13 Разделённая земля

Евангелие от Дарвина или эволюция доверия.

В начало: http://proza.ru/2023/05/17/1409

- 13 -
Разделённая земля.

«Богатство народов» снискало популярность после первой же публикации (при жизни автора книга переиздавалась четырежды). Встречаются оценки «Богатства» как самой важной книги XVIII века , или по крайней мере как вершины экономической мысли этого столетия . Эта книга произвела большое впечатление на «практических людей своего времени», отметивших сочетание «глубины философских изысканий» и «обширного знакомства с деталями»  .

Еще до «Богатства» не меньшей популярностью пользовалась «Теория нравственных чувств», в которой Адам Смит разобрал историю морали, подняв вопросы эмпатии, высказал свою точку зрения на природу сочувствия человека человеку, соотношения эгоизма и альтруизма.  При том, что нравственное совершенство для Смита — это ограничение личных эгоистических побуждений, он признавал, что достижению нравственного идеала мешают человеческие страсти (чувства).

Адам Смит ещё много чего написал замечательного, но публике отчего-то запомнилась только «невидимая рука». Если довольно ограниченный круг специалистов может часами обсуждать различные аспекты этики Смита, то в широкие массы ушли отчего-то только цитаты о «невидимой руке» свободного рынка. Это чем-то напоминает воспитательный процесс, когда родитель долгие годы передавал своему ребенку сотни наказов и советов, выстраданных личным опытом и кристаллизованных в высокие моральные принципы, а спустя какое-то время из всего этого многообразия дитя выдает всего одну фразу, и родителю остается только гадать, связанно это хоть как-то с его талантом воспитателя или эта мысль была той самой одной – единственной важной крупицей, которая только и по-настоящему волновала сознание подрастающего человека.
    
Вряд ли популярность книг Смита была связана с глубинным интересом публики к отвлеченной философии. Куда вероятнее, что читателя интересовали этические вопросы, непосредственно касающиеся его жизни. В меняющемся мире дельный человек желал понять то место, которое он занимает в новом миропорядке. Кто я? Зачем я? Плохо я поступаю или хорошо, накапливая богатство, и как к этому должны относится другие люди? То, что люди относятся к чужому богатству плохо, можно было догадаться и без умных книг, но возможно люди ошибаются, чего-то недопонимая в этом сложном многогранном мире. 
 
 В отличии от многих других философов, Адам Смит исходил из более консервативной точки зрения на мораль.  Если для таких философов-утилитаристов, как Иеремия (Джереми) Бентам и Джон Стюарт Милль основой поведения людей является их экономический интерес, если для гедонистического представления счастье определяется независимо от морали, то «для Смита это невозможно. Смит считает удовлетворение требований беспристрастного наблюдателя неотъемлемой частью счастья; нет счастья, независимого от морали ».
Внутренний беспристрастный наблюдатель стал востребован в протестантской среде с обретением свободы от единой Церкви и от её «высокомерного» одобрения или осуждения поступков верующих. Изначально «наблюдатель» вполне мог ассоциироваться и непосредственно с Творцом, но по мере распространения деизма и атеизма стал принимать для людей, придерживающихся таких взглядов, образ идеального Альтер эго.  Теперь для них задача обретения личного счастья состояла не в одобрении Церкви и/или общества, а в благосклонности этого «беспристрастного наблюдателя».
Беспристрастность такого наблюдателя многократно ставилась под сомнение. Его независимость от общественного мнения ставится под сомнение хотя бы тем, что «беспристрастный наблюдатель развивается в нас как часть наших усилий привести свои чувства в соответствие с чувствами людей, находящихся непосредственно вокруг нас. “Главная составляющая человеческого счастья”, по Смиту, проистекает из сознания того, что мы “любимы”, но это невозможно, если наши чувства и действия, которые мы предпринимаем в соответствии с этими чувствами, не встречают одобрения других людей» .

 В этом ракурсе практических людей той эпохи не могло не волновать то, как к ним и к тому, как они ведут свои дела, относятся окружающие. Особенно это важно для них, если мы согласимся с утверждением Адама Смита о том, что причина устремлённости людей к богатству состоит не столько в желании достичь материального благополучия, сколько в том, чтобы обратить на себя внимание, вызвать одобрение и похвалу. Действительно, заполучить богатства и стать изгоем – это мало кому понравится. В чем тогда смысл всех этих богатств, если общество будет презирать их обладателя?
К началу XIX века идеи Смита оказали наибольшее влияние в Англии и Франции, где землевладельческая элита быстрее всего сдавала свои позиции по сравнению с той же Испанией, в которой «Богатство народов» и не издавалось будто бы из-за негласного запрета инквизиции. Зато первый комментированный перевод «Богатства народов» был издан во Франции уже в 1802 году, где наряду с Великобританией первыми восторженными почитателями книги всё же были в основном «практические люди» — политики и предприниматели.
В отличии от землевладельцев, занимающих важное положение в монархической структуре, с честью и достоинством несущих свое «бремя» защитников отечества, купцы и предприниматели разве что в протестантских странах получили более-менее адекватное их амбициям положение, а во всех католических и православных странах относились к третьему сословию, т.е. приравнивались к крестьянам и прочим простолюдинам.
 
При этом их вклад в развитие экономики всё возрастал. Одни «практические люди» владели акциями Вест-Индской компании, другие - скромной ткацкой фабрикой или небольшой шахтой, третьи – обширными плантациями сахарного тростника в Новом Свете, а четвертые вносили полезные для развития колоний инициативы в английский парламент.  Самые богатые использовали труд рабов, те, что победнее – наемных работников, но если рабов договорились изначально не считать за людей, то как владельцу капитала было добиться похвалы своих рабочих, при том, что он нещадно их грабил, или восторженного одобрения общества, когда он всё ещё относился к сословию простолюдинов? 
А как спрашивается, дельному человеку было договорится со своим «беспристрастным наблюдателем», когда условия и оплата трудящихся на него работников не сильно отличалась от условий жизни и стоимости содержания рабов? Ведь на получаемые деньги за 15-часовой рабочий день можно было обеспечить себе и своим семьям лишь полуголодное и полу скотскому существование.
Мало того, что предприниматель тех времен ещё не был так просвещен, и оттого очень переживал за свою бессмертную душу, так ещё и в силу своего стремления к богатству (по Смиту) надеялся заручится восторженной любовью общества, в то время как условия жесткой конкуренции не позволяли ему платить рабочим больше, чем себе? Торгуя хлебом, шерстью, тканями, чаем, опиумом или теми же рабами истинный христианин должен был хотя бы изредка испытывать если не угрызения совести, то чувство неловкости оттого, что занят доходным, но при этом довольно грязным делом.
А тут вдруг такая великолепная книга, сочетающая «глубины философских изысканий» с «обширным знакомством с деталями». Как же должно было замечательно какому-нибудь добропорядочному акционеру или плантатору заокеанских колоний сесть перед камином и углубится в изысканные философские глубины после долгого и трудного дня.

Как не крути, но рядовому акционеру Вест-Индской компании приходилось знакомится с годовыми отчетами, в которых сообщалось, что по основному виду деятельности компании на каждого доставленного до Нового Света раба приходилось несколько умерших при транспортировке от удушья в трюмах. Это не могло не огорчать. 
С другой стороны, при цене 3 фунта стерлингов за одного взрослого раба в Африке, уже в Бостоне, Чарлстоне или Новом Орлеане его стоимость возрастала до 16-20 фунтов.  Выходило, что за одно плавание можно было удвоить первоначальные капиталовложения или потерять всё, если корабль пойдет ко дну. 
Всё-таки мы часто забываем о важнейшем свойстве научной мысли, о её терапевтическом эффекте. Наука способна не только вдохновлять, созидать, лечить, но и исцелять души, хоть наука и не признает такой эфемерной субстанции.
Как должно было умилительно какому-нибудь предпринимателю открыть для себя что, получая доход с торговли чаем, специями или рабами, он, на самом деле, помогает «невидимой руке» совершать чудеса: превращать личный эгоизм и алчность в заботу о ближнем. Наверное, не один «практический» человек прослезился над этими бессмертными строками, вдруг осознав, что участвует в великом замысле по превращению Земли в Рай.

Теперь исцеленный акционер, владелец мануфактуры или шахты, вместо того чтобы впустую тратить нервы на непродуктивные переживания и, что особенно важно, деньги на храмы и благотворительность, мог со спокойной совестью вкладывать все свои прибыли в закупку станков или наем новых работников. Благо работа за станком не требовала квалификации, и вместо чрезмерной оплаты труда взрослых мужчин можно было значительно меньше платить женщинам и детям, которые были готовы работать те же 14-15 часов. Заботясь об общем благе, особенно важно не забывать об эффективности производства, в связи с чем очень востребованным в те времена стало нанимать в угольные шахты шалопаев лет эдак с пяти-шести. 
Мы можем, положа руку на сердце, уверить читателя, что не из-за популярности «Богатство народов» среди практических людей, а исключительно по причины дешевизны детской рабочей силы, к середине XIX века почти половина рабочих на фабриках Англии была младше 18 лет.  Все эти благочестивые мужи не алчности ради использовали труд детей, вынужденных целые дни работать в бесчеловечных условиях, а лишь правильно инвестировали капитал, увеличивая тем самым благо общества, чтобы под этим не подразумевалось.
Помните сказку А. Н. Толстого «Золотой ключик, или Приключения Буратино»? В ней есть великолепный по драматизму эпизод, когда Буратино лишается пяти золотых на Поле Чудес. В телевизионной интерпретации сказки Елена Санаева и Ролан Быков, исполнившие роли Лисы Алисы и Кота Базилио, поют песенку полную глубочайшего смысла для всех инвесторов на все времена:
 
Не прячьте ваши денежки
по банкам и углам,
несите ваши денежки,
иначе быть беде.

И в полночь ваши денежки
заройте в землю там,
и в полночь ваши денежки
заройте в землю где?

Не горы, не овраги и не лес,
не океан без дна и берегов,
а поле, поле чудес,
поле чудес в стране дураков.

Полейте хорошенечко --
советуем мы вам,
и вырастут ветвистые
деревья в темноте.

Но вместо листьев денежки
засеребрятся там,
но вместо листьев денежки
зазолотятся где?

Не горы, не овраги и не лес,
не океан без дна и берегов,
а поле, поле чудес
поле чудес в стране дураков.

Не будем слишком строги к авторам и исполнителям сих замечательных строк за то, что они популяризировала идею Алексея Толстого, так саркастически интерпретировавшего величайшую идею Адама Смита. В 1936 году, когда создавалось это бессмертное произведение, из страны зарождающегося социализма в довольно наивной надежде на построение нового мира справедливости все страны капитала представлялись слегка странными и смешными, если не сказать похлеще.   
Для нас важно другое. Важна та сила творческого прозрения только и способная проникнуть в самую суть идеи. Всё просто: владельцы капитала несут свои деньги на Поле Чудес, где благодаря их инвестициям на бесплодных землях старого мира произрастут множество деревьев, на которых вместо запретных плодов, «засеребрятся там» награды за их труды, а само Поле Чудес наполнится «общим благом» и со временем превратится в Эдемский сад.
Хвала Адаму Смиту! Аминь.

Джон А. Тейлор в книге «Адам Смит и неолиберальная экономика» утверждает, что «в настоящее время наследие Смита напоминает палимпсест. Возможно, это слово вам незнакомо. Палимпсест – это папирус, на котором были написаны два текста, один поверх другого. Первый соскоблили, чтобы поверх него можно было написать новый… Нечто подобное в настоящее время происходит с наследием Смита. Последующие экономисты записали стандартную точку зрения поверх его теорий, делая акцент только на том, что у Смита предвещает его позднейшую теорию, изложенную в «Богатстве народов»» .
Что же такого было спрятано в оригинале, если сам Тейлор выявляет в рассуждениях Смита лукавый силлогизм, следуя логики которого «вам пришлось бы согласиться с тем, что алчность полезна и посему прекрасна, и, следовательно, является благом »?
Возможно будет честнее согласиться с этикой самого Смита и признать, что автор искал одобрения личного «беспристрастного наблюдателя» и, следовательно, стремился привести свои соображения в соответствие с чувствами и чаяниями читателей, тем самым пытаясь (возможно неосознанно) заручиться одобрением других людей, среди которых существенную долю занимали весьма дельные и очень предприимчивые.

Не исключено, что вся сила одобрения алчности, заложенная в его трудах, и происходит из-за предшествующих ей высокоморальных рассуждений. Мол, если уж человек с такими высокими этическими представлениями считает, что алчность — это благо, то что же остается нам простым смертным? Только согласится!   
Приведем максимально полно описание А. Смитом воздействия «невидимой руки» из «Теории нравственных чувств»: «Земля почти всегда питает все то население, которое обрабатывает ее. Одни богатые избирают из общей массы то, что наиболее драгоценно или редко. В сущности, они потребляют не более, чем бедные. Несмотря на свою алчность и на свой эгоизм несмотря на то, что они преследуют только личные выгоды несмотря на то, что они стараются удовлетворить только свои пустые и ненасытные желания, используя для этого труд тысяч, тем не менее они разделяют с последним бедняком плоды работ, производимых по их приказанию. По-видимому, какая-то невидимая рука заставляет их принимать участие в таком же распределении предметов, необходимых для жизни, какое существовало бы, если бы земля была распределена поровну между всеми населяющими ее людьми. Таким образом, без всякого преднамеренного желания и вовсе того не подозревая, богатый служит общественным интересам и умножению человеческого рода ».
Этот отрывок мне кажется наиболее содержательным по сравнению с наиболее цитируемым, поскольку включает помимо «руки» ещё и некое объяснение такому благотворному её воздействия на распределение товаров как будто бы   земля «распределена поровну между всеми».
«При чём тут земля?» —спросите вы. И я вместе с вами. Какое отношение купцы и предприниматели имеют к земле и о каком равном распределении идет речь? Если землю и делили между собой государства, то далеко не поровну, а купцам если и было дело до земли, то только в качестве объекта покупки – продажи или извлечения ренты.
Без сомнения, отсылка к земле — это художественный образ, призванный вызвать в сознании читателя представление о чём-то очень близком, важном и справедливом, наделяющем всеми этими качествами ничего не подозревающего богатея, без всякого преднамеренного желания вдруг начинающего служить общественным интересам.
С другой стороны, Адам Смит не мог не знать в каких человеческих сообществах «земля была распределена поровну» без всяких если. За семейные и соседские общины при его жизни ещё не взялись основательно и только полвека спустя, не без влияния его трудов, дельные люди уничтожат общины не только в его родной Шотландии, но и во всем королевстве.
 
Именно в общинах земля имела свойство быть разделенной поровну.  Ко времени написания бессмертных строк в Великобритании к таковым относились уже только земли общего пользования, хотя задолго до того и все прочие земли были общими. В те незапамятные времена в больших крестьянских семьях и семейных общинах и урожай был общим, и вследствие этого каждый член семейной общины действительно служил общим интересам и умножению своего рода.
Когда в производстве необходимых продуктов питания стал появляться излишек, появилась потребность в торговле и универсальном средстве обмена. Удобным средством обмена стали золотые и серебряные монеты, а их суммарная стоимость примерно всегда соответствовала общей стоимости всех товаров. Так что не земля, а деньги являются тем волшебным ингредиентом, поделенным поровну между людьми.  Конечно же речь идет не о буквальном равенстве в обладании конкретными монетами, а том рыночном равновесии, которое довольно быстро выправляет любые перекосы цен любых товаров.
При такой картине совершенно понятно каким образом для Адама Смита богатый может служить интересам общего блага. Богатый соглашается с рыночной стоимостью справедливо оцененного продукта или устремляется за сверхприбылью при обнаружении товара с завышенной стоимостью, тем самым наравне с другими такими же алчными предпринимателями восстанавливая справедливую стоимость этого товара избыточным предложением.

Алчность служит рынку. Без неё не работали бы рыночные механизмы, а без человеческого одобрения торговля и перераспределение не стало бы столь популярным занятием. Захотели бы тысячи благородных и не очень людей вставать на непростую предпринимательскую стезю, если бы так же, как и в средние века торгашество считалось бы бесчестным делом, недостойным порядочного человека?
Только человек таких высоких моральный принципов, как Адам Смит, смог взять на себя такую сложную, но при этом архиважную задачу, по наделению необыкновенно нужной для рыночной экономики работы удивительными качествами, которые никак и не сформируешь иначе, как «невидимая рука-избранность».
Мы должны отдать должное его смелости и великодушию, поскольку в то время популяризировать труд торговца было сродни популяризации труда ассенизатора. А представителям этой древнейшей профессии остается лишь сожалеть, что ни один из титанов мысли не взялся за то, чтобы своим недюжинным умом слегка облагородить сопутствующей их работе запах, а заодно и возвысить столь же художественным образом их без сомнения полезный труд до тех недосягаемых высот почета и уважения, какой сопутствуют списочному составу всевозможных рейтингов самых-самых богатых. Нельзя сказать, что каждый разглядывающий подобные рейтинги не кривит нос, что ни в коем случае не значит, что неблаговидный запашок ещё пробивается сквозь глянец.   
   
Как бы кто к этому не относился, но Адам Смит достойно справился, и мир стал другим во многом благодаря его гению. Жить стало намного лучше, жить стало веселее. Невидимая рука сделала свое дело, наделив «беспристрастного наблюдателя» богатых и деловых людей особым магическим свойством видеть в собственной алчности особую добродетель, которую не способны понять и оценить наемные работники и прочие простолюдины, а всех торговцев и вообще дельных людей одарила особой миссией на службе общему благу по превращению Земли в процветающий Эдемский Сад. 
 Кратко. Протестантская религия доктриной Sola Gratia уровняла торговцев и ростовщиков с остальными людьми. Развитие капитализма увеличивало роль владельцев капитала в общественной жизни, и для них быть просто такими же плохими (греховными) как все, было уже недостаточно. Сообразно своему влиянию и богатству, торговцам и прочим дельным людям нужна была достойная роль в общественном устройстве не менее как новых спасителей человечества. Адам Смит своим великим словом подарил им мессианскую задачу осчастливить человечество общим благом. Этим он обессмертил свое имя и дал человечеству надежду на великое будущее.