Принцесса Турандот

            

Вахтангов – это великая тайна!
Окончив студию Ташкентского драмтеатра в шестидесятых годах прошлого столетия, мы с  Мишкой попали по распределению в Магаданский музыкально-драматический театр. В этом театре существовал странный, на наш взгляд, обычай: отрабатываешь два с половиной года и можешь отправляться в отпуск чуть ли не на полгода.
Мы так соскучились за эти за два с половиной года по папам, мамам, друзьям, яркому солнцу, шоколадному загару, фруктам-овощам, что практически весь отпуск не помышляли ни о чём другом. И только, когда до отъезда оставалось всего ничего, Мишка неожиданно выдал:
— Коля, ни ты, ни я отродясь не были в Москве. Айда за билетами и мчим в столицу.
Кто бы спорил.
Одна из наших любимых песен Булата Окуджавы: «Ах, Арбат, мой Арбат, ты – моя религия, мостовые твои подо мной лежат». Поэтому, оказавшись в Москве, забросив скромные пожитки в камеру хранения, мы поспешили к заветным мостовым.
Честно говоря, особого впечатления воспетая улица на нас не произвела.
Застыли, как изваяния, мы только перед театром Вахтангова. О самом Евгении Багратионовиче, к своему стыду, мы знали немного. Педагог по истории театра особо не выделял его в когорте имён великих режиссёров прошедшей эпохи. Но о том, что он поставил один из лучших спектаклей всех времён и народов – «Принцесса Турандот»,  мы были наслышаны. Именно это название и было на афише театра. До начала оставалось сорок минут. Мы ринулись в кассу. Какое там… у заветного окошечка было настоящее столпотворение. Самое забавное: оно клубилось, несмотря на то, что над кассой висела унылая табличка: «На сегодня все билеты проданы». Мы кинулись на улицу и поспешили за людским потоком к заветным театральным дверям. Вдруг перепадёт лишний билетик. Хотя бы один. Пусть хоть кому-то из нас повезёт. Наивные провинциалы. Таких страждущих было полным-полно.  Неожиданно Мишка толкнул меня в бок.
— Смотри, администратор в дверях сортирует зрителей. Давай к нему сунемся. Мы ж актёры, что ни говори, а свои люди.
Я горько усмехнулся. Пустое это дело, читалось на моём лице. Но Мишка схватил меня за руку и потащил. Раздался первый звонок… второй… третий… спектакль вот-вот должен начаться. Людской поток иссяк.
— Пойдём отсюда, — буркнул я.
Мишка решительно, пан или пропал, подошёл к администратору и протянул театральное удостоверение.
Я усмехнулся. Наивняк мой друг. И вдруг администратор улыбчиво произнёс:
— Господа артисты из солнечного Магадана?
У меня пересохло горло.
— Оттуда, — просипел я.
— Милости просим, — он сделал приглашающий жест.
Не веря своим глазам, мы очутились в фойе.
— Где-нибудь на приступочке устроимся, — сдавленно произнёс Мишка, всё ещё не верящий своему счастью.
— Постоять можем, — подхватил я.
— Я вас посажу в ложу ребята, – добродушно промолвил администратор. — Когда-то начинал службу актёром на театре Петропавловска–Камчатского. По нынешним меркам до вас рукой подать.
После спектакля, потрясённые охватившим до глубины души восторгом, перебивая друг друга понравившимися репликами пьесы, мы пробирались к выходу. У самых дверей нас перехватил администратор.
— Куда это вы, на ночь глядя?
— Надо вещи из камеры хранения забрать, поесть в кафе, в гостиницу, наконец, устроиться. — беспечно ответил Мишка.
— Лихие вы ребята, — усмехнулся он, приобнял нас за плечи. — Размечтались. Кафе, гостиница… вы не в Чикаго мои дорогие. А ну, шагом марш в актёрский буфет. Сейчас вас накормлю, определю на ночь в гостевой комнате, дам заветный адресок. Трёшник в день хозяину подкидывайте и живите, сколько душе угодно.
Когда мы уплетали бутерброды, запивая непривычным для нас слабозаваренным чаем, в буфет вошла стройная темноволосая  дама. Она обжигающе глянула на нас. Администратор вскочил и отвесил уважительный поклон.
— Добрый вечер. 
Вошедшая величественно кивнула.
— Добрый вечер.
— Кто это? — прошептал я.
— Народная артистка России – Цицилия Львовна Мансурова, первая исполнительница, блистательно сыгравшая принцессу Турандот. Да ребятки… — протянул он, — заканчиваем ужин и в гостевую. Надо заняться вашим образованием.
И в гостевой он им занялся.
— Евгений Багратионович Вахтангов родился 13 февраля 1883 года во Владикавказе. Его отец Багратион Сергеевич Вахтангов был купцом 2-й гильдии. Мать – Ольга Васильевна из семьи тифлисских табачных фабрикантов Лебедевых. Отец мальчика был деспотичным и держал всю семью под контролем. Увлечений сына не признавал и не поддерживал. Учился Евгений во Владикавказской классической мужской гимназии. Но учёба не особо занимала его, он увлекался танцами, музыкой, литературой.  Много играл, сначала в домашних спектаклях…
 — А у нас был дворовый театр, — восторженно начал Мишка, но я дёрнул его за рукав, он сконфузился и смолк.
— В 1904 году, — ободряюще глянул на нас администратор, — будучи в Грозном, он организовал труппу, с которой началась театральная жизнь этого города. Через несколько лет в Грозном появился драматический театр. В нём игралась антреприза Вахтангова.
В 1909 году Вахтангов с успехом выдержал конкурсное прослушивание в Московском Художественном театре. Талантливого абитуриента зачислили сразу на второй курс. Именно тогда заложились и сформировались основы творческого мастерства Вахтангова и как актёра, и как режиссёра. Он начал ставить спектакли и играть в них в популярном самодеятельном Михайловском драмкружке, организованном  Евгенией Иосифовной Завадской, матерью будущего режиссёра Юрия Завадского. И для каждого спектакля Вахтангов разрабатывал мизансцены, выверенно и тщательно перечислял реквизит, все предметы, которые должны были находиться на сцене и  их передвижение по ходу спектакля. Он тщательно описывал костюмы, придумывал грим и походку актёров, чтобы раскрыть характер персонажей.
— Вот как надо оттачивать мастерство актёра, — невольно вздохнул я.
— Для своего времени, — кивнул администратор, —Вахтангов был режиссёром – новатором. Окончив курс театральной школы, Евгений Багратионович вступил в труппу Московского художественного театра. На него обратил внимание Константин Станиславский, который рассмотрел в нём преемника. Вот только не срослось. К сожалению, возможный преемник ушёл из жизни раньше учителя.
Константин Сергеевич сразу поручил молодому артисту вести практические занятия в Первой студии МХТ. Но Вахтаногову этого было мало. Параллельно с работой в МХТ он начал работать в театрах «Летучая мышь» и  «Бродячая собака».
Более того, его пригласили возглавить и играть в Студенческой драматической студии. Собственного помещения у студии не было, поэтому репетировали на съёмных квартирах. Декорации делали из чего придётся, в основном из мешковины. Вахтангов решил попробовать создать новый «народный» театр, который должен прийти на смену элитарному. Увы. Сложности, связанные с неустроенным существованием Студенческой драматической студии, сказались на первой постановке. Премьера пьесы Бориса Зайцева «Усадьбы Ланиных» провалилась.  Это отразилось на Вахтангове. Станиславский запретил ему преподавать вне стен МХТ и Первой Студии.
 — Мы также в студии пытались играть спектали в свободное от работы время, тоже увы… —  со вздохом произнёс Мишка.
— Но студия Вахтангова не собиралась сдаваться. Она ушла работать «в подполье». В 1913 году к Вахтангову пришли студенты коммерческого училища. Они говорили, что не собираются делаться актёрами, а просто мечтают приобщиться к театру. Но под лидерством Вахтангова их праздный интерес превратился в одержимость. Они захотели стать театром. Новоявленные актёры почувствовали себя состоявшимися личностями. Вообще, жизнь вахтанговской студии полна драматизма. Их несколько раз пытались закрыть, отнять здание. Вахтанговцы яростно сопротивлялись. Пошли к наркому просвещения Луначарскому, зачитали письмо и убедили его. Они остались самостоятельным театром. А в 1917 году студийцы заявили о себе как Московская драматическя студия Вахтангова. 
Евгений Багратионович работал на износ. Это серьёзно сказалось на его здоровье. Но творческие порывы режиссёра в течение пяти лет сдерживали болезнь. В январе 1919 года врачи поставили Евгению Багратионовичу диагноз – рак желудка. Ему сделали две операции. Но болезнь обострялась и к 1922 году он уже почти не поднимался с постели. Но взялся за постановку спектакля «Принцесса Турандот». Этим спектаклем он открыл новое направление в театральной режиссуре. Постановка задумывалась как смелый эксперимент игры: актёры изображали не только персонажей пьесы, но и самих себя, играющих в спектакле. Используя персонажи-маски и приёмы итальянской комедии дель арте, Вахтангов наполнил сказку Карло Гоцци современными проблемами и злободневными вопросами. Всё, что происходило в стране, герои тут же со сцены обсуждали между собой по ходу действия. Блестяще «валяли дурака». То есть, современная проблематика преподносилась зрителю в виде своеобразной игры – полемики, споров, шутливых диалогов героев друг с другом. Актёры не только произносили заученный текст пьесы. Они давали ироничные характеристики событиям, происходящим в стране.
— Этим мы насладились в полной мере на спектакле, — не выдержал я. — Михаил Ульянов, Николай Гриценко, Юлия Борисова, да все исполнители творили на сцене чудеса. Их импровизации смешили нас и зрительный зал до коликов.
— Но мне кажется, — не смог не высказаться Мишка, — смех  смехом, а стоит задуматься, и начинаешь понимать, что такое хорошо, а что такое плохо.
— Ты природный рецензент, Миша, — подмигнул моему другу администратор. — Точнее не скажешь.
Мишкина физиономия расцвела в улыбке.
— Однако перейдём, как это ни грустно, к печальному финалу моей мини лекции. Евгений Багратионович торопился закончить спектакль, работал днём и ночью. 24 февраля 1922 года  состоялась последняя репетиция в жизни режиссёра. После неё его отвезли на извозчике домой. Больше в театре он не появлялся. Премьера «Принцессы Турандот» состоялась без него. В памяти актёров и зрителей Вахтангов – великая неразгаданная тайна.
  А в 1926 году Вахтанговская студия стала государственным театром имени Евгения Вахтангова. И ещё я хочу добавить: Вахтанговцы до сих пор считают, культивируют  на практике его главный принцип: театр – это праздник! Красивый миф, правда, ребята? Но это не миф. Думается, не театр – праздник. а спектакль – праздник. И трагический спектакль по своему тоже. Он поднимает нас над повседневной жизнью, позволяет преодолеть её. Есть праздник – значит, есть спектакль. Мы не стали ахать и охать после услышанного. Просто от души поблагодарили этого удивительного человека. Утром покинули гостевую, забрали из камеры хранения вещи, устроились на квартире, заплатив хозяину за неделю вперёд. Конечно очень хотелось попасть ещё хотя бы на один спектакль вахтанговцев. Но Мишка заявил, что  неприлично пользоваться добрым отношением человека, подарившего нам удивительню встречу с Евгением Багратионовичем.
Администратор сам позвонил и сказал, что выписал нам контрамарки на посещение театра на все оставшиеся дни отпуска. Этих дней нам с Мишкой вовек не забыть.