6 Богатство народов

Евангелие от Дарвина или эволюция доверия.

В начало: http://proza.ru/2023/05/17/1409

- 6 - Богатство народов.

С древних времен повелось так, что наибольшим богатством являлись люди.  Ветхий Завет пестрит напоминаниями того, что дети — это величайший дар Божий.   «И взглянул (Исав), и увидел жен и детей и сказал: кто это у тебя? [Иаков] сказал: дети, которых Бог даровал рабу твоему» (Бытие, глава 33, стих 5). «Вот наследие от Господа: дети; награда от Него — плод чрева. Что стрелы в руке сильного, то сыновья молодые. Блажен человек, который наполнил ими колчан свой!» (Псалтирь, псалом 126, стихи 3-5).

По крайней мере со времен неолитическая аграрной революции (9-12 тыс. лет до н. э.) чем больше у семьи, общины, племени рождается детей и благополучно преодолевает подростковый возраст, тем семья богаче и сильнее. С силой всё более-менее понятно, а богатство с освоением сельского хозяйства было напрямую связано с площадью земли, которую удастся обработать. Так как в прогресс сельскохозяйственных орудий тогда ещё не вкладывались, то размер урожая зависел исключительно от числа рабочих рук. Ну и, естественно, от погодных условий, которые, к сожалению или к радости, и сегодня контролировать не удается, так что силы природы оставим за скобками.

В условиях повседневной борьбы за жизнь (вспоминаем Дарвина и его естественный отбор) ключевым фактором для выживания общины была сплоченность. Чем более члены семьи, деревни, племени способны жертвовать личными желаниями ради общих интересов, тем больше шансов пережить очередную зиму. И напротив, чем больше членов общины будут желать чего-то отдельного от общих потребностей, тем больше вероятность не дожить до весны у каждого по отдельности и всем вместе.
Можно предположить, что чем более суровыми были условия в данной конкретной местности, тем более сплоченной должна быть общность, поскольку в условиях избытка пищевых ресурсов время, проведённое в разногласиях, а не в совместных полевых работах, не обязательно приводило общину к голодной смерти. В отличии от регионов с не столь благоприятными для выяснения отношений условиями. Непродолжительное время, когда члены общины могли хоть немного расслабится – это несколько недель после сбора урожая, всё остальное время – это либо тяжелый совместный труд, либо изнуряющие каждодневные самоограничения в ожидание весны.
С неолитической революции до наших дней численность населения росла с некоторыми провалами всё время. Вполне естественно, что в начальный период расселение шло по наиболее благоприятным для сельского хозяйства климатическим зонам, но по мере их освоения новые места с благоприятными условиями уже было не так легко отыскать
Выхода только два: или осваивать новые места (отвоевывать у лесов, степей, гор) или заниматься увеличением плодородия (орошением, мелиорацией и т.д.), для чего приходилось находить общий язык с соседями в условиях возрастающей численности населения. В высыхающих долинах рек осваивали мелиорацию, от лесов отвоевывали делянки, и там, где земля могла давать богатые урожаи, росла плотность населения.
В регионах, где никак нельзя было обойтись без совместного труда для преодоления глобальных трудностей (например создание мелиоративной системы в долине Нила), возникали автократические формы правления, аккумулирующие власть и решимость в одних руках.  А там, где этого не требовалось, возникали первые (античные) демократии.

Свободные люди свободно встречались и демократическим образом решали вопросы торговли, раздела посевных площадей, постройки театров и проведения спортивных мероприятий. Пиры, фестивали, олимпийские игры.  Одних официальных фестивальных дней в Греции было в году аж 120. Треть года праздник! Рай, да и только.
Как тут не порадоваться за всех нас за компанию с Фукуямой, и сказать, что вот, мол, как только появилась возможность, так сразу же стали реализовываться извечные чаяния человечества в долгожданных свободе и признании.
Ну что ж порадуемся. Что нам ещё остается? А заодно зададимся вопросом, как это произошло. Не на пустом же месте родилась демократия. Жили себе десятки тысяч лет без неё и вдруг случилась.
 
До возникновения полисов, человеческие общности ограничивались кругом родственников. В кочевом племени или сельскохозяйственной деревне все были друг другу родня. Миллионы лет племенной жизни приучили нас доверять зову крови. Брат брату нож в спину не воткнет, в беде придет на помощь, бабушку через дорогу переведет и т.д.
Это не всегда работает, но это базовая ценность, нарушение которой выводит отступника за рамки нормы даже сейчас - в век великих демократических перемен.  Можно сказать, что доверие к родному человеку записано в подсознании или, если хотите, зашито в ДНК. Семья, поселение, племя – это привычные формы общежития, складывающиеся в течении сотен тысяч лет.
А полис, в отличии от племени или поселения, это более многочисленная общность, в которую входили уже не только родственники. Если племя – это разросшаяся семья, где все друг другу родня и по этой причине испытывают друг к другу кровное доверие, то полис – это общность множества семей, где кровные узы уже не работают.

Как заставить мало знакомых людей доверять друг другу? Безусловного доверия к не родному человеку ожидать не приходится, поэтому нужно встречаться: объясняться, договариваться: сглаживать углы и идти на компромиссы. 
Но как договариваться, если такого опыта до этого не было? Где точки опоры? На помощь приходит мифология. Если на племенном уровне преобладали различные виды анимизма, то на следующем этапе на смену пришло язычество. Мифы и легенды древней Греции – прекрасная иллюстрация того, как себя ощущали жители полисов.
На Олимпе восседают могущественные и при этом наделенные всеми человеческими пороками боги. Несмотря на индивидуальные различия и, чего уж греха таить, слабости, они имеют много общего и между собой, и с простыми смертными. Преодолевая разногласия, боги находят язык друг с другом, потому что где-то там далеко не дремлет враг и прочее, и прочее.
Подобно богам, на форумах античных греческих полисов восседали богатые землевладельцы, уважаемые отцы семейств, короче – граждане, и решали вопросы внутренней и внешней политики.
С одной стороны, общепринятые мифы помогали самим гражданам находить общий язык. Любой выступающий мог сослаться на понятные всем собравшимся ценности и ориентиры. Взывает, скажем один муж, к имени Афродиты; другой заклинает авторитетом Зевса. Все всё понимают, кивают, рукоплещут. Потому-что всем всё понятно без лишних разъяснений, точно так же как какой-нибудь конгрессмен в своей речи перед конгрессом США ссылается на конституцию или заклинает своих оппонентов свободой и демократией.

С другой стороны, мифология объясняла всем прочим негражданам, а таких было большинство, порядок вещей. Каждый раб, вольноотпущенник, женщина или великовозрастный наследник, уверовав в ситуацию на Олимпе, усваивал главное: то, что наверху, то и внизу, а значит надо терпеть и ждать, когда удача, наконец, улыбнётся тебе.  Или как бы сказали сегодня: сбудется американская мечта.
При этом, не стоит забывать, что греческие полисы давали права и свободы далеко не всем.

Почему? Возможно, потому что, труд был всё также малопродуктивен и сотням нужно было трудится в поле, чтобы позволить одному выступать на форуме. Можно сказать, что античная демократия смогла появится во многом благодаря использованию рабского труда.
Рабы фактически приравнивались к сельскохозяйственным орудиям, что сопоставимо повышало производительность труда и богатство их владельца. Приплюсуем к дармовой рабочей силе довольно приличные климатические условия и вот вам излишки продуктов питания, которые можно продавать в те регионы, где условия были не так благосклонны или где не так сильно был распространен рабский труд.
Богатство так же, как и прежде, зависело от количества людей, но лишив девять из десяти человек всех человеческих прав, а заодно их доли в выращенном урожае, создавались благоприятные условия для демократии, хотя и довольно своеобразной, которая не для всех, а лишь для избранных.

Во всяком случае, с тем, что они живут при демократии вряд ли бы согласились женщины, рабы, вольноотпущенники, взрослые дети граждан и представители некоренных народов. В противном случае придется всех их исключить из понятия народ (демос). И ещё большой вопрос насколько рабы и вольноотпущенники демократических Афин были счастливее жителей тоталитарного Египта.
Демократия – довольно дорогая форма правления. Для того чтобы предоставить определенный уровень свободы, нужно чтобы все эти люди имели такой материальный достаток, чтобы практически не нуждаться в чьей бы то ни было помощи и поддержке. Такой уровень в античные времена был доступен лишь весьма ограниченному кругу лиц и во многом благодаря эксплуатации рабского труда.
Если мы вспомним более поздний пример средневековой демократии, просуществовавшей с 1136 года по 1478 год в Новгородской республике, то и здесь не смогли обойтись без рабов. В отличии от Европы, на Руси рабов называли холопами, и становились ими в результате невыплаты долга или в качестве наказания за совершенные преступления. Максимальной полнотой демократических прав обладали только участники веча, Новгородского варианта форума.  Ими могли быть «мужи» — главы семейств сообщества. К чести новгородцев, надо сказать, что в случае смерти мужа, семью на вече должна была представлять его жена. 
Легко представить себе глав семейств (вождей племен, хозяев корпораций), по стечению обстоятельств вынужденных делить общую территорию, и поэтому идущих на встречу друг с другом для решения острых проблем и укрепления связей между собой.
Ради единства гражданам греческих полисов приходилось зачастую прибегать к остракизму, изгоняя из своих рядов тех граждан, которые ставили личные свободы выше общих интересов.

Вместе с тем умение свободно и, главное, убедительно выражать свою точку зрения и тем склонять оппонентов на свою сторону, дали хороший стимул развитию риторики и философии. Из философии выросли естественные науки, из риторики – театральное и эпистолярные искусства.
Возможно, Фукуяма не согласится с тем, что для тогдашних приверженцев демократии свобода выбора и признание были скорее инструментом, необходимым для увеличения доверия между собой и сплочённости общества, нежели чем-то самоценным. А я не буду настаивать.

В каждом человеке живут разные, порой диаметрально противоположные устремления. Силы центростремительные и центробежные действуют зачастую действуют одновременно. Чувство ответственности и самосохранения беспрестанно вступают в конфликт с желанием порвать все путы и улететь куда-нибудь далеко-далеко к солнцу, как известный по античной легенде Икар.
У всего есть цена. Для любой человеческой общности важно доверие друг к другу и, особенно, к органам власти, а для отдельного человека не менее важны его личная свобода и достоинство. Оптимальный баланс между личными и общественными интересами характеризует устойчивую структуру. Если основными движущими силами истории и являются стремление к свободе и жажда признания, то сама история цивилизации — это история общежития, напрямую связанная с взаимным доверием и, как следствие, сплочённостью или разобщённостью человеческих объединений.
Легенда об Икаре наводит на мысль, что и во времена античности стремление к свободе было частью человеческой природы, но воспринималось в строго очерченных рамках, выход за которые равносилен если не физической, то, по крайней мере, духовной смерти.

 Кратко. В условиях низкой производительности труда была чрезвычайно важна сплоченность. Только распределив между собой труд и перераспределив риски неурожая можно было бы выживать. Свобода была уделом немногих и напрямую зависела от материального достатка.