Семейный подряд по-мордовски

    Я сам вообще-то скорее всего пусть и немного, но все-таки мордвин.
    Мой отец, Царство ему Небесное, родом из села Выездного Арзамасского района Горьковской области. В смысле – Нижегородской. А что такое «Арзамас»? То ли «эрзя» и «мазый», что можно перевести с мордовского как красивый эрзя, иначе говоря, красавец мордвин. То ли «Арзай» и «Масай». Это такие два мордовских брата, которые, согласно легенде, первыми приняли христианство в этих краях. Мордовского Масая убедительная просьба не путать с кенийскими масаями. Ну, совсем не похожи. Наши масаи лучше.
    Кто может поручиться, что во мне не течет горячая, как селянка по-мордовски (советую попробовать), мордовская кровь? Кстати, многие бывшие друзья моего отца – мордва. Например, ныне тоже, как и мой папа, покойный, к глубокому сожалению, один из крупнейших специалистов по мордовскому языку Григорий Иванович Ермушкин. Можете проверить по википедии. Дядя Гриша («Дрига» по-мордовски).
    Помню, огородник был головокружительный. Огурчики - амврозия, помидорчики – нектар. Почему-то особенно помню его морковку. Клянусь, она имела вкус манго. Уже потом, через много лет, я впервые попробовал манго, кстати, в Кении, в поселке масаев, и сразу вспомнил ермушкинскую морковку из Коммунарки.
     Пчел дядя Дрига разводил на даче в Коммунарке. Было такое. Прозвище имел у местных – Медовик. Мед раздаривал соседям. И вообще – всем подряд.
    А главное – все у него шло в дело. Любая веревочка, любой гвоздик. Он так и говорил всегда: «гвоздик», «веревочка». Или: «гвоздюшка», «веревонька». Ничего не должно было у Григория Ивановича пропасть. Все аккуратненько сбережет, сохранит, как Плюшкин (не мордвин ли?), а потом - раздаст не глядя.
    Если вы видите, что фамилия у человека, типа Ермушкин, Плюшкин, Меркушкин, Коклюшкин или там Мазайкин, Хотейкин, Тутуйкин значит девяносто девять процентов из ста - мордва. Самый, замечу, известный в Арзамасе человек, если не считать Аркадия Гайдара, - купец Мудышкин. Церковь отстроил и сделал много всего другого для родного Арзамаса. Наверняка был эрзянин, мокшанин или шокшанин, то есть мордвин.
    «Эрзянин», «мокшанин», «шокшанин» - звучит почти как «землянин». Даже круче.
    Несколько лет назад меня пригласили вести семинар по художественному переводу.
     Что- то когда-то я переводил, конечно, но насчет художественности у меня получается средне. Одно дело самому, как говорил мой папа, «титьку городить», а совсем другое, развивая цитату моего родителя, – чужую титьку причесывать. Но я взялся вести семинар, из чистого спортивного интереса.
     В семинаре было человек пятнадцать. Переводили с английского, испанского, китайского, фарси, французского… И – мордовского. Я не должен был как ведущий семинара знать все эти языки. Мне все объясняли юные переводчики.
    Насчет перевода с мордовского мне все объяснила на самом первом занятии девушка по имени Таштана:
 - Здравствуйте, Владимир Станиславович.
 - Здравствуйте… - я заглянул в список участников семинара, - Таштана… Афонькина… У вас очень интересное имя. Это из какого языка?
 - Из эрзянского.
 - А что оно значит?
 - Бережливая.
    Я слегка вздрогнул, вспомнив Плюшкина и Ермушкина.
 - Хорошо, Таштана… Афонькина... Какой текст вы хотите предложить нашему семинару?
 - Текст рассказа Микулая Афонькина «Ялга».
 - Что такое «ялга»?
 - Друг.
 - Отлично. А… Афонькин…
 - Мой папа. Мой папа Микулай Афонькин написал рассказ «Ялга». Он писатель. Это древняя мордовская легенда, которую мой папа переделал в рассказ.
 - Замечательно. О чем легенда… рассказ?
 - О дружбе и любви.
 - Логично. Конкретнее.
 - Жили-были два ялга.
 - Это что?
 - Два друга.
 - Ага, друга…
 - Да, тяфта.
 - ?
 - «Да, конечно». «Тяфта» значит конечно. И у них возникла проблема.
 - Какая?
 - Кельган.
 - Точнее.
 - Любовь. Девушка Мазава. Мазава – значит красавица. И один ялга и другой ялга полюбили Мазаву. И Мазава полюбила и тот ялга и другой ялга. Что делать?
 - Да, что?
 - Трудно, тяфта. Первый ялга говорит: дорогой мой ялга, бери себе Мазаву. А второй ялга говорит: нет ты, сердечный мой ялга, Мазаву себе бери. Благородство, тяфта. Нет, ты. Нет, ты… Спорили, спорили, потом говорят: выбирай ты, Мазава, кто твоя кельган, первый ялга или второй ялга? Плачет Мазава: мне любой ялга кельган. Ужас, тяфта. В общем, трудно. Мучались, мучались оба ялга с Мазавой и решили так.  Полгода будет жить с Мазавой один ялга, а потом полгода – другой ялга. Один ялга с Мазавой будут снег грести и печь топить. На печи спать и жир копить. Другой ялга с Мазавой будут укроп сеять и огурцы собирать. На солнышке греться и на грядке ср…ть. Извините, Владимир Станиславович, фольклор.
 - Ничего, мы привыкшие.
 - Вот как умно решили оба ялга с Мазавой. Так и живут они до сих пор в густом лесу где-то под Арзамасом.
 - Ой!..
  - Да. Их там часто монахи встречают из Дивеева. Вот так вот у нас, у мордвы. Все в дело пошло. И хорошо всем. Хорошо ведь, когда все в дело. Так?
 - Так. И вы, Таштана, это все перевели?
 - Нет, тяфта. Моя мама перевела. Ее Мазава Ивановна зовут. Папа написал, мама перевела, а я вот вам все рассказала, и, дай Бог, зачет сдам по переводу. Если повезет, тяфта. Папа написал, мама перевела, я сдала. Все как у первого и второго ялга с Мазавой. Ничего не должно впустую пропадать. Правда ведь?
    Правда. И я вот отчасти стал членом этой прекрасной мордовской семьи.
     Я ведь русский рассказ написал о том, как Микулай мордовский рассказ написал, а красавица-жена Мазава его перевела, а дочь их Таштана мне зачет сдала. А потом мой рассказ переведет японец, а с японского - какой-нибудь эстонец, и вот так вот, мама ты моя, станем мы когда-нибудь одна семья.
    Сомнительно, конечно. Но надежда есть, тяфта. Потому что кельган.