Солёное озеро

Артём внимательно осмотрел катер и остался доволен. Это была старая модель Прогресс-два, чья ржавчина была покрыта толстым слоем синей краски отвратительного оттенка. Солнце стояло высоко, и от катера воняло дохлой рыбой.

- Мотор в порядке? - спросил Артём у старика.

Лицо старика напоминало каменистую пустыню, по которой когда-то текли бесчисленные ручьи, а теперь остались лишь пересохшие русла морщин. Несмотря на раннее время и испепеляющий зной, старик только что налил себе второй стакан водки.

- Всё, мать его, работает как часы. Передачи иногда заедает, а так всё нормально.

- А где якорь?

Старик посмотрел на него раздражённо.

- Да на кой он тебе сдался?

Артём почувствовал себя глупо.

- И правда.

- Ещё надо эту штуку вытащить, давай.

Старик поставил стакан на раскалённый железный ящик и полез в лодку. Артём полез следом. Ругаясь и обливаясь потом, они вытащили карданный вал от грузовика, облепленный толстым слоем грязи. Он тяжело рухнул на растресканный бетон. Старик взял стакан, и они направились к ржавому низкому эллингу, чтобы отдохнуть под навесом из дикого винограда.

- В этом озере хрен чего поймаешь, - сообщил старик, опрокинув стакан. - Разве что тепловой удар.

- Наверное, - согласился Артём.

Он положил в катер удочку, ящик со снастями и рюкзак с едой. Затем в одиночку подтащил прицеп с катером к слипу и скатил его в воду. Прицеп он привязал к железному штырю на берегу. Солёная вода пощипывала расцарапанные ноги.

Старик разговорился с каким-то толстяком. У того было ярко-розовое обгоревшее лицо. Толстяк вынул откуда-то бутылку. Артём надвинул на глаза выцветшую кепку, вскарабкался на борт и сел на табуретку перед мутным ветровым стеклом. Зажигание сработало с третьего или четвёртого раза. Сзади, из моторного отсека повалил чёрный дым. Старик говорил, что это нормально. Артём включил первую передачу и повёл дребезжащий катер прочь от лодочной станции на просторы озера Солёное.

***

На катере негде было укрыться от солнца. Оно пекло прямо в голову. Каждые пять минут Артём зачерпывал кепкой солёную воду и надевал её на голову. Кожу на лбу и щеках тянуло от соли. Некоторое время он развлекался, гоняя на катере по озеру. Озеро Солёное казалось огромным, как море. Но вдалеке всё же угадывались берега, и при желании до них можно было добраться даже на этом ведре. Накатавшись, Артём остановился на середине озера. Он приготовил снасти и начал рыбалку.

Вскоре жара стала невыносимой. По лицу катились крупные капли пота, прорезая на солёных равнинах щёк влажные протоки. Артём привязал удочку к борту куском проволоки, который нашёл на корме, разделся и шагнул в тёплую воду безжизненного озера. Солнце походило на жестокий глаз злого бога и выжигало мир своим пылающим взглядом. Воняло дохлой рыбой и солью. Наконец, Артём решил вернуться на борт.

Прошло два часа, а он так ничего и не поймал. Течение уверенно сносило его в сторону западного берега, к Тимашевке.

- Ну её на фиг, эту рыбалку, - сказал Артём. Он поднялся с табуретки, которая заменяла кресло, размял затёкшую спину сделав пару нехитрых движений и прыгнул в воду ласточкой. Очень приятное чувство - снова охладить тело. И получить удовольствие от правильно выполненного прыжка. Он вынырнул, схватился за борт и подтянул своё грузное тело наверх. Перевалился на железную палубу, задев коленом мокрую доску. Поднялся, шагнул через ветровое стекло, капая водой на горячую синюю краску бака, оттолкнулся и повторил прыжок.

Когда он снова вошёл в воду, руки его почему-то согнулись в локтях. Что-то ударило его по макушке, и он почувствовал, как позвонки шеи врезались друг в друга, будто вагоны сошедшего с рельсов поезда.

***

Не помня себя от боли, он вынырнул, схватился за борт и перелез на палубу.

- Твою мать! - крикнул Артём. «Я думал, здесь глубоко!»

Течение отнесло его далеко к западному берегу. Может, здесь мелкое дно?

Артёма терзала боль, но важнее боли был страх. Страх от мысли, что он чуть не убил себя по глупости. Растирая шею, он сел на палубе. Когда он запрокидывал голову, то не мог удержать её, и голова падала назад, причиняя острую боль. Он выругался.

Что-то булькнуло за бортом. Снизу пошли крупные пузыри. Артём смотрел на мутную воду, качая головой из стороны в сторону, надеясь, как-то исправить нанесённый ущерб. Из воды проступили бледные очертания. Что-то всплывало. Что-то большое, уродливое и жёлтое. И вдруг он увидел руки.

Он увидел руки, ноги, туловища. Много рук и много безобразных тел. Ужас сковал его ледяной цепью и остудил июльский зной.

- Б…! - закричал Артём.

По левому борту из мутной солёной воды всплывал плот. Это был плот из человеческих тел. Несколько десятков жёлтых иссушенных мертвецов, связанных толстой верёвкой являли себя миру. Медленно, тягуче. Они не были похожи на утопленников. Скорее, на высушенные горячим ветром кривые брёвна.

Казалось, этот кошмарный плот всплывал целую вечность. Время остановилось и во всём мире осталось только безжизненное озеро и медленно растущая мертворождённая гора под небом, жаждущим испепелить всё живое. Земная кора обернулась полчищами мертвецов и решила воздвигнуть себе угрожающий, невозможный памятник. Жёлтые выдубленные тела заслонили собой мир, и под их тонкими бумажными веками таилось зло. Казалось, сейчас они откроют глаза.

***

Артём не знал, как ему удалось завести мотор. Он очнулся через несколько минут, впившись пальцами в рулевое колесо. Ему казалось, что его позвоночник хочет выпрыгнуть из тела и убежать. Артём понял, что не дышит, и начал дышать. Катер вгрызался в водную гладь озера и нёс его к Тимашевке. Артёму чудилось, что у катера есть своя воля. Он, словно злобный ржавый конь, уносил его куда-то в солёную жару, в сухую траву, в заросли острых, как ножи хирурга, камышей. В грязный песок и разбитый бетон, усыпанный стеклянным крошевом. В выброшенные на берег засохшие водоросли и тушки мелких рыб, неизвестно как доживших до своего возраста. Артём тряхнул головой и вскрикнул от боли. Катер дёрнулся и Артём чуть было не свалился в воду…

Шея превратилась в трубопровод, по которому Артёма накачивали самой изысканной острой болью, какая имелась в запасах. Когда он попробовал оглянуться, то понял, что не может повернуть голову. Он хотел было развернуться всем телом, но передумал. Мысли текли вяло. Нужно держать курс на дом возле камышей - лодочную станцию Тимашевки.

Он чуть не забыл сбавить ход. Катер ткнулся носом в опору ветхой деревянной пристани. Артём привязал лодку, и так быстро, как мог, зашагал к зданию лодочной станции. Двери оказались открыты. В здании пахло летней затхлостью. На стенах висели выцветшие плакаты с изображениями морских узлов и парусных судов. В пыльных углах валялись канаты, якоря, мачты, замотанные в грязную парусину. На столе громоздилась стопка журналов и целый взвод немытых гранёных стаканов. Стоял полумрак - окна были закрыты фанерными заслонками. Артём побродил из комнаты в комнату и вышел во двор. Лохматый пёс дремал, высунув плешивую голову из будки. «Наверное, все сидят дома в такую жару» - подумал Артём. Он посмотрел на пустынную поверхность озера. Никаких плотов там не было. «Или эта штука слишком далеко, или мне просто почудилось из-за жары. Но тогда обо что я ударился? Я никогда не слышал, чтобы здесь была мель».

Он решил поискать магазин – хотелось пить, а на лодочной станции не оказалось воды.

В переулках росли перезрелые абрикосы, и он сорвал пару штук. Во втором абрикосе оказался червяк, и Артём с отвращением его выбросил. Изнывая от жары и боли, он брёл меж выбеленных домов. Напротив одного дома по лужайке бродили цыплята. Артём спросил у старушки, которая сидела у ворот, как найти магазин. Попросить у неё воды из колодца Артём постеснялся. Он свернул направо возле древнего здания почты и вскоре набрёл на крошечный ларёк с продуктами. Перед ларьком на деревянной лавке сидели две упитанных женщины. Одна из них оказалась продавщицей. Артём купил холодной газированной воды и с наслаждением утолил жажду. Шея сильно болела, и он придерживал голову рукой. Он чувствовал себя неловко.

- Что-то ты выглядишь не очень, - сообщила Артёму продавщица. - Дома надо сидеть в такую жару. Меня Наташа зовут.

- Да, э. Я, наверное, слегка перегрелся. Я Артём. Э, очень приятно.

И он рассказал продавщице Наташе, как чуть не сломал шею во время рыбалки. О своём видении он благоразумно промолчал.

- Саныч уехал в город, - сказала Света, вторая женщина. - Говорил, вечером приедет. Он начальник станции.

- Понятно. Спасибо.

- Может, тебе полежать надо? - поинтересовалась Наташа. - Сильно болит?

- Да нет, ничего.

- Давай я тебя отведу домой, - предложила Света, - там прохладно, отдохнёшь немного. Моя дочка о тебе позаботится. А потом жара спадёт - на воде в такое время одно удовольствие.

- Спасибо, но я пойду лучше.

Артём поковылял назад к лодочной станции. Единственное, чего он сейчас хотел - это оказаться в прохладе дома, расстелить на полу одеяло и уснуть. Но до дома ещё надо добраться. По озеру.

Зажигание сработало после пятой попытки. Мотор загремел. Из-под трясущихся словно в эпилептическом припадке железных створок повалил чёрный дым, и мотор заглох.

- Зараза.

Артём едва не валился с ног. Он провозился с мотором до пяти часов, но ничего не получалось. Солнце ещё больше напекло голову, шея болела при каждом движении, а во рту стоял мерзкий солёный привкус. Кожа покраснела от солнца. Надо было переждать жару внутри. В конце концов, он выбрался из лодки. Пошатываясь, вошёл в здание лодочной станции и упал на костлявый диван с линялыми подушками. Начала болеть голова. Он подумал, что давно уже не чувствовал себя так мерзко. Прошло два мучительных часа, прежде, чем он провалился в сон.

***

Артём выбирался из забытья как будто случайно. Словно он вовсе и не собирался идти по тропинке, ведущей к пробуждению, а лишь наткнулся на неё по воле случая. С каждым шагом он нехотя всплывал из мутных пучин сна и не совсем понимал, зачем ему это надо. Действительность встретила его неприветливо. Шею по-прежнему ломило на неудобной исхудалой подушке. Было душно. Голова раскалывалась, а тело бросало из жары в холод. Покрасневшая кожа на спине и руках горела, а во рту стояла засуха, как в пустыне на лице того старика, у которого он одолжил катер. Всё вокруг – пустыня, по которой текут солёные ручьи из глаз очерствевших людей. Это плачет их сердце и вопрошает: почему? Но они не слышат… Артём понял, что бредит. Кто-то положил ему на лоб мокрый компресс. В липкой раздражающей полутьме, освещённой лишь жёлтой лампочкой в коридоре, полном комаров, Артём различил пухлое лицо Светы. Сколько прошло времени? Уже стемнело?

- Слава богу, проснулся, - сказала Света. - Я пришла посмотреть, как ты здесь, а ты весь горишь. Отдыхай, отдыхай. Это ж надо, по такому солнцепёку шататься.

- Спасибо, - проговорил Артём и заснул.

***

Следующее пробуждение оказалось чуть менее болезненным. Кто-то тряс его за плечо. Артём открыл глаза и очутился всё в том же грязно-жёлтом сумраке, наполненном звоном комаров. Перед ним оказалось новое лицо.

- Кто здесь? - спросил он, с трудом оторвав язык от нёба.

Девушка улыбнулась. Её бледная кожа почти светилась на фоне пляшущей в бреду полутьмы.

- Выпей воды, - сказала девушка.

Он приподнялся, поддерживая голову. Боль в шее не уменьшилась. Интересно, она вообще когда-нибудь пройдёт? Девушка протянула ему стакан.

- Я дочь Светы, - сообщила она, - меня зовут Наталья.

- А где Света? - спросил Артём.

- Она в соседней комнате. Мы будем сегодня спать здесь.

- Э, зачем? Не нужно. Я в порядке.

- Нет-нет-нет, мы будем заботиться о тебе. Ты очень устал.

Наталья смочила компресс, положила ему на лоб, и он уснул. Сон был беспокойным.

***

Вокруг него собралась вязкая чёрная смола. Ему стало страшно. Почему-то казалось, что он пропал. Ему хотелось кричать, но он не мог. Во сне у него не было голоса. Он пытался кричать, но ничего не выходило. И тогда он попытался проснуться. Пробуждение тянулось долго, как и в первый раз, и медленно, и противно, будто он восставал из могилы. Во сне ему казалось, что дорожки к пробуждению померкли и он почти отчаялся найти выход. Наконец, он проснулся. Во рту стоял гадкий тошнотворный привкус. Надо выпить воды. Ему стало невыносимо лежать на этом диване. Он поднялся, придерживая затылок рукой, и вышел на середину комнаты. В дверях он увидел широкую фигуру Светы.

- В чём дело? - спросила она неприветливо.

- Я кричал во сне? - спросил Артём.

- Нет, - ответила она.

- Простите, мне приснился кошмар, - пробормотал он.

- Ничего страшного, - сказала Света. - Ложись и спи.

- Я не могу больше спать на этом диване.

- Почему?

- Не могу и всё.

- Но ты ДОЛЖЕН!

За спиной у Светы раздался голос Натальи.

- Мама, иди отдыхай.

Света грузно развернулась в дверном проёме и потопала в соседнюю комнату. Её место заняла Наталья.

- Что-то не так? - спросила она.

- Да, что-то не так, - согласился Артём. - Что я здесь делаю? Я должен был вернуться домой сегодня. А вместо этого торчу чёрт знает где.

- Ты устал.

- Ну да, ну да.

- Я услышала, что ты не хочешь спать на этом диване.

- Нет.

- Тогда можешь лечь на этом, - Наталья указала ему на другой диван под окном.

- А ты здесь зачем? - спросил Артём. - Почему ты не у себя дома?

- Мы с мамой поможем тебе.

- Мне… Мне не нужна помощь.

Он прошёл по коридору, чувствуя по всему телу зудящие комариные укусы, и направился к озеру. Сперва он выпил воды, которую оставил в катере. Она всё ещё была горячей после дневного зноя. Потом пошёл к камышам. Над камышами кружили циклоны зелёных травяных комаров. Они не кусались, но были везде. Они забивались в волосы, в уши, садились на одежду. Артём вернулся к пристани и посмотрел на озеро. Он дышал вечерним душным воздухом, пытаясь собраться с мыслями. Что он тут делает? Что за странные женщины, где начальник станции? Как чинить мотор? Вдруг его взгляд привлекло какое-то тёмное пятно в полосе лунного света. Его подташнивало, и не было никакого желания разглядывать мутные пятна на мутной воде. Артём поспешил в дом. Проклятая шея не переставала болеть. Кожа горела. Ещё эти комары… На станции никого не оказалось. Он лёг на другой диван и закрыл глаза.

***

Время шло, но он никак не мог уснуть. Противно тикали настенные часы. Артёму казалось, что с каждым тиком они стараются затянуть его в старое, пахнущее лекарствами черно-белое прошлое. Он ворочался, придерживая голову и временами пытаясь делать себе массаж. То натягивал на себя, то сбрасывал тонкое одеяло. Жужжали и кусались комары. Наконец, спустя вечность, ему показалось, что он опять готов ко сну. Он боялся засыпать после того кошмара, но убеждал себя, что это просто от переутомления. И ещё, наверное, тепловой удар… Сознание начало ускользать. Он уже был на границе сна и бодрствования, но тут он ощутил какое-то движение. Под ним что-то шевелилось. Сон мгновенно покинул Артёма. Чья-то рука шарила между спинкой и сиденьем дивана. Чьи-то холодные грубые пальцы коснулись его бока.

Он вскочил, словно ужаленный и сразу пожалел об этом резком движении - мышцы шеи не хотели держать голову, и на минуту его захлестнуло резкой болью. Он бросился к двери. Дверь оказалась заперта. Он принялся шарить по стенам в поисках выключателя. Когда он его нашёл, оказалось, что свет не работает. Вся его спина сжалась от напряжения. Артём посмотрел на диван. В лунном свете, с трудом проникающем сквозь щели на окнах, он увидел то, чего боялся всю свою жизнь. Из дивана торчали толстые руки и ноги Светы. Они шевелились, подобно безмозглым червям, тщетно хватая воздух. Снизу на Артёма уставилась её мёртвая голова с обвислыми щеками. На него вдруг навалился весь этот день, все его неудачи, жара, усталость, боль. Впервые в жизни он по-настоящему потерял сознание.

***

Липкий горячий пот. Грубая шершавая ткань дивана. Озноб. Артём приоткрыл глаза. Он лежал на первом диване - на котором ему приснился кошмар. Приготовившись к худшему, он посмотрел на диван возле окна. В темноте было плохо видно. Она стала ещё более густой и противной. Артём услышал какие-то звуки. Что-то тёрлось и елозило по полу. Ногти скребли по грубой ткани. Иногда чья-то пятка стукала о деревянный паркет.

- Эй, ты как? - послышался голос Натальи.

Она вошла в комнату. Её бледную фигуру было отлично видно в жёлтом свете из коридора.

- Как я? Просто замечательно, - сказал Артём. - Мне определённо лучше всех. Только надо сходить в туалет.

- Ну хорошо, иди. А знаешь, я ведь за тебя переживаю. Бедняжка, тебе, наверное, больно?

- Шею немного ломит.

Из-под окна что-то скребло. Отчётливо слышалось тяжёлое дыхание.

- Знаешь, а ведь я могу тебе помочь, - сказала Наталья.

Она подошла ближе. Артём увидел, как просвечивает её грудь сквозь белую сорочку.

- Что ты имеешь в виду? - пробормотал Артём.

- Ну, мы могли бы познакомиться поближе.

Она шагнула к нему, и в ноздри Артёма проник запах её волос. Так пахнет отсыревшая тряпка для мытья полов.

Она коснулась его солёной щеки холодным пальцем.

- Ну, что скажешь?

Он не успел ничего сказать. Она притянула его губы к своим, и он ощутил вкус сырой земли.

Потом она распахнула сорочку. В темноте было трудно разобрать, но ему показалось, что он видит брюшную полость, от самых ног выеденную диким зверем. Из ужасной раны свисали куски гнилого мяса. Что-то вяло пульсировало. Под окном скребли ногтями и тяжело дышали. Было слышно, как скрипят по полу ножки тяжёлого дивана.

***

И он закричал. Крик, который копился в нём всю жизнь, который пытался вырваться из него ещё во сне. Крик, который он сдерживал последние двадцать лет своей жизни в вымирающем городе на берегу озера Солёное. Этот крик наконец, нашёл дорогу до глотки. Труп в ночной сорочке отшатнулся от него.

- Надо же, какие мы разборчивые, - проговорил труп, чавкая плотью.

Артём бросился в коридор прямо в тучу комаров. Он ударился о закрытую входную дверь. Пытаясь разобраться с щеколдой, он почувствовал на своей шее холодные пальцы мертвеца. В отчаянии он развернулся и стал бить, сначала обеими руками, потом только правой, придерживая голову левой. Бледное тело рухнуло на пол. Он снова повернулся к двери, нащупал шпингалет и выскочил на улицу. Потом зачем-то кинулся к катеру. Оказавшись на пристани, он посмотрел на озеро.

***

Он увидел, как к причалу движется тот самый плот. Только теперь он был больше. Жёлтые мертвецы держались за руки, обхватив друг друга ногами. Плот был в высоту десяти, двадцати, тридцати метров. Он возвышался, как гора, он поглощал мир своим чёрным гнилым ртом. Он заговаривал мир своими тёмными мрачными речами, самая суть которых – гниение и гибель. Мертвецы приходили в движение. Один за другим они открывали жёлтые глаза. С тупой ненавистью они смотрели на Артёма из пучин дремучей тьмы, которая даже ниже, чем животное невежество. Десятки, сотни, миллионы светящихся остервеневших жёлтых глаз смотрели на Артёма. Это уже был исполинский корабль из тел. Он шёл по Солёному озеру и борта его вместо воды омывали высохшие тела, исторгающие проклятия. На вершине этого исполинского корабля ненависти стоял мертвец с огромным, гигантским, невозможным животом. Взгляд его блуждал, а губы шевелились, бормоча слова, поступающие по трубопроводу из тьмы, пожирающей само бытие. Корабль из мертвецов коснулся пристани. Труп с огромным животом сошёл на берег. Скрипнули доски, терзаемые его весом.

- Саныч, - прошептал Артём.

Труп не спеша взял Артёма за горло и начал медленно душить. Он продолжать бессвязно бормотать, и уголки его рта застыли в усмешке.

***

Артём очнулся на улице, у стены здания лодочной станции. По ноге ползла многоножка. Артём встал. Шея по-прежнему болела, и ему приходилось держать голову, наклонив её набок. Кожа его всё ещё была солёной и стянутой. Он посмотрел на озеро. Прогресс-два покачивался на волнах.

Артём вернулся в дом. Лодочная станция пустовала. Он потоптался в коридоре и снова вышел на улицу. Громко пели сверчки. В воздухе стоял удушающий запах травяных комаров. Не так уж и плохо. Голову приходилось держать на плече, чтобы уменьшить боль, или придерживать рукой, чтобы она не болталась из стороны в сторону. Спать больше не хотелось, и Артём решил прогуляться по тому переулку, где ходил днём. Он зашагал прочь от озера. Ночь полнилась особенными запахами. Пахла трава, и земля. Откуда-то пахло лекарствами и умирающей старухой. Этот запах доставлял Артёму особенное наслаждение.

Горели звёзды. Вдалеке лаяли собаки, которых на ночь отпустили на улицу. Он свернул в другой переулок, миновал продуктовый ларёк. Из-за поворота вырулил запоздалый пьяница. Мужик шатался, зигзагами пересекая дорогу и разговаривая с кем-то невидимым. Когда он поравнялся с Артёмом, он отпустил свою болтающуюся голову и положил руки на шею мужика. Всё кончилось довольно быстро. Труп пьяницы медленно осел на землю.

Вдруг сразу в нескольких заборах распахнулись калитки. Умертвия выходили из домов. Их привлёк запах страданий и пищи. Их иссушенная солёная кожа блестела в свете луны.