картофельный пирог

Рассказ написан по воспоминаниям Вячеслава Николаевича Глазунова об отце, Николае Яковлевиче Глазунове, воевавшего в составе линейного батальона связи всю Великую Отечественную и Японскую войны.

Картофельный пирог

- Да, я - везучий, - горько усмехнулся Николай, всматриваясь из окна теплушки на пролетающую мимо станцию родного уральского городка. – Подумать только - живой остался! И даже на дом довелось взглянуть!
Из-под Берлина связистов перебрасывали на восточный фронт. Глядя на знакомое переплетение улиц, сержант потер внезапно занывшее плечо. Шрам от ранения давно затянулся, да и рука работала как прежде, но жгучая боль от рассекшей тело пули осталась навсегда.
Они тянули связь на какой-то просеке, цепляя провода на уцелевшие деревянные столбы. Вечерело, и связисты старались работать живо, чтобы успеть до захода солнца. Да и вообще управиться надо было побыстрее – поговаривали, что фрицы прячутся где-то рядом. Глазунов - невысокий и сильный в руках - с ловкостью обезьяны влез на столб и, привычно закрепив кабель, начал было спускаться, но тут чудовищная боль прошила плечо, шею и руку. Прошила будто огнем да так, что вмиг перестал чувствовать все тело, крутанула на столбе, на мгновение отключился, но память не потерял.
Снайпер! – молнией пронеслось в голове. – Дернусь – тут же добьет!
Мешком повалившись со столба, он раскинул руки, и замер, притворившись мертвым. «Кошки», привязанные к ногам, вцепились в деревянный столб, широченный ремень безопасности впился в обмякшее тело, перевернув его вверх ногами.
Снайпер, затаившись, выжидал хоть одного движения, но труп связиста неподвижно висел вниз головой на столбе, только алая кровь медленно вытекала на землю по откинутой посиневшей руке. Снайпер терпеливо ждал. Труп тихо покачивался на ремне и «кошках». Солнце медленно спускалось к горизонту. Стемнело только через три часа.
Три часа истекающий кровью, неподвижно, закрыв глаза, вверх ногами, поминутно теряя сознание, мертвой хваткой вцепившись в столб – Никола выдержал пытку до конца!
Как его сняли, отвезли в санчасть и вылечили – не помнил. Но прозвище «везучий» прилипло намертво до конца войны.
Связист не знал, что в то утро Мать, поставив трехлетнего Славика перед иконами, открыто висящими дома в далеком Билимбае, сурово сказала:
- Молись. Папка вернется живым.
- Мам, а ты почему не молишься? – удивился малец, никогда не бывавший в церкви.
- Потому что детская молитва – чистая, быстрее до Бога доходит! – убежденно прошептала мать.
- Как это - молиться? Я не умею!
- Скажи: «Папка, вернись домой живым и здоровым!» - И, став вместе с сыном перед иконами, повторила несколько раз, кланяясь в пояс.
Ничего этого связист Глазунов не знал. Мать не писала о тяжелой жизни, он тоже особо не рассказывал. Че говорить-то?! И так понятно, на фронте – не сахар, да и в тылу не забалуешь! Да и письма они оба разбирали с трудом, он – по неграмотности, она из-за корявого подчерка недоучки. Но свято хранили, чувствуя в обтрепанном треугольнике крупицу душевного тепла, домашнего запаха, касания дорогих рук.
Поезд протащил сержанта Глазунова мимо дома на дальневосточный фронт, и до самого сентября связист доблестно служил Родине. Вернулся домой уже в октябре 1945 с орденом Великой Отечественной Войны второй степени, медалью за Победу и звездообразным шрамом в плече.
Везучий, потому что со всей улицы с войны пришли только два-три человека.
Славику было почти четыре года как папка вернулся, и он до сих пор – 80-летний! - вспоминает вкуснейший пирог, испеченный из картошки за неимением муки и для красоты присыпанный отрубями.
Вот такой была Победа в уральском поселке – отец с матерью вместе и картофельный пирог, который можно было есть, сколько хочешь!