Курская заря. Ч2. Г8. Контрразведка работает

            КУРСКАЯ ЗАРЯ. повесть
            Часть 2. Нету времени.
            Глава 8. Контрразведка работает.

            Предыдущая глава:   http://proza.ru/2023/03/05/676   

            - ...Was meinst du damit, dass du es nicht erkennen konntest? (…Что значит не смогли определить?) – Егер даже привстал. - Was haben Sie damals gemacht? (А чем вы занимались в это время?)
            Штурмбанфюрер СС бросил трубку. Нажал кнопку вызова адъютанта. Не прошло и десяти секунд, тот прикрыв за собой дверь вытянулся перед начальником Могилевского гестапо.
            - Bringen Sie sofort den Funkdienstbeamten, der gestern Abend im Dienst war, zu mir.(Немедленно доставить ко мне дежурного офицера по радиоузлу, дежурившего вчера вечером). – сказал спокойно… резко и зло. Когда тот уже дернулся на выход. – Unter Konvoi! (Под конвоем!)
            - Es gibt einen Sturmbanf;hrer! (Есть, господин штурмбанфюрер!)

            Радиоузел контрразведки находился не в комендатуре, где базировался штаб СС. Он был развернут в одном из помещений спец-изолятора гестапо, заодно попадая под очень серьезную охрану самого изолятора. Дежурного офицера связи доставили к Егеру в течении двадцати минут.
            Возмущение начальника гестапо за это время не улеглось, он хорошо понимал все тонкости и сложности радиоигры. И хорошо, что было достаточно времени обдумать случившееся, он давал себе отчет, почему его служба не только не смогла определить направления откуда состоялся выход незнакомой рации в эфир, но даже не смогли его записать. Они были к этому не готовы. Это наверняка был короткий выход радиста, чтобы доложить своему руководству о прибытии.
            «Значит разведчик должен выйти на связь вновь, уже когда будет передавать на ту сторону информацию.» - рассуждал Отто Егер: «Косвенно это говорит о том, что в Могилеве работает некая группа советской разведки, к ним прибыла связь. А может быть… без связи здесь находился их резидент… советский разведчик. Правда вот… что ему здесь делать, это ведь не Берлин, и даже не Варшава. Кроме партизан здесь более ничего нет.»
            Он смотрел в это время на мост, через Днепр из окна своего кабинета. Вид был очень красив, ратуша - значимое здание в Могилеве, стояло на возвышенности, вид открывается далеко на восток, как бы подчеркивая огромные расстояния этой большой и такой… крепкой, но не понятной, страны. «Как легко и блистательно мы одерживали победы в Европе… и как тяжело идет война здесь! Но к делу… что в Могилеве самое важное?.. Железка – как говорят русские.»
            Он усмехнулся своим мыслям, что пытается думать, как русский:
            «…Почему ничего нет? Россия – огромная страна. Могилев крупный железнодорожный узел, через него идет и личный состав наших войск, и техника… и топливо, боеприпасы. В литерах номера частей, соединений. Обладая этими данными можно определить возможную концентрацию войск. Определить направление ударов. Даже… даже главного удара… Значит резидент должен быть связан с железной дорогой???» - он запнулся мыслью на этом вопросе: «Значит резидент связан с железной дорогой!.. Очень возможно. Очень… очень возможно.»
            Возможность прибытия этой группы к партизанам не выдерживала аналитических рассуждений: «…если они прибыли к партизанам, зачем тогда нужны в Могилеве, какого черта тогда сюда полезли, они бы действовали по-другому... совсем по-другому.»
            Он медленно подошел к столу, нажал кнопку вызова адъютанта. Сделал два шага к этажерке, где стояли вертикально и лежали стопками пустые папки. Взял гербовую папку с орлом, прошел за стол. Сел. В дверях возник адъютант.
            - Kurt (Курт), - он сделал длинную паузу, пока не открыл гербовую папку, - ordnen Sie an, dass Sie mir innerhalb einer Stunde die Eisenbahndaten und die Daten f;r die Leitung des Eisenbahnknotens der Station Mogilev vorbereiten. Detailliert, aber kurz und klar. Besonderes Augenmerk wird auf die Rekrutierung und die sowjetische Geschichte gelegt (распорядитесь, чтобы мне в течении часа приготовили данные по железной дороге, данные по руководящему составу железнодорожного узла станции Могилев. Подробно, но коротко и понятно. Особое внимание обратить на вербовку и советскую историю).
            «…хотя, легенду чекисты сочинять умеют. Там ведь, в основном, русские», - это он подумал уже про себя.
            - ...Und machen Sie bitte einen Kaffee (…И кофейку сделайте пожалуйста).
            Адъютант закрыл за собой дверь. А его раздумья продолжились уже захваченные определенной целью.
            «Значит мне надо прошерстить железную дорогу. Это ведь надо делать тонко, чтобы никто не понял, что их проверяют.» - он отдавал себе отчет, что его агентов все знают. Они сумеют арестовать, допросить, проследить… но тонко сработать, чтобы их никто не заметил…, пожалуй, вряд ли. Опять отошел к окну, ему нравилось любоваться могилевскими далями. «Видимо, для такой тонкой работы мне надо привлечь нашу доблестную разведку, тем более, что с Вольфом мы были не плохие приятели, И Берлин его вроде не сильно испортил. Правда и по званию, и по должности мы с ним теперь ровня. Надо сегодня с ним встретиться...»
            Опять вошел адъютант, замер с чашкой кофе, глянув на шефа, прошел к столу поставил кофе, вышел вон.
            Еггер сел за стол. Маленькой ложечкой помешал сахарный песок, в отличии от большинства своих коллег он любил сладкий кофе, и ложечка была его традицией. Не торопясь сделал два длинных глотка, не останавливаясь думать о звонке к Помме, обдумывая фразы, с которыми надо вызвать его на разговор, так-как просьба за помощью к СД не приветствовалась у начальства, как со стороны СС, так и со стороны Абвера. Это в Варшаве они были в одной конторе, сейчас в разных. «Просьба к старому доброму приятелю должна быль не навязчивой, а еще лучше, если бы эта помощь понадобилась именно разведке… ну а мы бы СС им помогли». В раздумьях не заметил, как на язык легла кофейная гуща – кофе явно не хватило. Он вспомнил, что Вольф любил кофе с молоком, что было странно для немца: «…Но я ведь тоже люблю сладкий, а не черный, как большинство наших коллег. Кстати, и выпивку он тоже любил, но на выпивку был крепок, на ровне с ним пить было… трудно.»
            Он поднял трубку телефона, набрал внутренний номер комендатуры, на той стороне почти сразу подняли трубку:
            - Empfang von Sturmbannf;hrer Wolf Pomme (Приемная штурмбанфюрера Вольфа Помме).
            - SS-Sturmf;hrer Otto Egger. Verbinden Sie mich mit Ihrem Chef (Штурмбанфюрер СС Отто Еггер. Соедините меня с вашим шефом).
            - Im Moment ist SS-Sturmbannf;hrer Wolf Pomme ausgeschieden. Er kann nichts ;bermitteln, Herr Sturmbanf;hrer (В данный момент штурмбанфюрер СС Вольф Помме вышел. Ему что ни будь передать, господин штурмбанфюрер).
            «Это к лучшему.» - мелькнуло в голове Еггера: «Когда он появится, он позвонит мне сам. Это здорово.»
            - Sagen Sie ihm, dass ich angerufen habe. Heil Hitler (Скажите ему, что я звонил. Хайль Гитлер). – последнее, чтобы не было других фраз и слов.
            - Heil (Хайль)! – успел произнести адъютант Помме, где уже звенели короткие гудки.
            Еггер быстро повесил трубку.
            Начальник могилевского гестапо не мог предположить, что его старый приятель Вольф Помме, в данный момент, наблюдал за действиями командира той группы, радиосигнал которой они вчера вечером услышали в окрестностях Могилева.

            …………………………..
            Газетный ларек находился очень удобно, в поле зрения, из кабинета начальника армейской разведки Могилева. Вольф Помме видел, как выздоравливающий оберлейтенант покупал газету. Он сразу его узнал. Но в первый день не был намерен входить с ним в контакт, так было задумано, это было его правило, сначала проследить за связным, не под наблюдением ли он. Вольф дождался, когда тот не спеша отошел от ларька, и направился в парк. В это время Помме уже был на крыльце комендатуры.
            Опытный разведчик под прикрытием сразу приметил игру влюбленной парочки, присев на скамью, на которой через день балагурили трое раненых. Парочка не удалилась, так и сидела пока не ушел сам Помме. С оберлейтенантом его разделяли те самые кусты, которые им после завтра помогут побыть наедине… Но сегодня первый контакт отложен на завтра, из-за парочки, провести его придется в движении, попросив прикурить, предварительно сломав свою зажигалку. Но это будет уже завтра. Помме считал, что наблюдение прошло очень продуктивно.
            Сейчас, докурив свою сигарету, он пошел в аптеку, в ту самую, где предусмотрен второй вариант контакта. Каждый из его коллег знали, что он принимал лекарство от головы после тяжелой контузии в июле 41го (из легенды Рольфа Зиггерта), которое ему готовят в аптеке через день, но иногда, из-за отсутствия нужных препаратов, градиентов, комплектующих лекарство, ему приходится заходить и в другие дни.
            В 09.55 штурмбанфюрер СС Вольф Помме вошел в свою приемную.
            - Herr Major, der SS-Sturmbannf;hrer Otto Egger hat Sie angerufen. (Господин майор, Вам звонил штурмбанфюрер СС Отто Еггер.)
            - Er hat etwas weitergegeben (Он что-то передал)?
            - Nein, nein. (Никак нет.)
            - Danke Lutz. Bereiten Sie mir bitte einen Kaffee zu (Благодарю, Луц. Приготовьте мне пожалуйста кофе).
            Когда Вольф закрыл за собой дверь, он стал напряженно вспоминать все, что произошло с ним за последний час. «…Нет, сегодня не произошло ничего, что могло бы заинтересовать гестапо. Газету я покупаю каждый день, два раза в неделю беру по три газеты. Здесь тоже нет ничего необычного. Что же он мне звонил?..» В это время он внимательно смотрел на газетный киоск.
            «А может ли это быть связано с группой? Не заметил никакого стороннего интереса к ним. Все равно что ни будь было бы. А тут все чисто. Я бы не смог не заметить.»
            - Erlauben Sie mir, Herr Major (Разрешите господин майор).
            На подносе большая чашка кофе, молочник, вазочка с печеньем.
            - Ja, ja. Stell es auf den Tisch. (Да, да. Поставь на стол.)
            Адъютант прошел к столу со стороны шефа, аккуратно поставив поднос по левую руку начальника могилёвского СД, как предпочитал шеф.
            - Danke, Lutz (Благодарю, Луц).
            Дверь закрылась. С большой чашки кофе, что было не свойственно для немцев, еще поднимался пар. «… Я бы не смог не заметить. Завтра контакт… тоже надо отложить.» - он взял молочник, маленькой струйкой стал лить в кофе. Белое сразу превращалось в темное, рассекая черное красивой кривой: «Надо просто пройти мимо него. Если легко узнает… значит, что-то не так… не должен он меня узнать… это ведь не его стихия, он все равно всегда в шоке. Стоп!..»
            Он уже оторвал чашку от подноса. Замер. Поставил чашку обратно: «Они вчера должны были выйти в эфир, сообщив о прибытии…»
            Вольф сидел замерев, напряженно смотря на кофе.
            Дальше голова работала очень быстро: «Запеленговать их не могли, сеанс наверняка был очень коротким, только ключ отбить. Зарегистрирован только выход радиопередатчика в эфир. Но Отто не дурак, он понял, что появилась новая рация. Понял, что в Могилеве работает группа. Он меня проверяет?.. Вряд ли. Если бы был на коне, если бы все складывалось – звонить бы не стал. Зачем с кем-то делиться, тем более если в подозрении. Нет!» - Он сделал большой глоток кофе, печенье брать не стал: «Нет… никого он не подозревает. А связь в Могилев прибыла, значит работает группа, работают они в основном прямолинейно, аналитикой они никогда не блистали. Помощи он у меня попросить хочет… Помощи агентурой. При этом переживает, что ведомства наши конкурируют.»
            Он вытащил сигарету, закурил. «Он будет скрывать от меня, что они перехватили радиосигнал. А мне надо не понимать, что он от меня хочет до тех пор, пока Отто не откроет все свои карты. А потом согласиться помочь ему в поисках… самого себя.»
            Раздавил в пепельнице наполовину не выкуренную сигарету, продолжил пить кофе с печеньем.

            …………………………………….
            Еггер изучал анкеты работников железной дороги, когда зазвонил телефон. Он поднял трубку:
            - Sie werden von SD-Sturmbannf;hrer Wolf Pomme gefragt. Umschalten? (Вас спрашивает штурмбанфюрер СД Вольф Помме. Переключить?)
            - Ja, ja, nat;rlich. (Да, да, конечно.)
            Отто откинулся на стуле, довольный собою, пока все шло как он наметил. Но он отдавал себе отчет, что Вольф не простой малый. Ему нравилось разговаривать с этим молодым человеком, всегда спокойным, рассудительным.
            - Heil, Otto. Haben Sie mich angerufen? (Хайль, Отто. Вы мне звонили?)
            Эсэсовец поморщился, так как звонки могли записываться, эта фраза говорила о том, что инициатором разговора является все-таки он:
            - Ja, ein Kollege. (Да коллега.) – Небольшая, но значительная пауза. – Gr;;e! Wir kennen uns schon lange, aber wir sehen uns nur, wenn wir die Vorgesetzten anrufen. Ich wollte Sie treffen, Wolf. Doch seit einem Monat ist es angekommen, und wir haben es in keiner Weise bemerkt, weil es gute alte Bekannte gibt. (Приветствую! Знакомы давно, а видимся только когда к начальству вызывают. Хотел с Вами встретиться, Вольф. Все-таки уже месяц, как прибыл, а мы никак это не отметили, ведь старые добрые знакомые вроде.)
            Помме слегка хмыкнул в трубку:
            - Also, was ist los, Otto, geh auf den Boden (Так в чем же дело, Отто, поднимись на этаж)!
            В трубке повисла мимолетная пауза:
            - Nicht-e ... in einer staatlichen Umgebung. (Не-е… в казенной обстановке.) – Как будто выдавливая из себя произнес Еггер. – Das ist es nicht. K;nnen wir abends in die Zucchini schauen? Auf der Stra;e nebenan ... «Habe ich mich hingesetzt und gegessen» - «Сел и съел», kennst du ihn. Hast du Kn;del probiert - пельмени? (Это не то. Может в кабачок вечером заглянем? На соседней улице… «Сел и съел», знаешь его. Пельмени пробовал?)
            - Ich esse dort manchmal zu Mittag. Sie werden lecker gef;ttert. Meinetwegen. (Я там иногда обедаю. Кормят вкусно. Не возражаю.)
            - Aber das ist nicht alles, Wolf. (Но это не все, Вольф.) – Сделав паузу, Еггер решил не тянуть время. – Ich habe auch ein gesch;ftliches Gespr;ch mit dir. (У меня к тебе есть и деловой разговор.)
            - Ich freue mich immer, mit Ihnen zu sprechen. Ordnen Sie einen Ort, eine Zeit zu. (Я всегда рад разговору с Вами. Назначьте место, время.)
            - Nun, Sie sind etwas sehr Schattiges, Kumpel. (Ну Вы что-то очень казенно, дружище.)
            Помме не стал отвечать, чтобы вся инициатива исходила именно от Егера. И это было понятно и в их отношениях, два с половиной года назад Помме был под командой Еггера… и по магнитофонной записи, коли такая ведется. Отто понял, что ему не удалось склонить начальника разведки к заинтересованности в их разговоре. Далее уважительно, но сухо:
            - Wolff, hast du jetzt eine halbe Stunde Zeit f;r ein Gespr;ch? (Вольф, сейчас найдется полчаса, на разговор?)
            - М-м… - многозначительно, - f;r dich gibt es... (ради тебя… найдется).
            - Dann warte ich auf dich, sagen wir mal ... am Kiosk, in zehn Minuten. Geht. (Тогда, жду тебя… ну скажем… у газетного киоска, через десять минут. Пойдет.)
            - Nat;rlich, Otto. (Конечно, Отто.)
            Еггер раздражительно положил трубку. «Н-да, его вокруг пальца не обведешь.» Глубоко вздохнул: «Наверно… ни к чему пытаться его обхитрить. С ним надо более откровенно, он человек честный… тогда он будет по-настоящему помогать… помогать, а не играть в ответ.»

            ………………………………….
            Вольф задержал руку на телефонной трубке. «…Да. Похоже наших вчера услышали. Моя задача узнать, что он сейчас копает. И, если он копает в сторону… а он копает… в сторону, ему конечно надо помочь. Без особого рвения, но помочь. По очень большой дружбе.»
            Через десять минут Вольф подходил к газетному киоску. Когда он выходил из своего кабинета, Помме видел, как Отто покупал газету, сейчас он рассматривал передовицу газеты «За родину».
            - Es war ein sch;ner Tag. Ich begr;;e. (Хороший день разгулялся. Приветствую.) – констатировал Вльф.
            Еггер перевел на него взгляд:
            - Hallo, Wolf. (Приветствую, Вольф.) – сложил передовицу газеты. – Der Tag ist wirklich fr;hlingshaft. Nun, gehen wir spazieren. (День действительно весенний. Ну что, пройдемся.)
            - Du bist heute etwas Mysteri;ses, Otto. (Какой-то ты таинственный сегодня, Отто.) – с усмешкой, уже медленно двигаясь за приятелем к склону приднепровского яра.
            - In der Zeitung klingelt immer noch alles ;ber Stalingrad, man k;nnte meinen, dass wir dort noch gewinnen. (В газете еще про Сталинград все звенят, можно подумать, что мы там еще побеждаем.)
            - Propaganda ... in Menschen muss man unterst;tzen ... allein den unvergesslichen Glauben an die Armee und unseren gro;en F;hrer!.. in anderen, ein schneller Sieg deutscher Waffen. Der Feind hat ... die unvermeidliche Niederlage des Bolschewismus vor dem gro;en Deutschland. (Пропаганда… в людях надо поддерживать… в одних незабвенную веру в армию и нашего великого фюрера!.. в других, скорую победу немецкого оружия. У Врага… неизбежное поражение большевизма перед великой Германией.)
            «Если он сейчас начнет сбивать с меня спесь немецкого патриотизма – значит это проверка.»
            Но Еггер глубоко вздохнул, повернулся разглядывая красоту излучины Днепра.
            - Doch in Russland, wo man nicht hinschaut, ;berall ... ist Erhabenheit zu sp;ren. (Всё-таки в России куда не посмотри, везде… величавость чувствуется.)
            - Eigentlich sind wir in Wei;russland. (Вообще-то мы в Белоруссии.)
            - Gibt es einen Unterschied?.. (А есть разница?..) – на лице легкая усмешка, - Ich kenne dich, Wolf, als mutigen und klugen Soldaten. Dabei auch als guter Kumpel. (Я тебя знаю Вольф, как смелого и умного солдата. При этом еще и как хорошего приятеля.) – Вздохнул глубоко. - Ein bolschewistischer Aufkl;rer arbeitet in Mogilev. Es ist m;glich, dass es aktiv funktioniert. Gestern kam die Verbindung zu ihm an. (В Могилеве работает большевистский разведчик. Возможно, что работает активно. К нему вчера прибыла связь.)
            Вольф молчал. «Давай, Отто… договаривай до конца.» Вольф по- прежнему молчал.
            - Wie du wei;t, habe ich noch eine schwache pers;nliche Agentin in der Stadt. Und du bist seit fast einem halben Jahr hier, au;er an die Front und nach Berlin. Hilf deinem Agenten, den russischen zu finden. (Как ты понимаешь, у меня еще слабая личная агентура в городе. А ты здесь уже почти полгода, ну, исключая отъезды на фронт и в Берлин. Помоги своей агентурой найти русского.) – говорил это смотря в далекую даль лаконично и жестко, но, словно стесняясь перед своим товарищем. – Ich werde dein Schuldner sein. Und du wei;t, dass ich Schulden geben kann. (Должником твоим буду. А ты знаешь, долги я отдавать умею.)
            Секунды шли за секундами. Отто начинал нервничать: «Ну что ты молчишь, я ж тебе уже все рассказал?..»
            - Kann ich dir das verweigern, Kumpel? Nur, wie du wei;t, brauche ich alle Informationen zu diesem Thema. (Разве я могу тебе отказать, дружище. Только, как ты понимаешь, мне нужна будет вся информация по этому вопросу.) – У комендатуры парковались несколько грузовых машин. – Und warum hast du pl;tzlich angenommen, dass hier ein russischer Agent arbeitet? Da, sieh mal, hier sind diese Truppen, und hier ist eine ganze Kompanie, die sich hier im R;cken herumtreibt, weil man die Partisanen zur;ckhalten muss. H;ngen wir nicht zu viel auf?.. (И с чего ты вдруг взял, что здесь работает русский агент? Вон, смотри, вот эти войска, а тут целая рота, топчатся здесь – в тылу, потому, что надо партизан сдерживать. Не слишком ли много вешаем?..)
            Эсэсовец какое-то время думал:
            - Vielleicht gibt es viele ... aber Slawen sollten immer im Zaum gehalten werden und manchmal mit einer Peitsche auf Russisch peitschen. Und meine Amateurfunkfreunde haben gestern ein neues russisches Walkie-Talkie entdeckt. (Может и много… но славян всегда надо держать в узде и иногда по-русски хлестать их кнутом. А мои радиолюбители, вчера засекли новую русскую рацию.)
            - ...Und warum sind das keine Partisanen? (…А почему это не партизаны?)
            - Ich dachte zuerst auch so ... aber warum sind sie dann in Mogilev? (Я сначала тоже так подумал… но зачем они тогда в Могилеве?)
            - Logisch. (Логично.)
            - Es ist entweder ein eingemachter oder ein eingebetteter Agent, vielleicht eine Gruppe ... das ist egal. Mogilev ist nur als Eisenbahnknoten wichtig. Ich denke, da muss man suchen. Der tragische Winter ist f;r uns vorbei, aber es gibt einen schwierigen Sommer vor uns, und die strategischen Lasten gehen durch Mogilev, dann haben wir hier nichts Interessantes mehr. (Это либо законсервированный, либо внедренный агент, может группа… это не важно. Могилев значим только как железнодорожный узел. Там, думаю, и надо искать. Трагическая для нас зима кончилась, но впереди непростое лето, а через Могилев грузы стратегические идут, больше то у нас тут ничего интересного и нет.)
            - Nun, wie? Es gibt viele Partisanen. Sie k;nnen ein sehr starkes Hindernis sein. Komm schon, Otto, damit ich dir helfen kann, brauche ich all deine Informationen zu diesem Thema. Und... was sind die Fristen? (Ну как? Партизан много. Они могут стать очень сильной помехой. Давай так, Отто, чтобы мне тебе помочь, нужна вся твоя информация по этому вопросу. И… каковы сроки?)
            - Ich werde alles in ein paar Stunden zur Verf;gung stellen. Die Termine ... Sagen wir mal – ;bermorgen, am 18. M;rz. (Все предоставлю через пару часов. Сроки… Ну скажем – послезавтра, 7го апреля.)
            - Am Nachmittag. (Во второй половине дня.)
            Еггер предполагал, что Вольф запросит на пару дней больше. По крайней мере так всегда делал он, но тут же вспомнил исполнительность лейтенанта Помме в Варшаве. Мимолетно улыбнулся:
            - Sehr gut, Wolf. (Очень хорошо, Вольф.)
            - Also, um acht Uhr abends in der Zucchini? Wird es gehen? (Ну чего, в восемь вечера в кабачке? Пойдет?)
            - Einverstanden. (Договорились.)

            ……………………………
            Спустя два часа на столе штурмбанфюрера СС Отто Еггера лежали две стопки папок, большую стопку он переложил на этажерку с пустыми папками, в маленькой стопке осталось шесть отобранных личных дел работников могилевского железнодорожного узла:
            - Начальника могилёвской железнодорожной станции;
            - Заместитель начальника могилёвской железнодорожной станции;
            - Главный диспетчер могилевского железнодорожного узла;
            - Начальник железнодорожного депо;
            - Начальник узла связи железнодорожной станции;
            - Начальник девятой ветки, по распределению подвижного состава.
            Этот список он написал на отдельном листке. Еггер положил листок в папку с орлом. В ней появился первый лист дела о случайном перехвате радиосигнала в 18.48, 04.04.1943.
            В шести отложенных папках были личные дела тех нанятых местных, которые работали на железной дороге, в том числе и в Могилеве, уже давно, еще в советское время, но на должности назначены были во время оккупации. Причем каждый из них чем-то отличился перед оккупационными властями прежде чем эту должность занять. Это был главный критерий, по которому начальник гестапо выбирал предполагаемого русского резидента. Для создания легенды разведчику всегда нужно что-то, не требующее доказательства.
            Именно с этими шестью папками он вошел в приемную Вольфа Помме. Адъютант начальника разведки был предупрежден о визите начальника могилевского гестапо.
            Время подходило к полудню.


            Историческая справка.

            Могилевский цунами!
            Весна 1942-го в этих местах выдалась поздней, снег лежал долго, а потом стал быстро таять, наполняя водой сбегающие к Днепру ручьи и речушки. Но тогда, много-много лет назад, никто из жителей оккупированного фашистами Могилева и вообразить не мог, что Дубровенка, которую в обычное-то время «курица вброд перейдет», способна превратиться в девятый вал, сметающий все на своем пути. Однако 10 апреля воды речки прорвали железнодорожную насыпь…

            Железнодорожная линия, пересекающая Дубровенку в районе Карабановки, была проложена еще в начале ХХ века – скажет Вам старший научный сотрудник Могилевского областного краеведческого музея Людмила Кондратьева.
            Сначала железнодорожная линия шла по мосту, но мост старел и появилась опасность его обрушения от передвижения грузов. Соорудили земляную насыпь, Дубровенку «провели» через бетонную трубу. При обороне города в июле 1941-го труба оказалась повреждена. Низина по руслу от Пашково к насыпи осенью и зимой стала заполняться водой. Образовался пруд, глубина которого постоянно увеличивалась, а весной, с таянием снега, уровень воды стал критическим…
            В пруд весь сорок первый попадало много мусора от разрушенных зданий, что еще сильнее засоряло донный водоспуск. Зимой партизаны дважды подрывали железную дорогу по насыпи.
            В 1944 году фашисты столь стремительно драпали от наступавшей Красной Армии, что не успели уничтожить документы городского управления, которые ныне хранятся в госархиве области. Есть там и материалы, связанные с трагедией на реке Дубровенке. В пояснительной записке отдела главного инженера указывается: «Во время отступления большевиков из Могилева, бетонная труба и мост были взорваны…»
Немцы, войдя в город, приступили к ремонту пути по насыпи, чтобы пустить эшелоны на восток. И засорили трубу еще больше! Когда угроза наводнения стала очевидной, попытались восстановить пропуск воды. Но работы затянулись, а 20 февраля комендант железнодорожного узла и вовсе их запретил, сославшись на то, что осадка полотна вследствие ремонта трубы угрожает движению поездов на насыпи: «1 апреля у меня будет готов мост, а тогда что будет с дамбой, меня не касается…»
            Так что оккупационные власти нисколько не волновала безопасность жителей города. И – разразилась катастрофа.

            Галине Ивашненко, очевидец тех событий, в апреле 1942-го исполнилось 15 лет:
            – При бомбежке во время обороны Могилева насыпь разрушили, трубу завалило, забило землей – мы, подростки, это видели, потому что ходили туда купаться, там глубоко было, — вспоминала женщина. – С началом весны немцы проводили работы у насыпи, на льду, чтобы спустить воду – что-то там взрывали, но у них не получалось. А потом вода прорвалась через насыпь и хлынула вниз. Дом, в котором жила наша семья (бабушка, мама, я и маленький брат), стоял на склоне горы к речке Дубровенке. Мы услышали гул, грохот, крики. Поток воды нес огромные льдины, они врезались в здания. Два дома, стоявшие впереди нашего, смыло и унесло течением. В наш дом льдины не ударили, но его стало быстро заливать водой, мы не успели выскочить. Мама скомандовала: «Лезьте на печку!» А вода продолжала подниматься, она уже была нам по шею, бабушка молилась богу… Середина печки провалилась, но мы каким-то чудом удержались. Потом вода пошла на спад. Наводнение длилось минут 20–25. Вода посшибала в доме все двери, на полу – полуметровый слой песка. Выходим, от соседних домов одни фундаменты остались, все вокруг песком засыпано. Пришедшие люди удивлялись, что мы не утонули. К счастью, наших ближайших соседей в момент беды не было дома, они тоже остались в живых. Но людей погибло много, большая вода разрушила одноэтажную каменную баню, смыла Быховский рынок со всеми, кто там находился. Был базарный день, моя мама тоже была на рынке, вернулась оттуда за полчаса до наводнения…
            Люди опять стали застраивать берега Дубровенки только после войны. Дом наш и поныне стоит у подножья горы – это сейчас 4-й Октябрьский переулок. Набережная речки сегодня благоустраивается… Но хоть бы мемориальную доску в память о жертвах того наводнения сделали! Негоже об этом забывать!
            По хранящимся в фондах краеведческого музея описаниям свидетелей, первоначальный вал воды с льдинами достигал в высоту 10–15 метров. В мутном потоке проносились люди, дома, крыши, сломанные деревья, мебель. Если плывущим у берегов бросали концы веревок, и кого-то удавалось спасти, то помочь тем, кого несло на стремнине, было невозможно. «Утопленников собирали на берегах Днепра… Тут были мужчины, женщины, малыши в пеленках. Долина Дубровенки неузнаваемо изменила свой вид: «…Сквозная пустыня среди берегов и лежащие глыбы голубого льда», – вспоминал один из очевидцев. По разным оценкам, число жертв составило от одной до двух тысяч человек. Немецких солдат и местных «полицаев» среди них было немного…
            Катастрофа была столь ужасной, что оккупационные власти решили выделить материальную помощь потерпевшим. Вернее, скудную подачку! В отчете о работе отделов городского управления, датированном июнем 1942-го, мы нашли запись: «17 пострадавшим от наводнения семьям выделено 22 килограмма гречихи, 32 килограмма ячменя, 20 яиц…».
            Галине Ивашненко, очевидец тех событий:
            – Ни мы, ни соседи, оставшиеся без крова, ничего не получили, – рассказывала Галина Ивашненко. – На засыпанных песком огородах ничего не росло. Наша семья выжила благодаря тому, что продавали на базаре соль, которую находили на кожзаводе (она была коричневого цвета), родственники, жившие в Луполово, помогали… Соседей тоже приютили их родные и близкие.

            Немало домов в пойме Дубровенки принадлежало до войны евреям (осенью 1941 года здесь было устроено гетто). Здесь было уничтожено много евреев, цыган, пленных советских солдат. Опустевшие дома перешли в собственность оккупационных властей, которые, судя по архивным документам, продавали недвижимость местным жителям.

            Однажды, в нулевые, производился опрос, гуляющих по набережной Дубровенки, могилевчан, знают ли они о произошедшей здесь трагедии? Только один человек сказал, что что-то об этом слышал…

            …………………………….
            Продолжение главы 8. Контрразведка работает.

            …Именно с этими шестью папками он вошел в приемную Вольфа Помме. Адъютант начальника разведки был предупрежден о визите начальника могилевского гестапо.
            Время подходило к полудню.
            
            Через двадцать минут штурмбанфюрер СС Вольф Помме внимательно вчитывался в лаконичные строки характеристик подозреваемых, принимая решение, как с ними работать…

            - Начальника могилёвской железнодорожной станции;
            получил свою должность в июне 1942го года, после восстановления железной дороги по дамбе на реке Дубровенке, которая весной была смыта паводковыми водами, из-за засоренности донного водосброса после восстановления железной дороги разрушенной при захвате города в 1941м году. Руководил процессом восстановления дамбы. Охотно дал согласие работать на немцев.
            - Заместитель начальника могилёвской железнодорожной станции;
            до войны работал много лет диспетчером на железной дороге, в конце 1941го попал в плен, дал согласие работать на немцев, принимал активное участие в восстановлении движения железнодорожного транспорта по могилевскому узлу.
            - Главный диспетчер могилевского железнодорожного узла;
            из пленных, дал согласие работать на немцев, до войны много лет работал на железной дороге. (Заместитель главного диспетчера завербован агентом гестапо – это скрытая информация, она Вольфу Помме предоставлена не была.)
            - Начальник железнодорожного депо;
            в советское время много лет работал в мастерских этого депо, в должности слесари, мастера. Дал согласие работать на немцев.
            - Начальник узла связи железнодорожной станции;
            по национальности немка. Немка из Риги, пострадавшая от большевиков. (завербована агентом гестапо) Готова активно помогать Великой Германии. Ненавидит русских.
            - Начальник девятой ветки, по распределению подвижного состава.
            активно учувствовал в восстановлении железнодорожных путей могилевского узла. Предан своей работе. Хорошо знает станцию, незаменимый специалист. Не благонадежен. На вербовку не пошел. Если найдется замена - может подлежать уничтожению. В связях с партизанами замечен не был.


            Иллюстрация:   фото 1942 года железнодорожный вокзал города Могилев.
            Продолжение:   http://proza.ru/2023/03/16/1837   

            23.02.2023
            Олег Русаков
            г. Тверь