том не было… но понятно, задумано командованием было именно так. Они сидели напротив, их разделяли грузы, закрепленные посередине фюзеляжа самолета. Лица и тех, и других были скрыты масками (тонкие шерстяные черные шапки, раскатанные на всю голову, до шеи, с вырезом очков под глаза) таково было требование командования, чтобы бойцы не могли видеть друг друга, на случай провала. Разговоры запрещены, даже между членами группы, до посадки. Члены групп не были знакомы, между ними, по центру фюзеляжа, находились ящики с боеприпасами на специальных поддонах, понятно, что вооружение для партизан. Самолет вез патроны и снаряды на один из партизанских аэродромов. По пути, одна за другой группы выйдут в воздух для решения своих задач, в нужных точках полета, а самолет продолжит свое боевое задание.
            Первая группа покинула самолет минут через сорок пять, еще в прифронтовой зоне. Группе капитана Васильева оставалось еще долго слушать гул крылатого грузовика.
            Все молчали с самого начала посадки, думая каждый о своем. Рация на груди Никитина, обложена мягкой кошмой. Глаза закрыты, словно дремлет. Шеина, как всегда, сидит собранная, с сосредоточенным лицом, иногда, в прорези камуфляжа, ноздри шевелились от глубокого нервного вздоха, она очень скрывала свой страх перед высотой под самолетом, даже лететь ей было жутко, для нее шаг из самолета всегда был преодолением. Но Роза была готова на любое испытание ради выполнения задания Родины. Иногда косой взгляд сваливая на своего командира, к которому, в глубине Души, она была совсем не равнодушна, но всегда старалась это скрывать и у нее это очень хорошо получалось. Это будет ее четвертый боевой прыжок, второй с Капитаном Васильевым. Васильев совершенно спокоен, иногда осматривая своих бойцов, улыбался, когда взгляды с кем ни будь пересекались.
            Трифонов прыгал замыкающим, ему нравилось прыгать, это был его одиннадцатый прыжок в его восемнадцати годах, если считать учебку, и третий боевой, и чувствовал он себя в небе свободно… как птица, радостно принимая шелест воздуха и купола над головой, даже в первом прыжке он не ощущал никакого страха – только восторг. А ведь до войны – самолет один раз видел… когда тот пролетал над Ошейкином, где он учился в школе с пятого по седьмой класс. Всей школой тогда смотрели на гудящую птицу, еле видимую на большой высоте.
            Заморгал красный фонарь, над дверью к пилотам. Первая группа встали, карабины на струну, подходя к двери самолета. Из кабины вышел второй пилот, заморгал зеленый фонарь, пилот обошел первого номера группы, открыл дверь салона настежь, до щелчка затвора на стене. Чуть подождал, глядя на ручные часы, ударил по плечу первого номера:
            - Пошеел, – заорал громко и растянуто.
            Первый парашютист скрылся в ночи, полторы - две секунды второй… Секунд через десять пилот резко закрыл дверь грузового салона, за последним номером. Свист воздуха прекратился.
            - Все в порядке? – Перекрикивая гул винтов крикнул летчик.
            Васильев поднял кулак с поднятым большим пальцем. Летчик, улыбнувшись, боднул воздух головой.
            - Полет мягкий. Осталось чуть более часа.
            Скрылся в летной кабине.
            Васильев спокойно откинулся спиной на стену самолета, за которой шуршал жесткий мартовский воздух. Лететь еще было долго. Надо было как-то быстрее прогнать время. Ждать Николай привык, в разведке приходится
это делать часто, но занятие «ждать»… всегда не из приятных. Закрыл глаза, открыл. Опять осмотрел грузовое отделение самолета: «Значит километров триста от фронта. Далеко забрасывают, дальше чем под Тацинской…» - констатировал Николай, обрывая свои рассуждения. «А какая тебе разница, капитан, сколько километров? Двадцать пять годов небо коптишь… ни кола, ни двора… не влюблялся ни разу, все время война да война.» Не произвольно посмотрел на Розу. «А ведь она уже дважды, на себе, в медсанбат, тебя Коля, сдавала. Маленькая как кнопка, сама как будто еле-еле себя носит, а меня, бугая… А ведь была женой недруга моего… долго ли они вместе были. Э-эх, Васильев! Какое тебе дело до этого всего?!. Тем более ушел Артёмчик… говорят геройски ушёл.» - мысль опять оборвалась. Запрокинул голову на стенку фюзеляжа самолета, закрыл глаза.  Темно… Ровный громкий гул… Пахнет пушечным салом, краской нового самолета.
            Гул самолета как будто становился тише. В сознании замелькал образ капитана особого отдела Артема Шеина. Артем вылезает из эМки. Артем у окна – руки за спину. Артем у колодца… что-то говорит со злостью щуря глаза, папироска в зубах, качаясь на носках ступней... Особист исчез. Появился образ Егора Широкова… растерянный, испуганный, но смотрит прямо, без обид и злобы. Моргнул… медленно-медленно. Будто зависая в воздухе, повернулся – как-то долго, словно плывя в воздухе, перемещал ноги, делая долгие шаги, наконец, все же ушел, словно не желая этого. Роза и Артем всплыли вместе… Сначала стояли, молчали, как-то отрешенно друг от друга, молчали. Роза улыбнулась, Артем посмотрел на жену… опять, из-под лобья, посмотрел на Николая. Сжал свои, и так узкие губы, опуская глаза, качнулся на носках раз, другой… руки сжал за спиной, напрягая сильные коренастые плечи... Николай так и не понял, выше был Артем Розы, или ниже ростом.
            Загудела прерывистая сирена! Брови Артема полезли к переносице, Роза пропала…
            Николай открыл глаза, моргал красный фонарь над кабиной пилотов. «Во как, даже кимарнул чуток. Эх Артем, никак ты мен отпустить не хочешь.» Глубоко вздохнул, вставая, по привычке проверяя амуницию и инструменты боевые, бесшумность снаряжения, наличие личного оружия, тронул пальцем предохранитель автомата, проверил его закрепление, поведя туда-сюда:
            - Группа! Приготовиться на выход.
            Разведчики дружно встали, по номерам, с сосредоточенными лицами делая те же движения, что и командир. Двинулись к противоположному борту, к двери из самолета, куда уже подошел второй пилот. Карабины вытяжного тросика парашюта на струну, согласно номеру выхода…

            Продолжение:   http://proza.ru/2023/03/03/494   

            10.10.2022
            Олег Русаков
            г. Тверь