Дочитал Дневник К. Чуковского

Тяжело очень добил. Хотя чтение... Ну, не сказать, чтобы уж прямо так поучительное-поучительное - это мне, изрядно пожившему человеку, и так понятно всё; но многие вещи отражены очень выпукло.

В частности, подробно и в мельчайших деталях написана история современной культурной парадигмы в России.

Серебряный век, прекрасные дамы, изысканные жирафы, розы-мимозы-морозы - и тут, хрееенааккк - октябрьская революция.

Чо делать - ничего не понятно - шахматную доску перевернули какие-то гопы и стали беспорядочно всеми фигурами на ней играть в "чапаева".

Кто был жизненно поопытнее - срыли, остальные стали ждать - как устроится.

Как-как? Каком кверху. Жрать-то надо; и желательно всей семьёй три раза в день, а откуда брать - тоже неясно. При этом и власть смотрела на креаклов без особого понимания - то ли они нужны, то ли не нужны, и тогда их сразу к стенке... Но, в конце концов, смилостивились, милостивцы, и сказали - жить будете, а на каких условиях - мы еще подумаем. И думали примерно до середины тридцатых годов.

В первую очередь к большевикам побежали все обиженки - которым недоставало при старом прижиме или куска масла, или лучика славы - и сплотились во вполне устойчивое кубло.

Так как взаимодействие с новой властью некоторое (довольно долгое) время оставалось не отработанным, креаклы стали интуитивно использовать внутренне понятные им методы - взаимные обвинения в бездарности (сперва); и в идеологическом несоответствии (потом).

Что впоследствии у некоторой (не вполне понятно какой не будем неполиткорректно писать ничего, ога?) части перешло в доносы. В этом отношении очень показателен приведенный Ч. диалог двух творческих функционеров:

- Я не буду с вами работать, вы на меня писали (куда-то там)!

- Писал! Потому что нельзя было не писать! Вы и сами писали бы в такой ситуации!

При этом была характерна лютая, бешенная ненависть по отношению к добившимся ну хоть какого-то материального благополучия (сам Ч. описывает так свои визиты к Толстым, Пильняку).

Однако, учитывая, как большинство креаклов бедовало в 20-е годы - их за это даже и не упрекнешь.

В общем - «не мы такие, жисть такая».

То есть, массово они были люди неплохие, ну, обычные, то есть, но жизнь показала им, что наиболее выигрышной стратегией является людоедство - они тем путём и пошли.
Склочничество с элементами людоедства - это то, что осталось им, в отсутствие прозрачной экономической конкуренции. Со склочничеством у них было изначально всё великолепно поставлено, ну а людоедство - оно такое... Дурное дело нехитрое.

В итоге, к середины тридцатых сформировалось понимание

1. Шо такое подлинно советское искусство;

2. Как кормить креаклов ТОЛЬКО  (это важно) через государеву титьку;

3. Как в этом профессиональном цеху найти себе место.

Так оно и длилось, это цеховщичество, до середины 90-х, в общем, ненадолго пережив Советскую власть. При этом значительное количество рудиментов этого дожило до сегодня, шоб, есличо, расцвести обратно пышным цветом.

По-настоящему потрясает насыщенность жизни тех людей. С утра в какое-нибудь присутствие идеологического характера, доказывать нужность своей книжки или вредность оппонента, потом в другое присутствие - на какбе работу, где основные усилия тоже уходили в словопрения на тему кто вреден, а кто полезен, вечером - минимум одни посиделки с друзьями и чтением вслух своей или чьей-нибудь обсуждаемой литературы. А то и двое, трое посиделок. Я б повесился. А они ещё и писали, писали хорошие вещи.

Кстати, как и во многих аспектах советской жизни, успех этого сообщества был замешан на дореволюционных дрожжах - вот как они кончились (а Ч. пережил эту кончину лет на двадцать примерно), так и наступила полоса тёмно-серого (которая и до сих пор тянется, всё только сереет и сереет).