Курская заря. Ч2. Г5. Тихий парк

            КУРСКАЯ ЗАРЯ. повесть
            Часть 2. Нету времени. Глава 5. Тихий парк.

            предыдущая глава:   http://proza.ru/2023/03/02/1142   

            - Geben Sie mir bitte "Dail mail". Frischer. (Дайте мне пожалуйста "Dail mail"*. Посвежее.)
            Немецкий унтер-офицер бросил на газеты 25 пфеннигов. Продавщица суетливо сложила ему самую свежую газету «Dail mail», еще февральского выпуска, в которой фельдмаршал Паулюс… как бы еще не сдался, на передовице большие, на четверть разворота, схемы обороны Сталинграда от красных варваров, и доблестные стрелки атак бесстрашных танковых германских армий, раздирающие пролетарские советские клещи вокруг нацистской свастики. Великолепная фашистская пропаганда вызвала умиленную улыбку у унтера, хотя уже недели две известен итог незадачливого фельдмаршала – любимца фюрера, задержанный в немецком сознании, в пропаганде Германии, на весь февраль. Но и сейчас, во второй половине марта, немецкая пропаганда по-прежнему уверенно лгала о полной героической гибели всей шестой армии вермахта, во главе с генералом фельдмаршалом Паулюсом.

            Газетный ларек стоял возле ратуши, на большой мощеной камнем площади. камень был крупный, только в сапогах по мостовой и ходить. Это было очень красивое место. Само здание ратуши было старинным, наверняка ему было лет сто, но оно единственное отремонтированное, пленными русскими, на площади. Остальные здания площади с обвалившейся штукатурной, облезлыми стенами, два дома были разбиты артиллерией еще с 1941го – не восстановлены. В ратуше работали секретные немецкие службы, в том числе «Абвер» - служба армейской разведки.
            Внизу восстановленный, опять же пленными красноармейцами, после взрыва в июле 1941го, мост над Днепром. Великая река огромной подковой изящно изгибается прямо под старый яр, видно далеко, на вершине яра - ратуша, вдоль фасада которой только что неспешно прошёл Николай Васильев в форме немецкого офицера, уверенно и спокойно прогуливаясь, осматривая такие красивые виды оккупированной Белоруссии, подходя к газетному ларьку ровно в 9.15, когда от него уже отошел с газетой, развернув кричащую, о неминуемой победе немецкого оружия под Сталинградом, передовицу, немецкий унтер.


            Историческая справка.

            *«Dail mail» - немецкая газета, во время Отечественной войны распространялась на оккупированных территориях Советского Союза, в основном для немецких солдат и офицеров. На русский язык не переводилась. Перевод названия газеты – «Электронная почта».

            До середины 19-го века в Могилеве постоянного моста не было. В летнее и осеннее время устанавливался мост на деревянных плотах в районе нынешнего городского пляжа. Зимой ходили и ездили через реку по льду, а весной переправлялись на двух паромах. Паромы имели грузоподъемность в 800 пудов (1 пуд = 16 кг) и управлялись веслами и шестами. Пока паром шел поперек реки к другому берегу, течением он смещался на один километр и выгрузка происходила уже у городского острога. По течению переправа длилась 40 минут, против течения почти полтора часа. В сильный ветер паромы не ходили. После дождей проблемой было добраться из города до самого парома. Гребля, которая вела через пойму Днепра, на протяжении версты покрывалась непроходимой грязью, что не позволяло пить днепровскую воду, и стирать в ней белье. Для этого местами рыли, закрытые от протока русловой воды, заводи, и сильно ругались на сплав паромов. Но без него жить тоже было нельзя.
            Поэтому, когда возникла идея построить через Днепр постоянный мост, его решили возвести на излучине реки, там, где она ближе всего подходила к крутому правому берегу. Конечно, строить мост на излучине – не самое лучшее решение, во время ледохода льдины выносило течением на правый берег, но так решил автор проекта, считая это место наиболее удобным.
            Деревянный мост на сваях был сдан в эксплуатацию в 1860 году. Построенный по проекту и под руководством пребывавшего в то время в Могилеве начальника XI Могилевского округа путей сообщения подполковника Н.Ф. Ястржембского, мост состоял из десятисаженных арочных пролетов и достигал длины в 90 погонных саженей (1 сажень = 2,13 м.). Полотно моста возвышалось над летним уровнем воды на 40 футов (1 фут = 30,48 см.)
            По тем временам это было солидное инженерное сооружение. Однако прошло несколько десятилетий и выяснилось, что узкие пролеты мосты создают трудности для пароходного сообщения по Днепру. В 1902 году мост был модернизирован: два арочных пролета по центру русла реки были заменены на один пролет с решетчатой фермой. Но для этого пришлось убрать одну опору.
            После революции началось бурное развитие автотранспорта и мост, рассчитанный на телеги и брички с трудом выдерживал возросшие нагрузки. Как бы там ни было, но в таком виде мост просуществовал до 1941 года. Когда началась война, выяснилось, что мост не в состоянии обеспечить транспортировку тяжелых военных грузов и тогда рядом, по свидетельству очевидцев, были в срочном порядке наведены два понтонных моста.
            При отступлении Красной Армии из Могилева половина деревянного моста была взорвана.
            Захватившие город немцы не стали напрягаться, а поставили дополнительную опору, благо сваи сохранились с давних времен, а взамен фермы построили обычный, но усиленный балочный мост.
            Летом 1944 года мост повторно был взорван. После освобождения Могилева советские саперы опять снесли центральную опору и смонтировали ферму, но уже несколько другой конструкции.
            В 1959 году рядом с деревянным мостом строители сдали в эксплуатацию восьми- пролетный железобетонный мост длиной 286 метров и шириной 24 метра. Этим мостом и до сих пор, до 2023го года пользуются жители Могилева.


            Продолжение главы 5.

            …Великая река огромной подковой изгибается прямо под старый яр, на вершине которого стояла ратуша, вдоль фасада только что неспешно прошёл Николай, уверенно и спокойно прогуливаясь, осматривая такие красивые виды, подходя к газетному ларьку ровно в 9.15, когда от него уже отошел с газетой, развернув передовицу, немецкий унтер.

            Ничего не говоря оберлейтенант вермахта взял газету «Новый путь» на немецком языке (она была и на русском), оставив продавщице 20 немецких пфеннигов, ничего не говоря, будто, вообще не обращая на продавщицу внимания.
            - Данке гер офицер. – отозвалась продавщица, но офицер ничего не ответил, сделав еще несколько медленных шагов в сторону откоса к реке делая вид, что внимательно осматривает красоту под яром, на самом деле, боковым зрением, проверяя наличие наблюдения, по-другому – проверяя хвост. Но… вроде все спокойно. Да и народу, надо сказать, не много. Лишь еще двое солдат, такие же как он, по легенде оберлейтенант из госпиталя – по ранению.
            Как ни странно, на советские деньги газета тоже продавалась, в данном ларьке, у коммендатуры, за один рубль. Могилев был оккупирован в самом начале войны, 29 июля 1941го немецкие войска ехали по его улицам. Уже полтора года на его днепровских склонах хозяйничали гитлеровцы. Эта газета издавалась как на русском, так и на немецком языке, ее печатала местная типография под надзором гестапо. Здесь же продавались газеты привезённые и, из других городов, в том числе с Киева, с Минска, и даже из самого рейха. На прилавке были и красочные яркие немецкие журналы, были даже цветные, притягивающие взгляд. На прилавке лежало несколько номеров фашистской, коллаборационистской газеты «За Родину» (на русском), которую издавали немцы в оккупированном Минске. Васильев взял «Новый путь» естественно на немецком, так как был в форме офицера… вермахта. Опять медленно прошел вдоль фасада комендатуры, держа газету в руке, направляясь мимо развалины дома, на углу площади в парк, метров двести до интересующих его лавочек. Это он делал второй раз. Ровно такой же путь он прошёл… позавчера.
            Днем ранее он выполнил тоже самое в другом месте Могилева, в районе городской библиотеки, где находилась центральная городская аптека, на перекрестке. Но предыдущие два дня связь с резидентом не состоялась, или, по какой-то причине, он специально не пошел на контакт.
            Молчаливый симпатичный высокий оберлейтенант не ушёл от наблюдательного взгляда продавщицы газет и журналов, она уже полгода была информатором гестапо. Подпольщики это знали, но не хотели ее ликвидировать, им было в руку, что один из информаторов им известен, тем более они проследили связи этой женщины, и известно стало несколько больше, чем просто дешевый информатор. Появились более серьезные лица, в поле зрения подполья, для их проработки и ликвидации. Через нее они сгубили одного местного старосту подкинув ей интересную дезу. Тот пропал, а полицаев его подразделения отправили на фронт.
            Офицер, после ранения, не вызвал у информатора подозрений, но на заметку она его взяла, а третьего случая применения этого маршрута – не предусмотрено, на завтра вариант уже другой, если сегодня все будет вновь впустую.

            Васильев подходил в парк к лавочкам в 9.35. На одной из лавочек о чем-то весело разговаривали трое немецких солдат: один на костылях, у другого подвешена на лямку рука, у третьего, из-под русской шапки-ушанки – бинты. Вниз, за парком, пансион большого госпиталя, в этом парке часто гуляли раненные и выздоравливающие. Еще на одной лавке – парочка, женщина унтер-офицер и большой красивый солдат с забинтованной головой. Парочка сидели молча, иногда, словно смущенно, посматривая по сторонам. Солдат нежно, но как-то холодно держал в своей руке руку женщины – унтера.
            Васильев прошел мимо раненых, разговаривающих громко и энергично. Они пытались отреагировать на оберлейтенанта по субординации, но тот остановил их движением руки, правда ничего не сказав. Шагов через пятнадцать минул влюбленную парочку, которые поднялись в стойку «смирно». Пройдя еще немного, присел на следующую лавочку, после влюбленной пары. Через пару десятков секунд парочка встали и медленно пошли в глубь парка. Со стороны раненых послышался громкий смех, возможно при обсуждении влюбленных, но пара не обратили на это внимания, по-прежнему отрешенно удаляясь от людей подальше в лоно деревьев. С места, где остановился Васильев веселая троица была закрыта, костлявыми в марте, кустами, на первый взгляд разведчик был в одиночестве.
            Капитан Васильев, максимально используя боковое зрение, еще раз осмотрелся вокруг, поправляя сапоги. Затем спокойно откинулся на спинку лавки, развернул передовицу немецкой газеты. Как всегда, огромная фотография Гитлера на трибуне, экспрессивный жесткий взгляд, открытый рот, сваливающаяся челка, маленькие квадратные усики под носом, будто нарисованные одним большим мазком. Не смотря на плохое качество фото, фюрер как будто… шевелился. Стал читать, с каждым предложением все быстрее: "Hitler sagt den Sieg des Neuen Europas voraus ... Einen umfassenden Bericht des F;hrers ;ber den Kampf an allen Fronten. Stalingrad wird von den Bolschewiki befreit werden ... Die Drohungen zur Schaffung einer zweiten Front machen Deutschland keine Sorgen ... In Berlin herrscht grenzenlose Freude und unersch;tterliches Siegesvertrauen ... » («Гитлер предвещает победу Новой Европы… Исчерпывающий отчет Вождя о борьбе на всех фронтах. Сталинград будет освобожден от большевиков… Угрозы создания второго фронта не волнуют Германию… В Берлине безграничный восторг и непоколебимая уверенность в победе…» - отрывки из газеты «За Родину» №20, пятница, 2 октября, 1942 года, цена 50 коп. – подлинные названия статей передовицы, издана в оккупированном Минске на русском и немецком языках под контролем отдела информации и печати гестапо).
            Николай понимал, что читал. Он словно владел немецким. Слова, которым перевод не знал, словно сами переводились на русский. Злоба вскипала в его жилах, несколько раз напряглись его желваки, в суровом терпении, тяжелое дыхание через нос. И он не мог остановиться, вытаскивая из текста новые предложения… становясь от этого все злее и злее, с трудом сдерживая себя в руках.
            - Ruhen Sie sich aus, Herr Oberleitner? (Отдыхаете, господин оберлейтенант?)
            Васильев моментально вскинул взгляд вверх. Перед ним стоял немецкий майор – штурмбанфюрер СС… почему-то именно СС, а не Абвера, в левой руке черная папка. Молча вскочил по стойке смирно. В этот момент он уже узнал офицера… из леса Берестяного, полгода назад тот был в звании капитана, и полевой зеленой форме. Сейчас перед ним стоял… майор – штурмбанфюрер СС. Несколько секунд, Васильев напряженно, штурмбаннфюрер оценивающе - смотрели друг-другу в глаза.
            - Присядем, капитан. – не громко по-русски предложил немецкий офицер.
            - Оберлейтенант, господин штурмбанфюрер.
            На душе было крайне неприятно. Левый глаз дернулся в прищур, от сдерживаемой внутренней ненависти к стоявшему перед ним черному мундиру, на петлицах которого выжигали глаза блестящие молнии, а на высокой фуражке такой же блестящий… роджер.
            Они сели.
            - Поздравляю с повышением. – с небольшой издевкой заметил Николай.
            Офицер в гестаповской форме не отреагировал.
            - Не заметил, как вы подошли.
            - Это плохо. – констатировал с глубоким значением штурмбанфюрер, - А узнал? – Немец совершенно спокойно слегка озирался по сторонам, с абсолютно безучастным лицом.
            - Сейчас уже узнал. Прошли бы мимо друг друга на улице – не узнал бы.
            - На это я вас вчера уже испытал, мы прошли мимо друг друга.
            Несколько секунд молчали.
            - Как нога?.. Господин майор.
            Абверовец хмыкнул:
            - Все в порядке, мягкие ткани, филигранный выстрел.
            - С этим снайпером я с сорок первого.
            - Обратил внимание, вы шокированы мундиром, так вот, директивой Гиммера, нам позволено носить форму СС. В конце концов, они контрразведка, мы разведка. – Эту фразу сказал со значением. - Теперь о деле, оберлейтенант. Я вас еще позавчера приметил. И охрану вашу тоже приметил. Если будет еще одна встреча… а мы с вами должны встретиться еще раз, никого больше с собой не берите, слишком откровенно. И они не смогут вам никак помочь, если что. – Штурмбанфюрер на несколько секунд замолчал, обдумывая следующую фразу. - Могут только вместе с вами погибнуть.
            Он опять замолчал на несколько секунд.
            - Вы читали газету… владеете немецким? – Вопрос прозвучал очень значимо и с еле заметной надеждой.
            Правой рукой поправил воротник, дав понять, что ждет ответа.
            - Влюбленная пара, это запланированное наблюдение. Инструкция чекиста. Немецким не владею… точнее очень поверхностно владею, специально учили политику читать, газету понимаю не полностью, тем более там одни лозунги, - на лице появилась легкая кривая улыбка, - так и хочется за пистолет взяться.
            - Здесь!.. – Резидент подчеркнул первое слово. - Слушайте и действуете по моим инструкциям.
            Пока шёл разговор, Васильев незаметно, средним и указательным пальцами левой руки, нащупал, через надрезанный шов, под подкладкой правого рукава шинели, закодированный листок. Аккуратно, двумя пальцами, его вытащил, заложил между листов газеты. Медленными движениями сложил развернутую передовицу, газету положил на лавку. Разведчик на четверть габарита его газеты положил свою – точно такую же «Neuer Weg» («Новый путь»). Васильев ее взял на коленки, переломив напополам, зажал в кулаке.
            - На словах следующее: вам передается несколько линий связи в разных городах, в том числе и в Могилеве, адреса, явки - в шифровке. От себя. Женщина унтер из пары – ваш связной, останется здесь с рацией, хорошо владеет немецким, может работать в комендатуре как немка, имеет опыт подпольной работы. – После небольшой паузы. – Инструкций на вторую встречу не имею.
            Васильев остановился в изложении, образовалась пауза.
            - После завтра, центральная аптека, в 10.20, правая стойка, при себе иметь вот эту черную папку. – майор положил на лавку черную папку из плотного картона.
            Точно такая же папка осталась у него в руках, на коленях, поверх которой газета «Новый путь» («Neuer Weg»). После небольшой паузы продолжил:
            - В газете несколько шифровок для центра. Никто, кроме вас не должен видеть меня в лицо. Инструкции по связи, для связного, заложена в сгиб папки, которую вы уже приняли от меня сейчас. – Кивнул на папку, лежащую на лавке. - У корешка, мятый листок. После изучения инструкции, немедленная ее ликвидация.
            Резидент замолчал, доставая подсигар.
            - Все инструкции приняты. – Васильев крепко взял папку в левую кисть.
            Майор откинул крышку зажигалки, крутнул огниво:
            - В аптеке никаких разговоров, - далее говорил через сизый, очень приятный, на запах, дым, - передача такая же, как сегодня, свою положили рядом с моей, заполнили реквизит аптеки, взяли папку мою, - он пошевелил папку на своих коленях, - не торопясь доделываете свое дело и уходите первым, Папка будет опломбирована, вскрывать нельзя… – он замолчал, словно в некоем сомнении - говорить-ли все до конца, через несколько секунд глубокого раздумья, - …при вскрытии она взорвется… листы будут пропитаны глицерином, будут как порох. Поэтому ее носителю лучше не курить. Требуется немедленная, - он акцентировал слово «немедленно», и интонацией, и паузой, - подчеркиваю, немедленная доставка в центр. Согласуйте с центром изменение схемы возвращения, через партизан, самолетом и без промедления. Дело… - остановил изложение, пара секунд, продолжил, - информация… не терпит ни малейшего промедления. При провале папка должна быть обязательно уничтожена… легче всего уничтожить вскрытием…
            Очевидно фраза была не закончена… прервана. Очевидно, при вскрытии, скорее всего…  носителю - смерть. Васильев повернулся взглядом в его сторону.
            - Если она попадает в гестапо… - он посмотрел в лицо Васильева, глаза в глаза, - у меня неминуемый… полный, - пауза с острым расслабленным взглядом, - сокрушительный провал.
            Сказал с легкой улыбкой, очень тихо, при последней фразе брови слегка пошли вверх.
            - Все понятно… – разведка замешался на секунду, понимая, что эта папка, после аптеки, никогда не должна выходить из его рук… хотя бы из его поля зрения, несколько растерянно к резиденту обратился по званию, - …майор.
            - Следующее. - Штурмбанфюрер вздохнул. - Ваш выход в эфир два дня назад был зафиксирован. Но, насколько я знаю, саму шифровку перехватить не смогли, не успели. В контрразведке, наиболее вероятная версия… прибытие разведгруппы. – Абверовец опять потянул дым сигареты, сделав значительную паузу. – шеф гестапо в Могилеве, человек очень опытный... и хитрый. Следующая радиограмма будет перехвачена. Они вас ждут. Будете вновь выходить на связь, выходите с 23х до полуночи, в это время у них пересменка и ужин, возможна несогласованность в действиях, что сработает на вас в момент связи и даст минуту, другую форы. Связь осуществляйте не с места дислокации, возможен пеленг не только направления, но и топографический, у них имеются мобильные пеленгаторы. Так что… вас ищут… ребята. – Опять небольшая пауза. – Внимание… и только внимание. Во всем и всегда. Спокойствие… и неспешность в действиях. Никаких… Ни-ка-ких эмоций, оберлейтенант. Кстати, - пауза, -постарайтесь не попадать в плен. В гестапо умеют развязывать язык. Выбраться оттуда… - он повертел головой. - не получится.
            Они вновь несколько секунд смотрели друг-другу в глаза:
            - Благодарю, майор.
            - И еще, - немецкий разведчик сел расслабленно, вновь затянулся, - следующая встреча у нас намечалась в кинотеатре. В кино не ходите, почти полгода назад, на седьмое ноября, партизаны подорвали зал кинотеатра. Под новый год пытались опять, но группа была обезврежена гестаповцами…
            Фраза опять была словно прервана, на очередную порцию дыма, но продолжение последовало:
            - Надеюсь с документами все в порядке?
            Васильев неспешно вытащил из-за пазухи свой ausweis (удостоверение) и выписку по ранению, передал майору. Беглый взгляд, документы вернулись оберлейтенанту.
            - Выписка по ранению реальная, это мое декабрьское ранение. Если провести медкомиссию, все будет подтверждено.
            Майор документами был удовлетворен.
            - Тяжелое ранение. – Сложил выписку, передавая документы обратно - Вы уходите первым, оберлейтенант.
            Васильев вздохнул, встал. Вытянулся по стойке смирно, щелкнул каблуками. Средним шагом пошел от ратуши вглубь парка. «А я думал – я слишком придирчив…» - промелькнула мысль у Николая. В левой руке черная папка, и чувствовалось, что она не пуста.
            «Н-да. Сразу видно, в нелегальном деле первый раз. Но ничего, парень толковый.» - подумал резидент, оставшись в одиночестве, не спеша уходить, докуривая дорогую сигарету, на коленях под левой кистью, черная папка с двумя десятками чистых листов бумаги, для заполнения пустоты, и… газета. Ему надо было дождаться, когда из поля зрения исчезнет оберлейтенант. Как только связной скрылся за деревьями голого парка, второй окурок растоптан каблуком сапога. Майор развязал лямки папки, газету сложил в четверть, заложил в папку, аккуратно завязал лямки своим личным хитрым узлом, который, не зная хитрости, развязать будет проблематично.

            Иллюстрация:   Могилев, ратуша, 1942 год, во время оккупации фашистской Германией.
            Продолжение:   http://proza.ru/2023/03/04/814   

            10.10.2022
            Олег Русаков
            г. Тверь