17 Тыльная сторона невидимой руки

Евангелие от Дарвина или эволюция доверия.

В начало: http://proza.ru/2023/05/17/1409

- 17 -
Тыльная сторона «невидимой руки».

Удивительно, как всё переплетено в истории. К примеру, Адам Смит кроме своих чисто научных заслуг имеет ещё и косвенное отношение к возникновению Соединенных Штатов. Через год после того, как университет Глазго присвоил ему звание доктора права, он получил предложение от Чарльза Таунсенда обучать его пасынка Генри Скотта герцога Баклю. Щедрое предложение, от которого Смит не смог отказаться, было вызвано во многом большой популярностью «Теории нравственных чувств» и тем эффектом, которое данная книга произвела на его нового работодателя.
Плативший ему 300 фунтов стерлингов в год (плюс расходы), что намного превосходило профессорские доходы, Чарльз Таунсенд в августе 1766 года принял должность канцлера казначейства, и на новом посту полгода спустя предложил программу, которая должна была принести английской казне от её американских колоний сумму в 40 тысяч фунтов стерлингов. Данная программа вошла в пять законов, впоследствии названных в его честь Актами Таунсенда, после чего  в сентябре того же года он скоропостижно скончался от лихорадки, так и не дожив до протестов в Бостоне, вызванных его законодательной инициативой, вслед за которыми последовало ещё большее обострение противостояние, приведшее в итоге к принятию Декларации независимости США.

Так налоговый конфликт превратился в войну за независимость. Конечно же Чарльз Таунсенд всего лишь честно исполнял свою работу в казначействе по пополнению бюджета (деньги тогда были очень нужны английской короне в борьбе с Францией), а Смит, вообще, почти все неспокойное десятилетие прожил в родном городке Керколди в Шотландии, где работал над главным трудом своей жизни - «Богатством Народов». Однако это ещё раз показывает, как неуклонно «невидимая рука» делает свою работу, какие бы рыночные механизмы или законы провидения под ней не понимались.  Особенно заметный след в истории оставляет её длань, когда люди помышляют о преумножении общего блага родной страны и короны за счет блага людей, проживающих на других территориях.

В свою очередь, Декларация независимости, единогласно принятая тринадцатью соединенными Штатами Америки 4 июля 1776 г. была конечно же о свободе. Во втором абзаце её так и сказано: «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными   неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью ». И хотя из первоначального проекта, предложенного Джефферсоном и лишь слегка поправленном Дж. Адамсом и Б. Франклином, в ходе обсуждения в Конгрессе был изъят раздел, осуждающий рабство и работорговлю, все равно это было очень свежо для того времени.
Сегодня кому-то может показаться, что в «самоочевидной истине, что все люди созданы равными» стала зиять огромная дыры, из-за того, что отцы-основатели не стали включать в текст осуждение рабства, но декларация вообще о другом. Большая часть её посвящена венценосцу Георгу Третьему, который обвинялся в «наборе бесчисленных несправедливостей и насилий, непосредственной целью которых является установление неограниченного деспотизма ».

Почти весь текст — это поток жалоб на короля, как плохого управленца, грабителя, подстрекателя и злодея, ещё и посылающего «большую армию иностранных наемников с тем, чтобы окончательно посеять у нас смерть, разорение и установить тиранию, которые уже нашли свое выражение в фактах жестокости и вероломства, какие едва ли имели место даже в самые варварские времена, и абсолютно недостойны для главы цивилизованной нации ».
Очистив таким образом совесть и «призвав Всевышнего подтвердить честность» своих намерений, сепаратисты объявили себя свободными от уплаты Георгу Третьему всех налогов, включая те, которые незадолго до своей смерти предложил брать с них Чарльз Таунсенд, будучи канцлером казначейства.
Вряд ли кого удивит тот факт, что самым первым обвинением Георгу Третьему звучит следующее: «Он отказывался давать свое согласие на принятие законов, в высшей степени полезных и необходимых для общего блага ». То есть и за океаном достойные люди в те неспокойные времена уже заботились об общем благе, а покровитель Адама Смита вместе со всем Британским правительством препятствовали этому. Хоть и называют на разных берегах Атлантики благо общим, но на поверку оказывается, что у каждого оно своё. 

Началось вся эта история из-за денег, которые очень нужны были короне и закончилось все тем, что бывшие колонии отказались этими деньгами делиться. Между тем, как в истории Декларация осталась не как документ, объясняющий перед Богом и людьми законность нежелания платить налоги, а чуть ли не как основополагающей демократический манифест, хотя за исключением процитированного отрывка о «неотчуждаемых правах… свободе и стремление к счастью» в тексте на эту тему больше нет ни слова. 

Как и за несколько веков до провозглашения Декларации, когда нидерландские провинции Испании увязли в Восьмидесятилетней войне (1568—1648 годы) за независимость и свободу, Лютер обосновывал в своих философских трактатах исключительно внутреннюю свободу христианина, в то время как война изначально велась за право не платить церковную десятину Риму, а закончилась полным отсоединением сепаратистов от испанской короны.
Ещё более интересно то, что налоговый шторм Великобритании был следствием англо-французского колониального соперничества за американские колонии, вылившийся в семилетнюю войну (1756—1763 гг.), в которую помимо них вступили также Испания, Пруссия, Австрия и Россия.

Англо-Прусская коалиция в той войне победила, и Англия помимо всего прочего (островов Карибского моря и колоний в Индии), приобрела множество новых земель в Америке. Правда, военные действий так истощили казну, что государственный долг Великобритании вырос почти в 2 раза. Эту финансовую дыру и пытался залатать Чарльз Таунсенд, что в итоге и привело к началу войны за независимость и утере не только недавно приобретённой Флориды, но и тех колоний, что принадлежали Великобритании до войны.
Неизвестно, руководствовался ли в своих действиях канцлер казначейства «Теорией нравственных чувств» так уважаемого им учителя, нанятого поучать собственного пасынка, взвешивал ли человеколюбие на весах, удерживаемых в «невидимой руке», или исходил исключительно из личной выгоды, но результат оказался для британской короны плачевным.   
 
Удивительно то, что в этой истории не обошлось без России. Выступившая вначале войны в союзе с Францией, она серьезно усилила коалицию. Всё шло к полному разгрому Пруссии, что неминуемо повлекло бы и поражение Великобритании, но взошедший 25 декабря 1761 года на российский престол Пётр III, сразу же перешел на сторону Пруссии, да ещё и отказался от всех занятых русскими войсками территорий (Восточная Пруссия с Кёнигсбергом, жители которой, в том числе Иммануил Кант, уже несколько лет как присягнули на верность русской короне).
Так Российская империя косвенно помогла возвеличиванию колониальной империи Великобритании и крушению Французской колониальной империи. А у Франции до войны колоний было немало. Чего стоят только Канада и Индийские колонии! А всё это по итогам поражения в войне перешло под власть британской короны. 
Беды Франции на этом не закончились. Она решилась отомстить Англии и вступила в феврале 1778 года в войну на стороне американских мятежников, чем вынудила англичан перейти к обороне. В итоге изматывающей войны 3 сентября 1783 года Великобритании признала независимость Штатов, а спустя ещё шесть лет сама Французская монархия пала. Воздух свободы оказался чрезвычайно летуч и заразителен, а попытка расшатать соперника вернулась бумерангом авторам с удвоенной силой.
 
Конечно же, всё это нас учит тому, что монархическая форма правления – это плохо, а освободительные движения – это хорошо. Но удручает другое. Боясь надоесть читателю своей занудной темой о золоте Америки, которое расшевелило Европу, мы опять приплыли за океан, где на тот момент уже сошлись в непримиримой бойне помимо изначально воевавших за власть над колониями Испанией и Голландией, примкнувшие к разделу общего пирога Англия и Франция.
Все стороны вступали на земли Нового Света в надежде получить своё место на празднике жизни. Для чего отправляли корабли колонистов, оружия и рабов, а выкачивали из завоеванных колоний золото. В общем, проявляли заботу о своих инвестициях.
Денег из Нового Света приходило всё больше, но со временем отчего-то чем больше их приходило, тем все больше и не хватало. Расходы на колонии росли пропорционально росту конкуренции за них. В итоге, всё так повернулось, что вместо того, чтобы заботится о преумножении своих доходов, всем сторонам пришлось заботиться о том, чтобы как можно меньше золота доставалось соперникам. Единственная сторона, которая заботилась только о себе, смогла извлечь из всей этой суеты выгоду, заполучив и деньги, и независимость.
Это ещё одна черта вездесущей силы «невидимой руки», которая, как оказалось, прекрасно работает в обоих направлениях. Не только забота о чужом благе, как правило, не приводит к увеличению собственного богатства, но и усилия помешать другим заполучить блага, выходят инициатору боком. Напомню, что под благом ко времени фиксации «невидимой руки» величайшие умы уже понимали исключительно материальные ценности.
В беспрерывном круговороте ценностей, деньги очень чутко реагируют на отношение к ним. Они идут в руки к тем, кто их любит, заботится об их свободном обращении и подкармливает их в своих карманах и банках так, чтобы маленькие денежки быстрее подрастали в большие капиталы.
Ровно также, деньги идут мимо рук тех, кто не готов заботится об их преумножении и очень больно наказывают тех людей и те страны, которые препятствуют росту капиталов в чужих карманах.
Может показаться странным, что люди и целые государства столько времени и сил тратят на деньги даже тогда, когда есть более важные дела или деньги не очень нужны, или их попросту некуда девать.  Вместо того, чтобы хотя бы на время забыть о деньгах, при первом же их зове люди забывают обо всем и сломя голову бегут на их призыв.
Возможно, причина кроется в естественном человеческом свойстве, возникшем ещё в первобытном обществе, когда люди приручали диких животных: одомашнивали коров, коз и лошадей.
Сегодня одни хорошие люди берут из приюта раненных птиц или щенков, другие заводят домашних животных и очень переживают, когда кошечка или собачка заболеют. Некоторые любят своих питомцев даже больше, чем людей, и становятся настолько одержимы своей страстью, что стремятся увеличивать их популяцию до того, что теряют им счёт.
В отличии от других представителей животного мира мы любим заботится не только о живых существах, но и неодушевленных предметах. Коллекционеры и простые любители конструктора Лего, смартфонов последней модели и гоночных машин смахивают со своих приобретений пыль и горделиво демонстрируют близким и даже малознакомым людям. 
Деньги входят в число наших сильнейших привязанностей. Информационные каналы начинают сводку новостей с курсов валют и котировок на бирже, светские новости по большей части о том, кто сколько заработал и на что потратил, фильмы и книги увлекательно рассказывают о поиске сокровищ или об отважных пиратах, грабителях банков или раскрытии загадочных преступлений, совершенных ради богатого наследства.
Мы построили ракеты, летаем в космос, подчинили атомную энергию, но постоянно думаем о деньгах. Может быть, потому что именно их на самом деле считаем самым великим изобретением человечества?  Мысли и заботы о деньгах стали самой важной и, я не побоюсь этого слова, общечеловеческой заботой нашей цивилизации. Мы настолько ответственны за тех, кого приручили, что не можем забыть о них ни на минуту.
Но это только часть проблемы. За невнимание к деньгам, за пренебрежение к ним, за несоблюдение их естественного права на свободу обращения, а, особенно, за препятствия их росту деньги больно наказывают тех, кто их приручил. Так что те, кто думают, что мы их приручили глубоко заблуждаются. В этом тандеме давно уже не деньги обслуживают наши интересы, а мы безропотно и с огромным удовольствием исполняем их волю, особенно, если не горим желанием поплатится экономическим коллапсом.    

Деньги посредством невидимой руки так управляют людьми, что не только любая забота о других людях в ущерб свободному обращению денег, но и любые санкции, ограничивающие оборот денег (и соответствующий такому обороту рост) больно ударяют по инициатору. Деньги дружным потоком устремляются прочь от тех, к кому раньше так стремились к тем бесстрашным сепаратистам, которые, не щадя своих жизней борются за свободу для… денег.
А может деньги на самом деле намного добрее, чем принято о них думать? Может быть, у них есть необъяснимая функция («невидимая длань»?)  которую можно попробовать интерпретировать как сострадание к слабым и обкрадываемым? Аж мороз по коже…
Конечно же, к этому процессу непричастна никакая мистика вместе с «магическими руками». Деньги появляются там, где появляется достаток, как инструмент обмена и сопутствующей достатку свободе. Точно так же, как деньги стремятся туда, где для них предоставляется больше свобод, они бегут оттуда, где их росту препятствуют локальные ограничения или глобальные санкции.
Если конфликт Англии со своими американскими колониями разразился из-за высоких налогов, взимаемых в пользу короны, то развивался он в сторону экономической блокады и военных действий. Если на первом этапе высокими налогами Англия обирала американских торговцев, то на втором, хоть английские военные корабли и блокировали американские товары, то ограничивались в первую очередь европейские (в том числе и английские) деньги и потребители, для которых, собственно, и предназначались эти товары. Так объявляя блокаду чужим товарам, власти ограничивают оборот собственных денег. Если санкции против малозначительных экономик собственные деньги могут и не заметить, то блокада такого значительного экономического партнера, как США, в результате оказала такое воздействие на английские финансы, что короне пришлось признать свое поражение.         
Кратко. Точно так же, как общее благо не может расти в бескорыстных руках благотворителя, а растет лишь в алчных руках торговца, деньги бегут прочь из тех рук, которые вводят экономические ограничения и блокады. Деньги – синоним свободы, и они не приемлют никаких ограничений в отношении собственного роста и оборота.