Блок. Перед судом. Прочтение

Перед судом
 
                Что же ты потупилась в смущеньи?
                Погляди, как прежде, на меня.
                Вот какой ты стала – в униженьи,
                В резком, неподкупном свете дня!
 
                Я и сам ведь не такой – не прежний,
                Недоступный, гордый, чистый, злой.
                Я смотрю добрей и безнадежней
                На простой и скучный путь земной.
 
                Я не только не имею права,
                Я тебя не в силах упрекнуть
                За мучительный твой, за лукавый,
                Многим женщинам сужденный путь…
 
                Но ведь я немного по-другому,
                Чем иные, знаю жизнь твою,
                Более, чем судьям, мне знакомо,
                Как ты очутилась на краю.
 
                Вместе ведь по краю, было время,
                Нас водила пагубная страсть,
                Мы хотели вместе сбросить бремя
                И лететь, чтобы потом упасть.
 
                Ты всегда мечтала, что, сгорая,
                Догорим мы вместе – ты и я,
                Что дано, в объятьях умирая,
                Увидать блаженные края…
 
                Что же делать, если обманула
                Та мечта, как всякая мечта,
                И что жизнь безжалостно стегнула
                Грубою веревкою кнута?
               
                Не до нас ей, жизни торопливой,
                И мечта права, что нам лгала. —
                Всё-таки, когда-нибудь счастливой
                Разве ты со мною не была?
 
                Эта прядь – такая золотая
                Разве не от старого огня? —
                Страстная, безбожная, пустая,
                Незабвенная, прости меня!
                11 октября 1915






А.А. Блок. «Полное собрании сочинений и писем в двадцати томах. ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ»:
     «
           а    Разве эта ночь кудрей златая (12)
                Не хранит следов того огня?

           б    Ночь кудрей – такая золотая
                Разве не от прежнего огня?


(12) - Было начато:   Разве эта ночь волос               
     »

Из Примечаний к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
     «
     Блок в итоговой записи 28 июня 1916 г. отметил: «Цикл "Кармен" должен заканчиваться стихотворением "Что же ты потупилась ... "» (ЗК [Записные книжки]. С. 309). Но оно никогда не включалось в указанный цикл.
     В литературоведении существует спор о том, кто является адресатом стихотворения: Л.Д. Блок или Л.А. Дельмас, хотя для последних этот вопрос был ясен. Л.А. Дельмас неоднократно свидетельствовала, что "Перед судом" посвящено ей.
     Ее сестра Е.А. Фащевская вспоминала: «Однажды я застала ее особенно грустной. Она протянула мне только что полученное письмо поэта, в нем было стихотворение "Перед судом". Обращенное к ней суровое стихотворение было обидным, оно причинило глубокую боль.» (Цит. по кн.: Горелов А.Е. Гроза над соловьиным садом. Л., 1973. С. 585). 
     В экземпляре сборника "Седое утро", принадлежавшем Дельмас, она пометила своими инициалами все стихотворения, посвященные ей, и в том числе "Перед судом" (Горелов А. Александр Блок и его Кармен // Аврора. 1971. №1. С. 69).
     В свою очередь, Л.Д. Блок отрицала, что стихотворение адресовано ей. В.П. Веригина писала: «В другой раз зашла речь о стихотворении, которое меня смутило. (... ) Я прочитала про себя: "Перед судом", и мелькнула мысль: к кому это относится, уж не к Любе ли? ( ... ) Люба ответила почти сердито: "Нет, конечно ... Мне такого никогда не бывает в стихах Саши". Ее удивило, как я могла хоть на мгновенье подумать, что речь идет о ней. (... ) Конечно, это не она. Теперь я говорю это с полной уверенностью, вспоминая Любу осенью 1915 года, – веселой, энергичной, открытой. Да и перед какими судьями вообще "потупилась" бы она в смущении? Она, которая вообще не обращала внимания на осуждения ее поступков окружающими "дальними". Притом никогда ничем путь Любови Дмитриевны не был "лукавым"» (Веригина В.П. Памяти Любови Дмитриевны Менделеевой-Блок// Звезда. 1980. №10. С. 171-172).
     [
     Последнее утверждение просто неверно. Л.Д. несомненно время от времени манипулировала “Сашей”. Причём, с самого начала их взаимоотношений.
Л. Д. Блок. «И быль и небылицы о Блоке и о себе»:
     «
     [1898 год, 16-летняя девочка]
     … В первые два-три приезда выходило так, что Блок больше обращал внимания на Лиду и Юлию Кузьмину. Они умели ловко болтать и легко кокетничать, и без труда попали в тон, который он вносил в разговор. Обе очень хорошенькие и веселые, они вызывали мою зависть... Я была очень неумела в болтовне и в ту пору была в отчаянии от своей наружности. С ревности и началось.
     Что было мне нужно? Почему мне захотелось внимания человека, который мне вовсе не нравился и был мне далек, которого я в то время считала пустым фатом, стоящего по развитию ниже нас, умных и начитанных девушек?..
     Так или иначе, "звезда" или не "звезда", очень скоро я стала ревновать и всеми внутренними своими "флюидами" притягивать внимание Блока к себе. С внешней стороны я, по-видимому, была крайне сдержанна и холодна -- Блок всегда это потом и говорил мне и писал. Но внутренняя активность моя не пропала даром, и опять-таки очень скоро я стала уже с испугом замечать, что Блок, да, положительно, перешел ко мне…
     [1904 год, жена]:
     …Молодость все же бросала иногда друг к другу живших рядом. В один из таких вечеров, неожиданно для Саши и со "злым умыслом" моим произошло то, что должно было произойти – это уже осенью 1904 года.
     »
     То есть и молоденькой девочкой и женой она умела добиваться от Блока желаемого, не особо обращая внимания на его желания, принципы...

     Ну и в "в стихах не бывает", а в сугубой прозе... Для меня исходное стихотворение рифмуется с прозаическим монологом из записных книжек:
     «1910 год. 18 февраля.
     «Люба довела маму до болезни. Люба отогнала от меня людей. Люба создала всю эту невыносимую сложность и утомительность отношений, какая теперь есть. Люба выталкивает от себя и от меня всех лучших людей, в том числе — мою мать, то есть мою совесть. Люба испортила мне столько лет жизни, измучила меня и довела до того, что я теперь. Люба, как только она коснется жизни, становится сейчас же таким дурным человеком, как ее отец, мать и братья. Хуже, чем дурным человеком — страшным, мрачным, низким, устраивающим каверзы существом, как весь ее поповский род. Люба на земле — страшное, посланное для того, чтобы мучить и уничтожать ценности земные. Но — 1898-1902 сделали то, что я не могу с ней расстаться и люблю ее.»
]

     В то же время единого мнения среди исследователей не существует. Для тех, кто считает, что текст обращен к Л.А. Дельмас, основным доказательством является запись Блока в ЗК [Записные книжки].
     К ним при надлежит А.Е. Горелов, который в кн. "Гроза над соловьиным садом" пишет: «В архиве Л.А. Дельмас уцелел клочок страницы, датированной 31 октября (1915 г., по предположению исследователя. – Ред.) (... ) Начало строки оторвано, но не трудно догадаться, что утерян слог "вспо". ( ... ) "  ...мнил снова стихи мне –"Перед судом".  “Мне” и “Перед судом” – подчеркнуто. (С. 584).
     Горелов анализирует копию этого стихотворения в собрании Н.П. Ильина, снятую в 1964 г. С хранившегося у Дельмас и утраченного оригинала: «Во-первых, после заглавия рукою Блока было написано: "К Л.Д." Учитывая, кому поэт посылал автограф стихотворения, никак нельзя представить, что он  полагал "К Любови Дмитриевне".(...) Во-вторых, весьма наглядно разночтение в автографе(...) Первая строка последней строфы начиналась "Ночь кудрей ... " вместо "Эта прядь ... " канонического текста. Можно допустить, что, решив не включать стихотворение в цикл "Кармен", Блок изменил и эту строфу, бесспорно относившуюся только к Л.А. Дельмас. Ведь она явственно перекликается со строкой "И золото кудрей – червонно красным ..." из стихотворения "Есть демон утра ... "» (С.584).Наконец, Горелов цитирует вышеприведенные воспоминания Е.А. Фащевской.
     Но в итоге исследователь приходит к выводу, что обобщенный смысл стихотворения может быть соотнесен и с судьбой Л.Д. Блок.
     С.А. Небольсин пишет в комментарии к стихотворению, что оно "обращено к Л.А. Дельмас, возлюбленной Блока" (Блок А. Собр. соч. В 6 т. М., Т. 3. 1971. С. 340).
В.Н. Орлов считает адресатом Л.Д. Блок (см.: СС-83. С. 552 ист. "К вопросу о личном и общем в лирике. "Перед судом"// Орлов В. Здравствуйте, Александр Блок. Л., 1984. С. 81-85) и отмечает, что "всем своим содержанием, образным строем, деталями лирического сюжета стихотворение приводит на память лишь одно правомерное в данном случае имя: Любовь Дмитриевна Блок" (С. 82). Запись Блока в ЗК исследователь считает недоказательной, так как в последующие годы поэт имел возможность включить текст в цикл "Кармен", но не осуществил ее.
     Л.К. Долгополов в кн. "Александр Блок. Личность и творчество" (2-е изд. Л., 1980) отмечает, что содержание "Перед судом" «(особенно если оно будет соотнесено со стихами цикла "Кармен" и другими, явно обращенными к Дельмас)  говорит о том, что здесь  адресатом скорее может быть Л.Д. Блок.  ( ... ) Можно предположить, что в сознании Блока два этих женских образа переплелись, слились в один» (С. 180). Сходной точки зрения придерживается  и В. Енишерлов в кн. "Александр Блок. Штрихи судьбы" (М., 1980), беседовавший с Л.А. Дельмас и считающий, что  “наивно было бы относить” стихотворение “к тому либо иному конкретному лицу” (С. 131).
Свод исследований о биографической основе стихотворения представлен в работе: К творческой  истории стихотворения Блока "Перед судом"(Из переписки Р.В. Иванова-Разумника и Е.П. Иванова)  Предисл. публ. и коммент. Н.В. Скворцовой// ЛН. Т. 92. Кн. 4. С. 647--657. Опубликованная переписка специально посвящена определению адресата стихотворения.
      Р.В. Иванов-Разумник в письме от 2 декабря 1940 г. на основании хронологии написания текстов и анализа содержания доказывает, что стихотворение обращено к Л. А. Дельмас. Процитировав не вошедшую в окончательный текст строфу, начинающуюся со строки "Женщина, прекрасная когда-то ... ", Иванов-Разумник пишет: «Уже одно это показывает, что к Л(юбови) Д(митриевне) это не имеет никакого отношения: "замучила семья", которой у Л(юбови)  Д(митриевны) никогда не бывало.  Недаром А(лександра) А(ндреевна) в своих письмах Марии Павловне называет Любу "бродягой" ("не странница, а бродяга"), "бездомной". Но вопрос решает запись А(лександра) А(лександровича) в Записной книжке №48 (С. 651).
     Добавлением к этому является письмо Иванова-Разумника от 6 декабря 1940 г.: « Был у Л.А. Дельмас, которая подтвердила все мои предположения и рассказала о каждом из двадцати одного стихотворения ( ... ) Особенно подробно о "Перед судом". Кстати, прибавлю, что уже первая его строка показывает, что оно адресовано не Л(юбови) Д(митриевне) – "Что же ты потупилась в смущеньи ... " Разве "Люба" могла "потупиться в смущеньи?" Вот уж не похоже было бы это на нее!  ( ... ) И запись А(лександра) А(лександровича) и свидетельство Дельмас  окончательно  решают вопрос» (С. 653).
     В своем ответе от 23 декабря 1940 г. Е.П. Иванов писал: «Мне кажется, Л(юбовь) А(лександровна) вполне разделяет Ваше мнение, что стихотворение "Перед судом" написано по поводу ее и только. ( ... ) Насчет повода я не возражаю. Поводом служит несомненно момент глубокого переживания от признания Л(юбови) А(лександровны) о пережитом ею. Он и выражен в строфе, которую Вы приводите.( ... )
     [
     А.А. Блок. «Полное собрании сочинений и писем в двадцати томах. ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ»:
     «
После 12:         Женщина, прекрасная когда-то,
                Слабая, замучила семья,
                Пала низко, мало виновата,
                Так и судьи скажут – так и я.
     »
      ]
     Но не поводом определяется суть стихотворений. ( ... ) Замечательно, что эта приведенная строфа, служащая поводом всего стихотворения, является слабой во всех отношениях, вычеркивается автором ( ... ). Но пережитый момент при признании был так глубок, что ( ... ) охватил всю жизнь самого автора с пережитым им.
Перспектива стихотворения ширится на всю жизнь А(лександра) Б(лока), не ограничиваясь только 14-ым годом. "Эта прядь такая золотая разве не от старого огня" связано с "золотой прядью на лбу" стихотворения, несомненно связанного с "Любой". Люба, конечно, не "Прекрасная Дама", но в Любе была сфера, которая вызывала в сфере Блока образ Прекрасной Дамы. ( ... )написанное Вами о том, что первая строка "что ты потупилась" не подходит к Л(юбови) Д(митриевне) такой, какой Вы знали ее, и это, пожалуй, послужит Вам поводом утверждать, что перед судом говорится не о Любе, а об Л(юбови) А(лександровне). Но "дорогой" мой, ведь Вы Любу не знали, какой она была до 1907 г., как она краснела и потупившись стояла тогда, да и потом долго еще перед ближе знавшими ее. [Е.П. Иванов познакомился с четой Блоков ещё в 1903 году]  Стихотворение охватывает ее такой, а не последней, "страстной, безбожной, пустой и все же незабвенной", которой говорит Ал(ександр) Ал(ександрович) "прости" как отчасти виноватый в таком изменении прежнего чудного лика.
     ( ... ) Поэтому мое утверждение, что перед судом идет речь не только об Л(юбови) А(лександровне), но в основном об Л(юбови) Д(митриевне), имеет еще и ту правду,что лицо самого автора становится необычайно прекрасным, преображенным в этом стихотворении и в его "прости меня". Наконец запись Алекс(андра) Алекс(андровича) в его записной книжке является совсем не исчерпывающей вопроса в этом деле. Во первых, потому, что "все-таки"– не помещено "Перед судом" в цикл "Кармен", да и странно бы оно там звучало, а во-вторых, автор, творя, может и сам неясно сознавать, что творится им помимо его воли» (С. 654-655). В письме от 24 декабря 1940 г.
     Р.В. Иванов-Разумник суммировал итоги их полемики: «Что же касается сути Вашего письма ко мне – по поводу "Перед судом", то ни мало не возражаю против углубления его "направленности". Адресовано оно – не Л(юбови) Д(митриевне), а Л(юбови) А(лександровне), но обе "Любы" пересеклись в подсознании А(лександра) А(лександровича), и, кстати сказать, у обеих была "золотая прядь". Но в 1915 году золотая прядь Л(юбови) Д(митриевны) погасла, а у Л(юбови) А(лександровны) – пылала "прежний огонь" был огнем марта 1914 года, но мог вспомниться и огонь 1902 года. И все же – это стихотворение относится к "Кармен" и говорит нам о том, чем закончился этот цикл. Так сказал сам автор» (С. 65)
     »

     Итак, начальная сцена: женщина (Л.А.Д.)  выплеснула на поэта свою жизнь, а он вместо того, чтобы просто обнять её, застыл в позе судии и удивляется: «Что; же ты потупилась в смущеньи»?

     – «Погляди, как прежде, на меня» – “как прежде”, когда он  заваливал её цветами, радовался ей, ласкался к ней, писал стихи, когда она ощущала себя любимой, а не “перед судом”.

     – «В резком, неподкупном свете дня» –  свет дня – противопоставление прикроватным ночникам, например.

     – «Многим женщинам сужденный путь…» – обратите внимание на многоточие – это поэт задумался о многих женщинах, и «в очах его души» (Шекспир) тут же встала Л. Д.

     – «Вместе ведь по краю, было время, // Нас водила пагубная страсть » – “нас” – вот здесь подразумеваются эти “многие женщины” (и Л.Д.М.), “пагубная страсть” к которым  являлась  изменой его Служению. А  “было время” – намекает  о давнем, почти забытом времени, а не о том, что творилось с ним всего полтора года назад (в марте 1914 года, когда он "отдался стихии").

     – «Эта прядь – такая золотая» – и опять эта строчка равно может относиться к обеим женщинам.

     – «Разве не от старого огня?» — а вот это уже только к Дельмас. Блок тосковал по Л.Д.М., обожествлял её, но огня плотской страсти у него к ней никогда не было.
   
     Итак, Р.В. Иванов-Разумник после разговора с Л.А. Дельмас  сообщает, что непосредственным поводом к написанию стихотворения был её  разговор с поэтом, в котором она описала ему свою жизнь.
     Но после переписки с  Е.П. Ивановым (при жизни Блока он – его ближайший  друг) согласился, что в стихах пересеклись “обе Любы”.
 
                …Многим женщинам сужденный путь…

     А что прямо стихотворение не относится к Л.Д. Блок, намекает и один из эпитетов в нем – “незабвенная”. Так говорят о тех, с кем расстались, а не про жену, которую явно не забудешь,  потому что она – в соседней комнате.
     Да и сравните сами – здесь:

          Эта прядь – такая золотая
          Разве не от старого огня? —
          Страстная, безбожная, пустая,
          Незабвенная, прости меня!
                11 октября 1915

И – к Л.А.Д.:

          «Была ты всех ярче, верней и прелестней,
          Не кляни же меня, не кляни!
          Мой поезд летит, как цыганская песня,
          Как те невозвратные дни…
          Что было любимо – все мимо, мимо…
          Впереди – неизвестность пути…
          Благословенно, неизгладимо,
          Невозвратимо… прости!
                1914 г.»