Значимые события за время моей жизни

1) 1941-начало 1960-х гг - индустриализация за Уралом

2) телевизионная  культурная революция: телевидение оттесняет на второй план книгу и даже кино

Здесь я акцентирую внимание на 3-х ключевых датах: 1956, 1965 и 1971 годы.

В 1956 было запущено Алтайское краевое телевидение и примерно в это же время, начиная где-то с 1955 и по 1959 практически все регионы Союза запустили свои региональные каналы. Новинка буквально ошеломила наш народ. В нашей семье приобрели телевизор в 1957 г среди первых. И к нам соседи, особенно пацанва валом валила. Приходишь домой, а там в большой комнате -- у нас была отдельная двухкомнатная квартира -- только торчит с десяток пацанячьих голов. Сущее наказание для мамы.

Как ностальгическое воспоминание того телевидения остаются его программы: телевидение тогда было зоной свободы: твори, выдумывай, пробуй. Начальство не очень-то лезло в то, как и что показывать. Телевизионщики вовсю придумывали кто во что горазд. Разумеется, ни о какой демократии в западном смысле, ни о какой идеологической оппозиционности речи и быть не могло: телевизионщики были обыкновенными советскими людьми и такой свободы, которую пропагандировали голоса, они не понимали и не приняли бы, даже если бы по какому-то мановению волшебной палочки им ее дали. Была свобода от административного произвола, утомительного мелочного контроля с начальственной стороны. Лет через 10 эта лавочка прихлопнулась.

К слову сказать, весь XX век -- век технического прогресса -- ознаменовался возникновения зон творческой свободы: радио, кино, вот телевидение, потом Интернет, где твори, выдумывай, пробуй и резким их сворачиванием.

Вторая дата -- 1965. Начало вещания на регионы Центрального телевидения. Строго говоря на Алтае это был 1967 год. Но в 1965 у нас начались трансляции из Новосибирска: а это столичные телевизионные фильмы, футбольные и хоккейные трансляции. На последние -- чемпионат мира по хоккею в Тампере и ЧМ по футболу в Англии -- к нам приходили поглазеть соседи-мужики. Телевизор все еще был редкостью, но такого столпотворения, как в 1956 уже не было. Но увидеть, пусть и в записи, звезд мирового хоккея и футбола по телевизору -- это было круто: так что мы шли навстречу соседям.

И хотя центральные трансляции убили местное телевизионное творчество, но не могу без благодарности не отметить, что именно благодаря трансляциям московских телеспектаклей я впервые познакомился с литературой, о которой, воспитанный на школьной программе, понятия не имел: Уайльд, Ибсен, Гете. Да и горизонты школьных авторов были расширены: Чехов это был не только, оказалось, "Вишневый сад", но и "Цветы запоздалые", Лев Толстой не только "Война и мир", но и "Отец Сергий", Гоголь не только "Мертвые души", но и "Вий".

Ну а в 1971 году последовали сенсационные поражения по хоккею сборной СССР от Чехословакии, которых до этого мы неизменно били. И я хорошо помню, что телевизоры уже были у всех и даже в студенческих общежитиях в Красном уголке.  Следует оговориться, что эта роскошь касалась только краевой столицы. Даже в 200-тысячных Бийске и Рубцовске принимались только две первые программы, насквозь официозные и политизированные. А главный  смак -- 6-ая программа, где как раз и шли интересные научные и культурные программы, была доступна только в краевой столице. Не говоря уже о том, что в деревне и в середине 1980-х гг телевидения вообще не было, и главным искусством оставалось кино, которое по вечерам и выходным дням вертели в клубе.

3) 1961 -- технический прогресс шагает в быт

Чудеса науки и техники сыпались на нас тогда как из рога изобилия. Полет в космос, атомный ледокол, химия -- всего и не перечислишь. И за этим следилось, все это обсуждалось в самой широкой демократической среде, правда по большей части мужской. И неудивительно: издавались массовыми тиражами научные и технические журналы. Средства массовой информации не то что доносили,впихивали в массовое сознание эти достижения.

Чо смеяться, если даже "Правда", сугубо политическая газета, обязательная к подписке в каждой советской семье, буквально заходилась в восторге от новейших достижений. В 1960-е гг я еще не дорос до чтения "Правды", а вот в 1970-е не пропускал статьи о достижениях науки и техники, которым тогда отводился целый подвал. Хорошо помню материалы о запуске сверхзвукового самолета "Конкорд", о соревновании между американцами, европейцами и японцами, кто первым запустит поезд на магнитной подушке, об использовании лазера в медицинской диагностике, о создании видеомагнитофона. Меня, как инженера-теплотехника по первому образовании не оставляло равнодушным наращивание единичной мощности турбин до сначала 800 000 квт, а потом до 1 000 000 и наше соревнование с американцами в этой области.

Но что важнее, достижения технического прогресса зримо входили в жизнь. Я не случайно выбрал за дату взлета технического прогресса 1961 не только из-за полета Гагарина, но и потому, что в этом году мы приобрели стиральную машину и холодильник, самыми первыми среди соседей. Холодильник ЗИЛ дослужил нам до сер 1990-х, но и тогда работал великолепно. А выбросить пришлось его только из-за того, что износилась резина на дверце, и мы никак не могли заменить ее: даже в Москве пытались заказывать.

Какой это был прогресс можно понять хотя бы из того, что до этого моя мама -- начальник ОТК большого комбината -- вынуждена была стирать вручную.  Что уж говорить о простых рабочих и инженерах.

Кстати, тот же 1961 год памятен мне еще одним знаковым событием: массовое расставание с друзьями детства. Никаких ссор: просто большинство из  них (понятно, родителей) получило новые квартиры и покинуло  коммуналки и даже подвалы нашего дома.

Улучшение жизненных условий шло такими стремительными темпами, что лозунг дня "Будущее поколение  будет жить при коммунизме" еще долго не казался утопией.  И именно Хрущев был дирижером тогдашнего прогресса, каковая его роль едооценивается из-за того, что наступление нового сопровождалось, как у нас часто водится, головотяпством и показухой

4) 1961 -- книжная культурная революция

Резко возросли книжные тиражи, массово стали выпускать собрания сочинений  классиков. Начали-то выпускать еще в 1950-е гг. 1961 я беру как по личным впечатлениям, так и объективно: большинство изданий СС приходится на 1958-1964 гг. Можно сказать, книга вошла в каждый дом, одновременно похоронив библиотеки, которые, по крайней мере в крупных городах, разом лишись и читателей и доступных книжных фондов.

В культурный если не революцию, то  климат большую роль внес технический прогресс. Кроме телевизора, в быт вошли транзисторы, магнитофоны... Транзисторы ослабили нашу привязку к радио: стала доступна для прослушки иная повестка дня в лице (слуховой его части, конечно) вражеских голосов. Большое спасибо "Голосу Америки" за его Easy English, по которому я слушал американскую классику (хорошо помню многомесячную трансляцию "Старика и моря") на английском языке, читаемую медленно и внятно. Магнитофоны потеснили пластинки, которые, кроме Зыкиной, Толкуновой и Бернеса ничего не предлагали, записями сначала биттлов, потом храд-рока. Увлечение роком было всеобщим, хотя всего лишь в достаточно узкой возрастной группе городских жителей. Кстати, почему-то считалось, что если "сегодня он играет джаз, то завтра родину продаст". Я буквально бредил роком, но был вполне добропорядочным советским гражданином и продавать родину и в мыслях не было.

5) самый конец 1960-х -- начало 1970 в стране наступила идеологическая оттепель

Правда, как я сейчас читаю, конец оттепели приходится на 1964, максимум 1968, когда власти свернули вольномыслие в ответ на чехословацкий антисоциалистический мятеж. Но, как и всегда, до низов она докатилась с опозданием.

Тогда, я, конечно, коррекцию идеологических ориентиров по малости лет не очень-то и ощутил, а вот теперь, перебирая в памяти разный хлам и анализируя его, обнаружил, что в еще начале 1960-х вожди нас настраивали на мировой революционный процесс. Кубинская революция, распад колониальной системы, рост влияния левых партий на Западе давали резкое тому подтверждение.

А уже в конце тех же 1960-х, когда я учился в вузе, нам лили в уши совсем  другую песню о главном. Теперь нас нацеливали на мирное сосуществование, победу над капитализмом не революционным путем, а соревнованием в экономике, где наш, более передовой строй должен был обязательно явить свое преимущество.

Заметна была смена ориентиров и в духовной жизни. В литературе, которой я увлекался со школы, свергли с пьедестала Серафимовича, Д. Бедного, Фурманова, потеснили Фадеева, и вдруг примостили на божничку каких-то Достоевского, Блока и даже Есенина. Это было хорошо заметно по школьным учебникам, который я не просто знал, а читал от корки до корки, причем не только собственно говоря школьные, но и институтские.

Ведь величие писателя определяется для обыкновенного человека, местом, которое он занимает в официальной иерархии славы: портреты или их отсутствие в школе, количество страниц в учебниках, а главное, кого "проходят", а кого нет. Мы Достоевского не проходили, и, хотя он и до этого издавался, и довольно неплохо, но все еще считался писателем второго ряда.

Для меня Достоевский памятен по тому, что я вынужден был читать его в обязательном порядке. Дело в том, что мой брат моложе меня на каких-нибудь 3 года,  который в отличие от меня литературой почти не  интересовался ("почти" здесь для красного словца, ибо по сути оно совершенно лишнее), должен был написать сочинение по "Преступлению и,  ни к ночи будет помянуто, наказанию". А он, нормальный  советский отрок ни сном ни духом не знал, как приняться за  тему. Так что мама обязала меня помочь брату. Вот и  пришлось мне выручать бедолагу.

Также в школьной программе оказался Блок, и брат с тоской и отвращением мямлил наизусть "В соседнем доме окна желты..." , которые ему тогда, а мне и тогда и теперь, кажутся если не бессмысленными, то надуманными.

К положительным факторам идеологической перестройки относится и то, что мы познакомились с современной западной литературой (до этого зарубежная классика заканчивалась 19 в с редкими исключениями в виде Драйзера, Д. Лондона и Р. Роллана), а западная философия не присутствовала совсем. Разумеется, "мы" -- это те, кто хотел познакомиться. Но, главное, что не только хотел, но и имел для этого возможность. Я уже учился в институте, и в курсы марксистско-ленинской
философии были в обязательном порядке введены главы о критике зарубежной буржуазной философии. Худо-бедно, а за Рассела, Камю, Сартра и прочую нечисть  уже гоняли на полной на экзаменах.      

Биология

6) 1970-е гг уже явственно проступили признаки застоя

Для меня это ударилось прежде всего возникшим дефицитом на книги. Но дефицит был на все. "У нас чего только может не хватать? У нас всего может не хватать" (Жванецкий). До этого дефицита не было, вернее тот дефицит, который был (особенно на промтовары) носил всеобщий характер. А вот географически он почти никак не обозначался. Москва снабжалась получше, но фактически, что было в Москве, то же было и в провинции. Сам я тогда был еще весьма мал, и хозяйственные заботы лежали на папе с мамой, так что говорю это с их слов. Но почему я должен им не верить? Конечно, мяса мы вдоволь не ели, но это не потому что был его искусственный дефицит, а потому что стоило оно весьма дорого.

Иной колорит обозначился в 1970-е гг. Я тогда учился в Литературном институте, да и по командировкам поколесил по стране немало, и вопиющее товарное неравенство просто бросалось в глаза. Даже на большую зарплату на Алтае можно было купить гораздо меньше, чем в Москве и республиках. Причем, и там наблюдалось неравенство. Прибалтика снабжалась даже лучше, чем Москва. Грузия и Армения, на том же уровне. Украина, Белоруссия, Средняя Азия похуже, но заметно лучше, чем Россия. Хотя и в России существовали анклавы, где "все было". 

Точной даты начала дефицита не назову. Но в 1974 г, когда я поступил в Литературный институт, он уже проклюнулся из пеленок. Поэтому я привозил мясо, фрукты, вино (не "Солнцедар", который, как тогда шутили покупала у нас Америка, чтобы негров травить, а хорошее классное вино. Запомнились португальский портвейн, румынская "Мамайя" и венгерское токайское), гречку, одежду и т. д. и т. п., чего в России не было, а в Москве бери не хочу.

Но тогда это были своеобразные цветочки. Ягодки наступили  где-то в конце 1970-х--1980-е гг. В Москве все лежало уже только для москвичей, а оравы голодных, с рюкзаками за плечах "мешочников" осаждали со всех сторон столицу. Тогда я буквально возненавидел Советскую власть за свое унижение. В то время я уже не учился в Литинституте, а работал патентоведом и ездил в столицу на пару дней, которые довольно-таки плотно приходилось проводить по служебных делам. Оставалось буквально несколько часов, чтобы пробежаться по столице, наведать книжные магазины, сходить в музеи. А вместо этого приходилось вместе с этими толпами рыскать по столице и проводить время в многочасовых изнурительных очередях.

7) 1980 -- зарождение национализма и патриотизма

Собственно говоря, о всей России тогда говорить трудно. В провинции ничего подобного и не снилось, и перестройка для нас, по крайней мере на Алтае, была как обухом по голове. Не было национализма и в республиках, если не считать естественных для нашей страны кумовства и блата, когда на национальных окраинах на все хлебные места продвигались люди своей национальности.

А вот в столице витии, интеллигенция как глисты в выгребной яме зашевелись. Знаковым для меня тогда были (знаковым, потому что я вдруг воочию увидел это явление) два юбилея -- блоковский и Куликовской битвы.  Именно на Блоке
интеллигенция разделилась на два лагеря. Для одних Блок был русским пророком, провозглашавшим крестный путь Руси, для других провозвестником западных ценностей, гуманизма в первую очередь.

Разумеется, если кто будет читать о Блоке статьи и книги тех лет казенных литературоведов и писателей, ничего подобного не увидит. Там жужжалось о всякой белиберде: о побеге из соловьиного сада, о "слушайте музыку революции", о не пустом для сердца звуке Пушкинского дома. Словом, обо все том, о чем в реале, между собой ни у кого даже мыслей подобных не было. 
   
Куликовский же юбилей был проведен с невиданными помпой и размахом. Причем, в отличие от прежних юбилеев, где русское национальное отсутствовало как класс, Куликовский юбилей опять же не на официальном уровне, рассматривался именно как русский юбилей. Помню даже, какую в московских литкругах вызвали бурю рубцовские стихи о "других времен татарах и монголах". Причем, возмутились не только татары и монголы, но почему-то, и гораздо больше, гордые сыны Кавказа и прибалты. Но повторюсь, до провинции все это ни сном, ни духом.

8) 1988 уход со сцены советской идеологии

Она ушла быстро и стремительно. Еще в 1987 г я учился на редакторских курсах, и откровенная антисоветчина московских интеллигентов удивляла не только меня, но даже моих продвинутых однокурсников из Прибалтики и Грузии. Ничего подобного у себя в провинции мы не наблюдали. О перестройке многие узнавали по телевизору и из газет, но в жизни в глаза ее не видели.

А в 1988 году все рухнуло. Я, как ответственный за соцсоревание подвел итоги за первый квартал по издательству, а за второй не стал. И никто даже не спросил
меня за это. Более того, я обратил внимание, что на стендах о ходе соцсоревнования, которые на барнаульских улицах выставлялись где ни попадя, почти везде они обрывались вторым, редко третьим кварталом.

В том же году я перестал вести политзанятия в издательстве. А перестал вести потому, что мои коллеги просто перестали на них, еще недавно такие обязательные из-под палки, ходить.

Книга Кокорева

7) 1997 наступил конец эпохи книги

Это можно увидеть невооруженным глазом, просто  через статистические данные: резко упали тиражи книг и т. н. художественно-литературных журналов. От книг стали избавляться и библиотеки. Целыми штабелями в вестибюле лежали ранее дефицитные (только не у нас в провинции) "Новый мир", "Наш современник", "Иностранная литература"... дефицитные у нас в провинции "Техника молодежи", "Вокруг света", "Знание--сила"... книги всех эпох и жанров, СС разных там Голсуорси, Драйзера, Т. Манна. Не поздоровилось и нашим классикам. Остались лишь те произведения, которые входили в обязательный школьный курс, а также на развод по 1, много два СС Пушкина, Л. Толстого, Чехова...

Полностью улетела литература на иностранных языках и... лучше не вникать! А чуть позднее избавились и от местных авторов, не изданных, скажем, у нас на Алтае в краевом книжном издательстве. Улетели не только самопальные издания, но и изданные лицензированными издательствами честь по чести с ISBN и всем необходимым выходным аппаратом. Так я, из печатаемого, хоть и не густо, автора разом превратился в самопального.

Трижды я обращался за справкой, как там поживают книги, в которых я участвовал, в Книжной палате, куда я их в качестве редактора добросовестно посылал. Ну а Книжная палата посылала метя по известному адресу неответом.

8) 2006-2007 начало эры Интернета

Формально в России Интернет появился в 1994 году, когда был создан домен .ru. Я к нему примостился в следующем 1995, когда был одним из организаторов и деятельных участников сайта нашего родного университета. 12 лет после этого наш сайт существовал в режиме невесомости. Что с ним делать, начальство не знало, но и послать его к чертовой матери не решалось: прогресс как-никак.

Ну а мы занимались, кто чем хотел и как хотел и даже немного зарабатывали. Интернет был зоной свободы. Лафа кончилась внезапно. В конце 2007 года пришел приказ по Министерству образования, что каждый вуз должен иметь не только свой сайт со значимой информацией: структура, научная деятельность (библиография научных трудов, материалы конференций, периодические издания и т. д.), но и сайты, на худой конец страницы, значимых подразделений. И завертелась работа: прощай свободная жизнь.

Причем, случилось это в нашем университете в унисон со всеми российскими вузами. А где-то в это же время административные берега сковали сетевую вольницу и в других сферах. Еще одно пристанище для свободного выражения мыслей, открытое техническим прогрессом, лопнуло.

9) 2008 ознаменовался уходом с руководящих постов советской партноменклатуры: директоров, секретарей обкомов и председателей облисполкомов. На ее место пришла
комсомольская поросль: те, кто в конце советской власти были начальниками  отделов, секретарями обкомов, но комсомола, либо инструкторами райкомов и горкомов. А уже в 2018 году как-то одноразово закончилась и их эра. Им на смену
пришли те, кто начал служебную карьеру уже после Советской власти. С ними началась новая эпоха в истории России.

ПРИЛОЖЕНИЕ. РЕЧЕВКИ СОВЕТСКОЙ ЭПОХИ

ЦИТАТЫ И ВЫПИСКИ
http://proza.ru/2023/05/10/475

1). Будет людям счастье, счастье на века.
У Советской врасти сила велика

2). Все лучшее детям

3). В человеке должно быть все прекрасно

4). Выполнение плана -- долг, перевыполнение -- честь

5). Есть у революции начало, нет у революции конца

6). И вечный бой --
Покой нам только снится

7). И вновь продолжается бой
И сердцу тревожно в груди

8). Лишь тот достоин счастья и свободы,
Кто каждый день за них их на бой

9) Народ и партия едины:
Что скажет партия -- то сделает народ

10). Партия -- совесть, честь, ум нашей эпохи

11). Профсоюзы -- школа коммунизма

12). Религия -- опиум для народа

13). Только в борьбе можно счастье найти

14). Учиться, учиться и учиться

15). Хвала рукам, что пахнут хлебом

16). Хлеб -- драгоценность, им не сори.
Хлеба к обеду, в меру бери

17). Человек -- это звучит гордо

18). Человек проходит как хозяин
Необъятной родины своей

19) Человек человеку -- друг, товарищ и брат

20). Экономика должна быть экономной