Ч. 380 Пока гром не грянет

Предыдущая страница http://proza.ru/2023/03/19/1803

Помимо инструкций из различных департаментов Морского министерства, какие сведения необходимо собирать во время плавания, командир клипера «Алмаз» получил ещё одну инструкцию лично от управляющего Морским министерством с грифом «Весьма секретно».

В ней говорилось: «Имея в виду, что на бывшем в заграничном плавании фрегате «Олег» обнаружены важные беспорядки, состоявшие в распространении между чинами фрегатской команды вредных сочинений,
 
я  в дополнение к данной Вам от 8 сего октября инструкции, считаю нужным обратить особенное внимание Ваше на то, чтобы подобные беспорядки не повторились на вверенном Вам клипере.

В этих водах Вы должны строго следить, чтобы нередко появляющиеся ныне за границею сочинения на русском языке, направленные к ниспровержению существующего в России порядка вещей и к распространению в народе ложных и вредных идей

ни под каким видом не были допускаемы к обращению между нижними чинами вверенного Вам клипера. Вы должны также бдительно следить не только за службою, но и за нравственностью офицеров, гардемаринов и кондукторов, находящихся на клипере».

В моё время службы за «нравственностью» на кораблях бдительно следили замполиты и особисты. Как сейчас на кораблях, не знаю, но думаю, что с тех пор изменилось немного.

15 октября 1862 года клипер «Алмаз» вышел из Военной гавани на Кронштадтский рейд. Экипаж корабля насчитывал 180 человек, из них семь офицеров, врач, четыре гардемарина, два кондуктора корпуса флотских штурманов и два кондуктора корпуса инженер-механиков флота.

Среди гардемаринов был человек, чьё имя вскоре станет известным любому образованному жителю России и любителям классической музыки за рубежом. Его звали Николай Андреевич Римский-Корсаков.

Несравненно менее известным, но тоже очень интересным человеком был кондуктор корпуса флотских штурманов Павел Александрович Мордовин. Его фамилия ещё встретится нам в последующих главах.

Но оставим на время клипер «Алмаз» и вернёмся к Степану Степановичу Лесовскому.  Он прибыл из заграничной командировки в Петербург в мае 1863 года. Краббе доложил великому князю Константину:

«……По случаю значительных и экстренных построек, которые производятся теперь в Петербургских адмиралтействах, я полагаю назначить Лесовского на время капитаном над портом в Петербурге».

20 мая вышел приказ о назначении Лесовского капитаном над Санкт-Петербургским портом, и он немедленно включился в работу по постройке мониторов.

Ему удалось убедить управляющего Морским министерством вице-адмирала Краббе провести испытания броневых плит. По распоряжению Краббе, создали Комиссию Морских Артиллерийских Опытов с председательством вице-адмирала Владимира Борисовича Струкгова.

Испытания проводили на полигоне, распложенном на Волковом поле. Испытывали броневые плиты, доставленные из-за рубежа и отечественного изготовления. По плитам с разных дистанций вели огонь сплошными ядрами из 2-х пудового медного орудия.

Самые лучшие результаты показали плиты, изготовленные в Англии  на  заводе «Themes Iron Works». Остальные, отечественные и зарубежные, оказались хуже, самые плохие результаты были у французских броневых плит, присланных вице-адмиралом Ефимом Васильевичем Путятиным.

При всей своей занятости Лесовский сумел выкроить время, чтобы написать статью-отповедь в «Морской сборник» противникам броненосного судостроения: "Замечания на статью United Service Gazette: о результатах испытания броненосцев".

Общее руководство обороной морских подступов к столице Александр II возложил на особый комитет под председательством члена Военного совета генерал-адъютанта Николая Андреевича Крыжановского.

Когда читаешь о том, что было принято решение срочно установить 60-фунтовые орудия, ускоренно изготовить стальные ядра, доставить призматический порох, то сразу вспоминаешь: пока гром не грянет, мужик не перекрестится.

Инженерную подготовку комитет поручил  герою обороны Севастополя в 1854-1855 годах Эдуарду Ивановичу Тотлебену и вице-адмиралу Ивану Ивановичу фон Шанцу.

Для выбора оптимального варианта обороны под их руководством изготовили макет кронштадтских гаваней и фортов, вырезали из жести макеты имевшихся кораблей, которые расставляли на большом макете,  чтобы определить наилучшие углы обстрела и дистанции стрельбы по противнику.

На берегу приступили к сооружению блиндажей и ходов сообщения, готовили мины для установки на фарватерах, суда, которые планировали затопить, чтобы перегородить проход к Петербургу, ряжевые ящики (огромные ящики, заполненные булыжниками).
 
Но, слава богу, обошлось без второго памятника затопленным кораблям.
Полковнику Оттомару Борисовичу Герну  поручили осмотреть построенную им подводную лодку, которая осенью 1861 года прошла испытания.

Эта подводная лодка числилась за Военным министерством, поэтому поручение 16 марта 1863 года подписал военный министр Дмитрий Алексеевич Милютин.

Герну приказали «составить ведомости недостающим вещам, которые приготовить на Колпинском или частном заводе, где он признает это лучшим.

Произвести те изменения в конструкции лодки, какие он найдёт необходимым для лучшего приспособления к действию лодки и для возможно скорого испытания таковой, снабдив его потребными денежными средствами и обязав представить отчёт  в употреблённых деньгах».

Но ни эту подводную лодку, ни «Seeteufel», подводную лодку, построенную немецким инженером Вильгельмом Бауэром (она хранилась на Охтенской судоверфи), не применили ввиду их явной непригодности для боевого использования.

Обстановка была настолько напряжённая, что подготовили план эвакуации Кронштадтского пароходного завода и гимназии.

Особый комитет предложил для вооружения Кронштадта изготовить за четыре года 900 стальных нарезных орудия, 400 орудий для Военного министерства и 500 – для Морского министерства.

На Волковом поле поручалось провести испытания двух орудий, заряжающихся с казённой части, во вращающейся башне. Орудия заказали в Германии Круппу, а в России – Алексею Ивановичу Путилову и Павлу Матвеевичу Обухову.

Членом Особого комитета великий князь Константин назначил Ивана Алексеевича Шестакова. Тот был в звании контр-адмирала. Из четвёрки друзей трое, Шестаков, Григорий Иванович Бутаков  и Андрей Александрович Попов были уже контр-адмиралами.

А тот из них, кто больше всех плавал, Степан Степанович Лесовский, оставался капитаном 1 ранга.

Между Военным и Морским министерствами всё время шло соперничество. Военный министр Милютин терпеть не мог управляющего Морским министерством Николая Карловича Краббе, пытался подчинить себе моряков.

Получалось, что за оборону Кронштадта больше всего отвечало Военное министерство. Но Краббе быстро навёл порядок.

Он подготовил и подписал у императора указание, чтобы все работы по укреплению Кронштадта проводились только с разрешения главного командира Кронштадтского порта адмирала Фёдора Михайловича Новосильского.

3 мая 1863 года царь возложил на Новосильского ответственность «за всё, что происходит во вверенном Вам порте», а 25 мая Новосильскому подчинили и все сухопутные учреждения в Кронштадте.

Продолжение http://proza.ru/2023/03/26/843

На фотографии : Фёдор Михайлович Новосильский