Курская заря. Ч2. Г6. Ночью времени мало

            КУРСКАЯ ЗАРЯ. повесть
            Часть 2. Нету времени. Глава 6. Ночью времени мало.

            предыдущая глава:   http://proza.ru/2023/03/03/494   

            Группа почти без приключений добралась до Могилева после приземления, как и было запланировано при подготовке в центре. Погода была хорошая, ветра не было – разлет не большой, да и сами налегке, грузом только личное оружие, личные боеприпасы и рация.
            Собственно, до города было и не так далеко, всего каких-то тридцать, с небольшим, километров, которые преодолели уже к закату. Год был не сорок первый, но, то там, то сям, оставались следы прокатившейся здесь, в глубину нашей Родины, войны, на самом ее старте, в виде не убранной, покрывшейся ржавчиной, сожжённой техники. Полузасыпанными, еще не заросшими под подтаявшим снегом, окопами.
            Центр готовил сложные разведывательные операции, тем более на Украине и в Белоруссии активно действовали не только партизанские отряды… Создавались и действовали целые партизанские соединения. Образовывались большие партизанские зоны в несколько освобожденных от фашистов населенных пунктов, в которых действовали советские органы местного управления, даже выбирались суды, не трибуналы, а суды, для проведения процессов на которых судили предателей из плененных полицаев.
            Путь до города был проложен топографами штаба таким образом, чтобы разведчики миновали деревни и открытые места местности, определили места преодоления трех речушек по пути движения, партизаны там в назначенных местах должны были оставить средства для переправы, если реки вскрылись, что они и сделали. Весна нынче была ранняя, вода на реках местами уже избавилась ото льда. На одной переправе был оставлен плот, в другой точке, преодоления водной преграды, плоскодонка, разместив их в прибрежных голых кустах, завалив осенней побуревшей, спрессованной под снегом, листвой. Одну речушку преодолели бродом, по придонному люду промерзшего русла.
            Когда город уже наблюдали визуально, вышли в эфир, шифром коротко доложив о прибытии в город. В эфире находились не более трех минут.
            В доме, в который их поселил подпольщик, постучав в окно уже к утру следующего дня, проживала одинокая молчаливая женщина не понятного возраста. В домах, вокруг избы хозяйки, никто не жил, дома напротив были сожжены, с двух домов, с права и с лева, хозяева сумели эвакуироваться с Красной Армией в 1941м, с одного дома семья была казнена, еще год назад, в мае 1942го, вместе с маленькими детьми, внуками и стариками. Их старшие дети оказались подпольщиками. Но дом не сожгли, может быть хотели там расквартировать солдат, но смутила окраина города, нападения на немецких солдат были не однократны. Дом так и стоял пустым. Были случаи, когда партизаны использовали его для операций в Могилеве. В партизанах у стариков, осталась только дочка, сыновья за год погибли в боях. Дома напротив были сожжены еще в сорок первом, когда по улице прокатилась война.
            В первую же ночь после их поселения, группа Васильева встретили связную из партизанского отряда. Именно эта девочка, последняя из казненной семьи, пришла на связь к разведчикам, ее закрепили связной, для встречи группы из центра. Сегодня она вновь придет к ним ночью, уже после встречи с резидентом, придет очередной раз, так как сегодня был третий день, запланированный для встречи. После первой ночи осталась на сутки у тетки, чтобы не маячить по лесам. Но вечером к ней настойчиво начал приставать… Лешка Трифонов, злого умысла не имел, понравилась девчонка, а ему-то всего восемнадцать… расслабился, проведя год на войне. Получил, и от тетки – хозяйки, и от командира, внушения и наряд, когда выполнят задание. На следующую ночь ушла в отряд. Но этим вечером она проделает свой рискованный путь… конечно же не зря.
            Сегодня же они должны второй раз выйти на связь с большой землей, первый раз выходили, когда подошли к Могилеву, именно этот выход был перехвачен немецкой контрразведкой. И факт их перехвата говорил о том, что контрразведка немцев в Могилеве работает активно и хорошо, сильно вооружена оборудованием.
            Как сказано ранее, несколько домов напротив были сожжены. В связи с этим место, для расквартирования группы, было выбрано очень удачно, вокруг хозяйского дома на несколько дворов никто не проживал, за огородом сразу начинался лес. В Могилеве про их прибытие знали теперь только три человека: их хозяйка, подпольщик, с которым они вышли на связь, зайдя в Могилев, и… резидент нашей разведки. Девушка – связная, находилась в партизанах. Но то, что они в городе, знают и в гестапо, а это в их планы… никак не входило.

            По сути – задание центра, по действиям, уже было выполнено, правда, по сведениям высшей секретности дело не доделано… выполнено только наполовину. Центр, при подготовке операции рассчитывал только на один контакт с резидентом, но у того что-то пошло не так. Контакт состоялся, на руках уже были шифровки, которые сегодня ночью будут отбиты в центр, но… разведчик не передал тех документов, ради которых и была затеяна, не очень сложная в тактическом плане, но крайне важная, в стратегическом плане летней компании Советских войск, операция. Передача будет осуществлена только через день, причём за это время надо поменять схему возвращения группы и доставки разведчиков на большую землю, чтобы ускорить на несколько дней доставку документов в ставку. Необходимо вызвать самолет. Васильев знал, что возможность такая у партизан была.
            Васильев сидел за столом и шифровал следующий текст:
            «контакт осуществлен материал будет передан 09 04 43 резидент требует немедленной доставки сведений в москву самолетом назначьте эвакуацию на 10 или 11 шульц». Шульц – позывной Васильева на время операции, для связи по рации, и, если это потребуется, в условии конспиративной операции, когда Розе придется обращаться к нему по-немецки в людном месте. Знаки препинания и заглавные – при провале… или работе под наблюдением. А двумя часами ранее Роза читала шифровку с инструкцией по ее внедрению, минуя подполье, без прямого контакта с резидентом. Это та шифровка, которая лежала в корешке, переданной командиру папки.
            Дописав последнюю группу чисел, Васильев внимательно проверил каждую написанную строчку шифрограммы. Вздохнул, продолжая сверять отдельные цифры. Встал. Вышел из чулана в комнату избы:
            - Роза, эта наша шифровка, ее высылаешь первой, остальное все как положено.
            - Есть, командир.
            - Никитин старший. – бегло, в полутьме слабой лучины, осмотрел группу, - Вам пора, ребята.
            - Есть, командир. – Никитин взял автомат, все остальное было уже экипировано. Шаги разведчиков не производили ни малейшего продажного звука.
            Рация на спине у Трифонова. Группа молча вышла в сени. Затем, через хлев, в котором спали на насестах куры, их почти не разбудив, на огород. Хозяйка торговала курами немцам, тем и жила, а немцы ее даже охраняли, иногда делая заказ на птицу, даже платили вперед. Задками… Задками, почти в спустившейся ночи, в лес.
            Связь и передача шифровок будет осуществляться не с места дислокации группы. В эфир придется выходить на долго, трансляция будет осуществляться более двадцати минут. И передатчик наверняка будет запеленгован, даже если немцы сработают неаккуратно. Но скорее всего они сработают, как положено, и, скорее всего, зафиксируют не только направление, но и точку трансляции, если их пеленгаторы будут на маршрутах. В таком случае, может так сложиться, что группе придется уходить напряженно. Это может быть совсем не простая задача, особенно если в преследовании будут собаки.
            Радистка вместе с Трифоновым и Никитиным выдвигаются на излучину Днепра, чтобы сократить сектор их обнаружения и доступа к точке трансляции, восток - через природную преграду - русло реки. А из глубокой балочки, которая их проводит, после связи, метров на восемьсот с места передачи в лес, их не было бы видно и днем. Тем более, что в балочке есть закрытые, не глубокие обводненные карманы, в которых застоялась талая вода. Они помогут, в случае чего обмануть нюх собак. Это было самое безопасное место, предложенное для связи. До него не было прямых дорог, даже проселочных, но до него надо было протопать более пяти километров по лесам, а в чаще еще лежит снег. Проводником – подпольщик, селивший их в дом по прибытии, он их будет ждать в назначенном, еще с первой встречи, месте.
            Капитан Васильев, в наступающее ночное время, вместе со связной должен уйти в партизанский отряд на связь с командиром партизан, для организации эвакуации уже по линии партизанской связи. Девочка появится часа через два. А вернутся они, скорее всего, только ночью… следующей ночью. Если не будет возможности двинуться в обратный путь с утра… днем. Причем появляться в самом партизанском отряде центр запретил категорически, стараясь исключить риск провокатора. Именно так чаще всего проваливались резиденты под прикрытием. Наш резидент из армейской разведки вермахта, продержался уже целый год на оккупированной советской территории, заработав повышение звания. Продержался, видимо благодаря тому, что прямой связи у него практически никогда не было. Его никто не знал в лицо. Васильев оказался лишь вторым связным, вышедший с ним на прямую связь. Первый связной, не так давно, попав всё-таки в поле работы агентов СС, подорвал себя гранатой, чтобы не попасть в плен. Немецкая контрразведка работала на белорусской земле очень активно, и много было у гестапо агентов. Слишком сильно донимали, подполье и партизаны, фашистских оккупантов.

            О том, что новая разведгруппа русских запеленгована в окрестностях Могилева, знал только сотрудники гестапо, непосредственно занимающиеся этой темой, и, как ни странно, наш разведчик, майор СД Вольф Помме, и то, только потому, что был хорошо знаком с начальником могилевского гестапо, назначенного на эту должность не так давно, с февраля 1943 года - штурмбанфюрером СС Отто Егером. Они были знакомы еще по Варшаве, с марта 1940го, именно там, на тот момент старшего лейтенанта СД Вольфа Помме, внедряли в командование войск Вермахта. В Варшаве он продержался пять месяцев, пока, по легенде, был тяжело ранен и эвакуирован в Берлин. На самом деле – был выведен из игры, вывезен в Союз, после чего подвергся долгой и неприятной проверке, в том числе и специальными средствами. Извлечь из всего этого ничего не смогли, и почему это случилось тоже было совершенно не понятно. Зато разведчик показал свою беззаветную стойкость… и преданность. А в разведке страшно не хватало, готовых к работе агентов.
            Пока шла проверка… началась война. При отступлении наших войск в Прибалтике, в плен был захвачен оберштурмфюрер (лейтенант) абвера, Рольф Зиггерт. Он имел контакты с Вольфом Помме по польской компании, работая в разведке в Кракове. При этом он дал исчерпывающие разведданные по текущему моменту и по истории своей профессиональной и личной жизни - своей, в также по дружеским и боевым отношениям с Помме, которые конечно были проверены. Таким образом Рольф Зиггерт поступил в активную разработку. К тому же он был очень близок возрастом со… старшим лейтенантом внешней разведки НКВД Сергеем Осиповым (Вольфом Помме), уже восстановленным в звании (еще до 22го июня 1941го), но пока служившим инструктором в учебке НКВД.
            Все это происходило в тяжелые июль и август 1941го. Подготовка самой операции возвращения лейтенанта Вольфа Помме (в звании капитана) разрабатывалась и готовилась до января 1942го года. В его легенду была напрямую вшита история Рольфа Зиггерта сорокового и сорок первого годов, исключая конечно… плен Зиггерта, в легенде Зиггерт героически погибал. Внедрение было осуществлено очень удачно в районе будущего Нелидовского котла подо Ржевом, весной 1942, непосредственно в боевых действиях, за которые старший лейтенант Вольф Помме заработал железный крест, и повышение звания до капитана.
            А через четыре с половиной месяца в августе 1942го, при подготовке немецкого контрнаступления под Гжатском и Старой Русой, Вольф сталкивается в Селищах, куда капитан Абвера Вольф Помме приехал с переводчиком допрашивать русских плененных разведчиков, сталкивается с капитаном Васильевым - командиром 1й разведроты 17го гвардейского полка Красной Армии, находящегося на задании в прифронтовой зоне, в тылу врага, спасая, по случаю, собранную советским резидентом важнейшую стратегическую информацию по контрнаступлению немцев.
            Начальник могилевского гестапо штурмбанфюрер СС Отто Егер был знаком и с Помме, и с Зигертом, они оба в Польше находились в его непосредственном подчинении и знал их как отчаянных боевых офицеров. Им было чего вспомнить за бутылкой шнапса.

            Итак. Командир оставался ждать связную, а группа связи с большой землей – выдвинулась в точку выхода в радиоэфир.

            …………………..
            До места добирались два часа. Снега в лесу было еще много, нетронутый снег как будто освещал их путь. Проводник уверенно шел вперед, связной - молодой парень, лет семнадцати, не стал представляться по имени, сказал, чтобы его называли Вован. Если бы не бурелом, который, временами, приходилось перелезать в ночной тьме, дорогу можно было назвать легкой. Правда, по дороге, преодолели несколько ручьев, при этом заходя в воду и до ста метров проходя вдоль ручья, на всякий случай чтобы запутать собак, если их будут преследовать. Приблизительно на середине пути миновали просеку, она была необычно широкой, Вован пояснил, что ее рубили зимой с сорокового на сорок первый, хотели гнать высоковольтную линию, но не успели, началась война.
            В балку вошли прямо из полесья, группа даже не стазу это поняла, что они уже в балке, кроме, конечно, проводника. Больше про мокрые ноги думали. Еще через несколько томительных минут, по скользкой обледеневшей грязи, они были на нужном месте.
            Днепр открылся им белой изящной лентой, приходящей изгибом слева, и, приблизительно таким же изгибом, удаляющимся вправо. И все это сказочной картиной открывалось их взору, в блестящей ночи, со склона высокого яра. Правый берег с поймы резко поднимался вверх, на излучине, куда они вышли, это было наиболее заметно. Справа вверху по течению вода забита колотым льдом, хотя припай у берега еще на месте. На излучине сильные торосы, ледяные плиты, чуть ли не вертикально, взгромоздились друг на друга, образуя ледяные торосы, ночью кажущиеся белыми сказочными горами. Вниз по течению лед еще стоял, хотя по его верху шла заметная протока у восточного берега, где льду холоднее, припай сильнее держит берег, а вода уже поднялась. Не сегодня, завтра лед пойдет по всему руслу, лишь бы торос пробило.
            Раскинули антенну, стали ждать времени эфира, Васильев принял решение выходить на связь в 23.05, приняв к сведению совет нашего разведчика. Их выход в эфир центр ожидал, начиная с 20.00 каждый час, в течении двадцати минут, включая полночь. Стоял легкий морозец, и хоть лед на Днепре еще не тронулся после затора, но, на округу время от времени, падал сильный треск ледового припая большой реки. И хоть сейчас был мороз, но днем опять будет выше нули. Не смотря на образование наледи на мокрой грязи где сошел снег, грязь не уходила с обнажившейся земли, подернутая слабым ледком.
            В нужное время Роза вышла в эфир и отбила свой «ключ»…

            ………………………..
            Связная появилась чуть раньше, чем обычно, только минула половина одиннадцатого.
            Хозяйка покормила ее куриным бульоном, но отдыхать долго было нельзя, впереди длинная дорога, и, возможно, еще до рассвета удастся вернуться обратно. Перед отходом женщина усадила обоих и… окропила святой водой, перекрестив перед уходом. За все время хозяйка промолвила лишь несколько фраз: «Может отдохнешь», «Присядьте», «…Возвращайтесь»… А Варя все время молчала. Лишь на прощание ответила: «До встречи, Савелишна».
            Николай шел за девушкой уже минут двадцать. За это время они не произнесли еще ни одного слова. Он знал, что девушку зовут Варя, но поймал себя на мысли, что даже не знает толком ее голоса. Она приходила к ним уже по темному, и, приблизительно через час уходила, ни с кем не разговаривая. Эта была ее работа, нелегкая партизанская работа, каждый день преодолевать такой нелегкий путь.
            «И часто тебе такие задания поручают?» - хотелось Николаю спросить свою спутницу, но он понимал, что такие вопросы у… солдата, хоть и девушки на задании, задавать нельзя. «Много ли приходится ходить по снегу, бурелому?» – тоже нельзя спросить, да и бестактно это. «Идти то еще далеко?..» - глупо… какой же разведчик такие вопросы задаст?.. так, молча, и шел капитан, в трех-пяти метрах от невысокой, худенькой девушки.
            «Но что ж, значит будем идти молча. Может уже и не так много осталось» - сквозь лапы больших хвойных, в черноте неба, он видел яркие звезды.
            - Варя, а почему Савелишна все время молчит? – не понимая почему вдруг, спросил Николай.
            Варя оглянулась, но какое-то время продолжала идти молча. Васильев сначала ждал ее ответа, потом смирился, ждать перестал, далее старался не прерывать её раздумий. В том, что она услышала его и поняла, он не сомневался.
            - Её сноху и внука у нее на глазах убили, - она произнесла это тихо и очень спокойно, - это еще в сорок первом было, когда немцы в Могилев входили.
            Васильев ничего не ответил, а на пути Вари опять бурелом, опять надо перелезать несколько упавших мелких стволов. Бурелом преодолели, дорога опять стала легче. Они прошли еще несколько десятков шагов. Варя вдруг остановилась. И когда Васильев ее догнал:
            - …Они бежали к дому… А немцы по улице за ними двигались, она у калитки их звала, руками махала… По ним дали очередь, и они упали… оба… - на ее глазах образовались слезы, они очень сверкали, толи в свете звезд с неба, толи от нестерпимого бесконечного горя, - а немецкий танк по ним проехал… специально проехал… подвернул на ходу. – Варя говорила это прямо в глаза Васильева. – Я тоже это видела, они у нее на огороде похоронены… она сама их… раздавленных хоронила.
            Варя выпалила это словно на одном дыхании. Договорила и… сжала губы. Подбородок ее дрожал. А глаза смотрели в глаза капитана Красной армии все больше и больше наливаясь слезами. Горючими слезами… которые видно даже в темноте.
            Капитан видел в своей не длинной жизни очень много крови, но короткие рваные фразы Вари сильно ударили по его сердцу. В его горле вновь образовался комок… как тогда в Ельне, в сорок первом, перед железнодорожным вокзалом, над умирающим старшиной, который был ему вроде отца.
            Варя вдруг уперлась лбом в его грудь и зарыдала… зарыдала без звуков, только шмыгая носом. А Васильев стоял и не знал, как ее утешить, сомневаясь… нужно ли утешать.

            До места они добрались около двух ночи. Метров через двести их должен был ждать партизанский дозор, двое бойцов отряда каждый раз встречали ее в этом месте. Она остановилась, показав ему молча открытую ладонь.
            - Мы пришли. Вот туда посмотрите. – почти шепотом проговорила проводница.
            Васильев стал приглядываться в направлении куда рукой показала девушка, но не заметил ничего примечательного в еще заснеженных рваных коврах, и буреломе. Примечательно – большая елка, опушка с редким мелколесьем… но дальше метров через двадцать опять мощный дремучий лес. Она сделала несколько шагов в право, подняла большую раскидистую ветку старой огромной елки. Васильев приблизился к ней, и хоть глаза уже давно привыкли к сумраку ночи, еле-еле сумел разглядеть лаз в буреломе, высота большой кучи в пол роста человека, каркас – ветки старой ели.
            - Это у меня тут отдельная точка, которую мы с командиром делали, о ней в отряде не известно, специально под Вас, приготовлено. Вам в отряд нельзя ведь, товарищ командир.
            Васильев был слегка приятно удивлен, он не ожидал такой предусмотрительности, предполагал, что будет ждать их возвращения под одним из приметных деревьев, а тут целый живой шалаш.
            - Не ожидал. – сказал тихо, на ощупь оценивая лаз шалаша.
            Они залезли во внутрь. Девушка по-хозяйски зажгла огарок церковной свечи. Как ни странно, было сухо, в тусклом свете свечи, она как будто стала совсем маленькой:
            - Ну я пойду. Ждите приблизительно через час. Можете спокойно поспать. Шалаш и днем не увидеть. Тут, кстати, у ствола покушать есть, я сегодня сюда перед отходом немного творога положила, краюха хлеба, кусок жареной рыбы. Перекусите пока меня ждете.
            Выпорхнула в лаз, снаружи лаз быстро закрыла еловой лапой, затем еще одной. Николай даже не успел ей сказать спасибо, буркнул потом, уже в темноту. Еще раз внимательно осмотрел шалаш, сотканный на живых старых ветках высокой старой елки.

            ………………………..
            - …Метров пятьсот-шестьсот вверх по Днепру полянка, это единственное место, куда здесь можно подъехать. От нее ну… ну точно больше чем в километре, деревенька. Если нас обнаружат, только оттуда подъехать могут. Так что я до этой полянки. А вы тут давайте побыстрее на своем пианино.
            Вован, говорил с некоторым превосходством опытного следопыта, затем некоторое время, с интересом смотрел, как разведчики быстро раскидывали какие-то провода, радистка колдовала с рацией:
            - Если увижу какую-либо технику, крикну как филин. Вы тут свою музыку закончите, тоже филином сигнал дайте, умеет кто? Вот так…
            Он сложил ладони поперек, большие пальцы наложил сверху, не сильно в них дважды коротко дунул. Раздался низки глухой крик совы.
            - ХУ-ХУу! Кто ни будь так умеет?
            Трифонов ухмыльнулся, распутывая провод, повторил этот же крик.
            - Вы чего ох… охренели, что ли! – зашипел на обоих Никитин. Боясь завернуть в трубочку уши Розы.
            - Чо? Ссышь? – Криво улыбнулся Вован. – Здесь на три километра никого нет.
            - По реке-то далеко слышно. – продолжал шипеть сержант Никитин.
            - Да хрень это все. Нет здесь ник…
            - Встать! Встать, смирно! – скомандовал глухо, грозно, не громко.
            Никитин вполне реально встал по стойке смирно, прямо на склоне глубокой, поросшей кустарником, балки. Трифонов тут же вскочил и вытянулся, как положено, Роза тоже немедленно выполнила команду. Вован осекся на полуслове, слегка испугавшись, начал тоже выполнять команду, правда это у него получалось не так быстро и ловко.
            - Значит так. Мы здесь не в прятки играем, мы здесь военное задание выполняем. Всем вести себя тихо и аккуратно. Еще один филин, на свое боевое место не пойдешь!.. – сержант показал свой богатырский, тяжелый, как кувалда кулак… - а полетишь куборем, все ясно? – Секунда, другая ожидания. – Не слышу ответа, солдат!
            - Понял. – молвил в замешательстве, Вован.
            - Не понял, а «есть», – опять ожидание.
            - Есть. – Произнес Ваван, стараясь говорить почти шёпотом. Не поднимая нашкодивших глаз.
            - А ты?.. – Он уже смотрел на Трифонова, - …сержант. Забыл, что в разведке? Завтра весь день прыгать будешь, а я слушать, пока ни одного звука на услышу.
            В Балке образовалась мертвая тишина, которая ждала, когда опять заговорит комндир:
            - Я свистеть и филином, и соловьем умею, но сделаю это, только тогда, когда надо будет.
            Все стояли по стойке смирно, секунды шли вперед.
            - Всем заниматься своим делом. Первое… организация связи, второе… организация и обеспечение охранения. Всем ясно?
            - Так точно, - первая отозвалась лейтенант Шеина.
            - Так точно.
            - Так точно. – Пробурчал Вован.
            - Вопросы есть? – Обвел взглядом свое отделение. - Все вопросы сейчас, дальше только приказы. – Он поймал себя на мысли, что без обдумывания сказал, как… капитан Васильев.
            Как закончили с подготовкой рации, все собрались рядом с радистом. Вован – номер один, занимает пост в сторону деревни. Трифонов номер второй – в охранение в сторону леса. Никитин номер третий в сторону Днепра. Сигнал – филин. Номера охранения дважды свистят – если немцы. Один свист – связь окончена – уходим, повторение о окончании сигнала приблизительно через пол минуты. Встреча, если все спокойно, в лесу у начала балки. Если немцы, все уходят по обстановке, общая встреча на просеке, у большого штабеля бревен, в течении полутора часов. Трифонов ни на минуту не оставляет радиста, уходя на место дислокации. Если теряется номер, на следующий день встреча в хозяйском доме. Сдаваться нельзя. У каждого номера последнюю гранату… для себя. На этом развод закрыли.
            Через несколько минут Вован побежал на свой пост, Трифонов метров на пятьдесят продвинулся по балке в сторону леса, Никитин спустился на склон Яра, оставаясь на десяток метров выше Днепра. До связи еще оставалось… семнадцать минут.
            
            В нужное время Роза вышла в эфир и отбила ключом рации - свой собственный «ключ».

            Продолжение:   http://proza.ru/2023/03/05/676   

            10.10.2022
            Олег Русаков
            г. Тверь