Рассказ 10. Экономия

Рассказ написан в соавторстве с Алексеем Аргуновым.

Начало http://proza.ru/2023/06/13/582

- 1 -

Геннадий Николаевич Лебёдкин, скромный работяга, самый обыкновенный крановщик, прислушавшись к мнению учёных мужей о кризисе в экономике, решил с ним бороться.

Дрюня торопился. Он слагал критическое эссе о ранней прозе и поздней лирике Кузьмы Кузьмича Кулебякина для издания антологии «Великая Сотня». Предполагалось, что в книгу войдут сто знаменитых авторов современности. Описываемый Дрюней «великосотенец» обещал заплатить хорошие деньги.

Но едва муза овладела критиком, как творческий экстаз был прерван самым грубым и бесцеремонным образом.

- Вот ты мне скажи, писатель ты хренов, я для кого ватерлинию рисовал? – Геннадий Николаевич тряс толстым чёрным маркером перед носом журналиста. – Я на воду счётчик поставил! Я кому говорил, что теперь у нас экономия? Зачем ты полную ванную набираешь? Ты что, бегемот? А сколько света жжёшь? По ночам статейки свои никчёмные кропаешь! Пиши сначала на бумагу, со свечкой! Вот у Гоголя вообще компьютера не было, а в люди выбился!

- Дядя Гена, давайте потом поговорим, у меня материал горит.

Зная вспыльчивый характер хозяина квартиры, Дрюня быстро нажал на ноутбуке клавиши F12 и Enter. И вовремя. Геннадий Николаевич выдернул шнур из розетки.

- Давайте я  буду больше за комнату платить, - попробовал помириться квартирант.

- Да не в деньгах дело, очкарик! У нас – экономия! А экономия должна быть экономной. Вчера по телевизору в новостях сказали, что в вашем поганом доме писателей ставку дворника сократили. Правильно, не всё же языком чесать, пусть писателешки мётлами помашут!

- Хорошо, - встал Дрюня. – Я лучше пойду.

Лебёдкин с возмущением наблюдал, как жилец складывает в небольшую чёрную сумку свои писательские инструменты.

- Вот и катись отсюда, собирай свои манатки, умный больно! Я, между прочим, лично два корпуса политеха выстроил, грыжу себе заработал!

- Я на филфаке учился, - огрызнулся Дрюня.

- Щенок неблагодарный! – ворчал Геннадий Николаевич вслед удаляющемуся в окне квартиросъёмщику. – И Анька меня бросила, сучка… Одно у меня утешение осталось, - доставая из холодильника бутылку «Вечерней зари», - вздохнул покинутый рабочий. – Теперь  не уважают  старших, одним словом - капитализм.

-2-

В колледже искусств надвигались чёрные дни  аттестации учебного заведения. А, значит, вся документация должна была быть в идеальном состоянии.  В связи с грядущим испытанием директор Илья Иванович Осинкин отменил занятия на неделю и строго приказал преподавателям устранить недостатки за этот срок. 

Больше всего от приказа страдал Игорь Гомерович Жеребцов, преподаватель русского языка и литературы. Накануне, на презентации психологического триллера модного писателя Михаила Пузовко «Молчание Галилея» он перетрудился, оспаривая тезис автора о том, что сосуд не может вместить жидкости больше своего объема. Спор Игорь Гомерович выиграл.

На его счастье продолжить литературные дебаты в колледж заглянул Валерий Михайлович Тройкин, временно читающей курс сценической речи. 

- О, Валерик, ты мой ангел-хранитель. А мы тут бумажки сочиняем ненужные.

- Да плюнь ты на это дело. Вспомни, лучше древних - «делай недеяние». Когда начальство деятельно народ становится несчастным. Лучше поговорим о прекрасном…

Но не успели они как следует погрузиться в прекрасное, как эстетическая основа была исчерпана.

- Ничего, я сейчас всё устрою, - заговорщически подмигнул Игорь Гомерович своему собеседнику, нажимая на кнопки телефона.

- Так, Катя, Лора, Маша, - щурился смекалистый учитель. - о, Таня! 

- Аллё! Танечка! Ты же хочешь хорошую отметку по моему предмету?

- Куда и сколько?

- Да, сюда в колледж, две бутылочки. Я предупрежу на вахте, что ты принесёшь реферат.

Вечером директор и завуч Маргарита Леонтьевна Ширяева зашли за аттестационными бумагами. Перед их взглядом предстала следующая картина. 

Тройкин, с голым торсом и босиком, по-балетному вскидывая ноги, отплясывал в такт песни «Принц и разбойник», любимой группы Жеребцова "Немецко-американская дружба". Сам Игорь Гомерович, ритмично раскачиваясь, хлопал в ладоши. На столе были аккуратно разложены документы, на которых красовались пустые бутылки, смятая сигаретная пачка, огрызок соленого огурца, банановая кожура и опрокинутая консервная банка из-под сайры в масле.

- Это что ещё за оргия? Вы что себе позволяете? - побелела от ужаса Маргарита Леонтьевна.

- А это ты… Рита-подмышка не брита… - заржал пьяный Жеребцов. - Валер, представь, ни разу мне не дала, сама завучка какая-то, а понтов как у Тимошенки.

- Что? – взревела Ширяева и, угрожающе нагнув голову с высоким шиньоном, двинулась к своему подчиненному.  Но директор остановил её и, обращаясь к безответственным сотрудникам, с брезгливостью в голосе заявил:

- Вы уволены! Рита, вызывай охранника, - он выпроводил завуча за дверь.

- А вы у меня ещё попляшите, я сделаю так, что вас и в дворники не возьмут.

Директор хлопнул дверью.

- Так, Гомер Игоревич, - заплетающимся языком провозгласил Валерик, - когда люди узнают, что такое прекрасное, появляется и безобразное.

-3-

В жизни Ольги Григорьевны Шухер, секретаря писательской организации, наступила чёрная полоса. Прежняя неудовлетворенность жизнью меркла с тем шквалом хлопот, которые обрушились на неё после того, как сократили ставку дворника. Иван Владимирович Штамп, глава писательской организации, сделал её ответственной за уборку территории.

С большими трудностями, недовольством и руганью был составлен график исполнения обязанностей дворника членами писательской организации. Однако писатели не проявляли должной добросовестности и трудолюбия.

И подчас, дабы избежать наказания в виде штрафа, Ольга Григорьевна сама облачалась в синий саржевый халат и брала в руки метлу.

В это кокетливое утро «бабьего лета» солнце, казалось, подмигивало Ольге Григорьевне, обещая радостный день. В приподнятом настроении она шагала по проспекту и ловила на себе заинтересованные взгляды мужчин.

Зайдя во двор редакции, Шухер остолбенела, наткнувшись на кучку конского навоза. Возле крыльца валялись окурки и банки из-под пива.

Укрывшись газетой, на лавочке спал молодой и мощный писатель Владислав Медовой.

Растолкав юное дарование, и взяв его за шиворот, секретарь писательской организации возмущенно произнесла:

- Что это? – указала она на беспорядок во дворе.

- Вечно вы опаздываете… я ждать вас замучился… а здесь вчера любители поэзии собирались и любительницы… вы же знаете, что женщины пишущие стихи все равно, что считающие лошади [1]…

- Владик, а сегодня не твоя ли очередь убирать территорию?

- Вообще-то… - начал Владислав, но вдруг осёкся, глянув на ноги Ольги Григорьевны, и  изменился в лице, - мне надо бежать, у меня важная встреча.

"Нахал", - подумала Ольга Григорьевна, - "А сегодня все что-то смотрят на мои ноги, наверное, мне зелёный кофе для похудения помог!"

Открыв дверь, она первым делом направилась к большому зеркалу. И с ужасом увидела своё отражение. Из-под коротенькой курточки выглядывала полупрозрачная легкомысленная комбинация с кружевными оборками, едва достигающими коленей. Так и есть она, забыла надеть юбку.

"Какой стыд", - покраснела Ольга Григорьевна, - "Надо срочно что-нибудь съесть".

Переодевшись в синий халат, она набрала номер поэта Жеребцова.

- Игорь Гомерович, вчера была ваша очередь подметать. А вы так и не явились…

- Я не мог, я сочинял поэму, - пафосно ответил поэт.

- Игорь Гомерович, ну, может быть, вы хотя бы сегодня придёте, сегодня опять никто не пришёл.

- Конечно, я приду… -  и трубка захрапела.

Рассерженная Ольга Григорьевна подошла к окну, дабы убедиться, не оставило ли писательское сообщество следов своего пребывания со стороны проспекта. По асфальту по направлению к Центральному парку двигалась конная процессия.

Раздался стук в дверь.

- Войдите, - недовольно пробурчала Шухер.

Владислав Медовой осторожно заглянул в кабинет.

- Меня радует, что у тебя есть совесть, Владик. Вот тебе ключ от подсобного помещения.

- 4 –

- Вкус какой-то не такой, - Геннадий Николаевич подозрительно посмотрел на бутылку «Вечерней зари». – Посолить что ли? А куда солонка запропастилась? Нехозяйственная баба, Анька моя, ей сериалы лишь бы смотреть да по телефону трепаться. А приправки у неё, кажись, где-то были…

Лебёдкин открыл шкаф и уставился на неподписанные стеклянные баночки с разнообразным и непонятным содержимым. Попробовав на язык специи, он выбрал молотую смесь с терпко-сладким привкусом.

Экспериментатор перелил водку в двухлитровую банку, высыпал туда понравившуюся смесь, закрыл крышкой и хорошенечко встряс.

- Пусть настоится, а я пока картошечки начищу.

Сделав кулинарные приготовления, потирая руки, он довольно сказал:

- Ну, попробуем, что тут у нас получилось.

Выпив «коктейль», Геннадий Николаевич вдруг почувствовал, как у него сильно забилось сердце. В голове сверкнула молния. Комната наполнилась светом, и выцветшие цветочки на обоях стали ярко-красными, как прежде.

Из состояния блаженства Лебёдкина вывело внезапно заоравшее радио:

Скоро лето
Зелёное лето
Весёлое лето
И я это
пою для тебя.

- Опять Анька настройки на приёмнике поменяла. Что она в этом сморчке нашла, в куцей обдергайке и в подштанниках? Опять с подработки задерживается. Надо ей позвонить.

Лебёдкин выключил радио и потянулся за телефоном. Мобильник выскользнул из рук, упал на линолеум и выключился. Поставив батарейку на место, Лебёдкин посмотрел на дату и время. Телефон показывал прошлый год. Однако Геннадия Николаевича это не смутило.

Между тем, стены богемного заведения «Рыгаловка» сотрясались от яростного крика.

Кузьма Кузьмич Кулебякин, известный писатель и почётный гражданин города бил по столу кулаком, а Дрюня виновато смотрел в пол.

- Слушай ты, засранец! Ты что написал? Это же умудриться надо – сколько вранья! Откуда ты это взял? Какой к чёрту Свердловск? Кто там раскачивался, кто там рубаху рвал, кто плакал, ты, что, видел? Какой надо быть свиньёй, чтобы сочинить такое…

Испуганная барменша Оля незаметно поставила перед разгневанным писателем стакан со «смесью Кузьмича». Смочив горло, «великосотенец» продолжил более спокойным тоном:

- Я ещё жив, и я в состоянии свидетельствовать, как всё было на самом деле. Всё, о чём бы ни писали ты и твои дружки – это ложь! Теперь я в этом уверен безраздельно и на все времена.

Швырнув на стол сто рублей, Кулебякин презрительно сказал:

- Большего ты не стоишь. И лучше не показывайся мне на глаза!

- 5 –

В расстроенных чувствах знаменитый журналист Андрей Подалирий, в просторечии Дрюня, вернулся домой. Обнаружив, что забыл ключи, он позвонил в дверь.

- Вы по объявлению? – огорошил его изрядно выпивший хозяин. – Проходите, не стесняйтесь. Комната хорошая, светлая. Возьму недорого.

Они прошли в комнату Дрюни.

- Тут, правда, от давешнего жильца вещички кой-какие остались. Можешь выбросить, или себе оставь: ковёр неплохой, постельное, костюмчик… Смотри-ка, прям на тебя. Повезло тебе, парень! Оставайся! Это какая экономия!

Обессиленный Дрюня опустился на краешек собственной кровати.

- Жена моя Анька – баба добрая. Правда, готовить не любит. Но ничего, если что, сам себе сваришь. А, кстати, у меня картошечка поджарилась. Пойдём, познакомимся поближе. Ты мне сразу понравился. Но – дружба дружбой, а денежки вперёд!

Обречённо вздохнув, журналист вытащил из бумажника последние деньги и протянул радушному хозяину квартиры.

Выпив рюмочку, Лебёдкин представился:

- Зовут меня дядя Гена. Я человек простой, работаю на кране, лично два корпуса политеха построил, а жена моя по ночам работает диспетчером. Ну что тебе ещё рассказать? А! Порядки у нас такие. Как велел председатель правительства – у нас экономия. Я лампочки энергосберегающие вкрутил. Счётчики на воду и на газ поставил. В ванной я линию нарисовал. Называется ватерлиния. Выше ватерлинии воду не набирай. Я задвижку в ванную снял. Смотри, в любой момент зайду и проверю. А ты чего мало пьёшь? Язвенник что ли?

Дрюня кивнул.

- Эх, молодёжь пошла квёлая, совсем здоровья у вас нет. А то, что мало пьёшь, это хорошо, я пьяных не уважаю. А ты кем работаешь?

- Я журналист.

- Пишешь, значит, в газеты. Смотри, по ночам, чтоб свет не жёг.

Геннадий Николаевич потянулся и включил телевизор, стоящий на холодильнике.

- Посмотрим, что там сейчас нового в политике.

На канале шёл сериал «Спасатели Малибу». Увидев Памелу Андерсон в бикини, идущую по пляжу в окружении накачанных красавцев, Геннадий Николаевич изменился в лице:

- Анька? – он постучал по экрану. – Ты что там делаешь, а? А ну, домой быстро! Вот, значит, подработку какую ты себе нашла! Шалава!

Дрюня нисколько не удивился. Это был не первый раз, когда Лебёдкин путал свою покойную жену с пышногрудой блондинкой. И, воспользовавшись моментом, он тихо улизнул из квартиры.

- 6 –

Владислав Медовой мысленно ругал себя за вчерашнее знакомство с юной наездницей, чья лошадь оправляла естественные надобности, пока хозяйка увлеченно читала «мэтрам» свои нескладные стихи. Владислав, допив бутылочку пива «Привал», уныло посмотрел на замусоренную территорию. Выбросив мешок с мусором, грустный писатель неумело взялся за метлу.

Внезапно из-за угла появился раздражённый Кузьма Кузьмич Кулебякин, бормоча себя под нос:

- Это же надо… Подлец этот Штамп рассказал про Свердловск, как я рубаху на себе рвал. Шею ему сверну, как куренку.

Оттолкнув подметающего писателя, Кулебякин ворвался внутрь здания.

- А Штампа сегодня не будет, он своих близнецов на прививку повёз, - оторвавшись от "Контакта",  заявила Ольга Григорьевна.

- Повезло ему, - ухмыльнулся, постепенно успокаиваясь, Кузьма Кузьмич.

- Дети – это хорошо, а мне теперь за него отдуваться приходиться, работу за него делать, даже в отдел культуры хожу, - пожаловалась Шухер.

- Слушай, а что там у вас во дворе творится, лауреаты асфальт метут, да и метут так же, как романы пишут. Конкурс, что ли, какой объявили, почему я ничего не знаю?

- Да, Кузьма Кузьмич, - решила пошутить Шухер, - администрация объявила премию за самый чистый двор. Мы должны получить первое место.

- Получите вы его с этим боровом, как же, вот всему вас учить надо! - заслуженный писатель пулей вылетел во двор.

Владислав долго не мог прийти в себя после того, как выскочивший Кулебякин вырвал у него из рук метлу и стал яростно сметать мусор.

- Сразу видно, что в армии не служил, метлу надо держать как бабу, да и бабы поди у тебя нет, а я, между прочим, царские палаты подметал, в Кремле мёл. – Приврал Кулебякин.

-  А ты не стой, иди к Шухер, возьми у неё секатор, кусты надо подстричь и пусть сама выходит, задницу хоть растрясёт. Распустились при нынешней власти, работать никто не любит, а конкурс выиграть хотят.

Из-за кустов появился понурый Дрюня, но увидев своего обидчика, исполняющего обязанности дворника, папарацци  хитро улыбнулся и сделал несколько  снимков.

На следующий день в «Жёлтом жёлуде» вышла статья с фотографиями «Почётный гражданин города вынужден работать дворником».

-7-

Неожиданно зазвонил телефон и отвлек поэта Жеребцова от составления сборника подающей надежды поэтессы.

- Игорь Гомерович, ну ты, конечно, палку-то перегнул, -  поэт услышал барский голос Ильи Ивановича Осинкина, - зато мы после аттестации, наконец-то, эту суку Ширяеву убрали. Ты завтра приходи в колледж, а то работать некому. Мы уже под тебя расписание составили. И дай телефон Тройкина, я ему тоже позвоню.

-  Конечно, Илья Иванович, с меня причитается, - задышал в трубку обрадованный Жеребцов.

- Да-да, но чтобы всё было в рамках…

- Игорь Гаремович, давайте уже будем делать сборник, - послышался с кровати капризный женский голос.

Поэт довольно усмехнулся и радостно принялся за работу.

Алла Васильевна Подношенко, заместитель мэра по вопросам культуры, гневно швырнула на стол городского главы газету.

- Ты это видел, читал? Тебе пяти тысяч на ставку дворника жалко? Город позоришь. Уже в Р-ске все смеются.

- Алла Васильевна, это не в моей компетенции, я даже не слышал об этом.

- Давай без этого бюрократизма, давай всё сделаем по-нашему, по-комсомольски, чтоб старикам у нас был почёт, пусть молодые работают.

Вскоре ставку дворника вернули.

Кулебякин чесал затылок:
 
- Кому поручить статью для «Великой Сотни»? Сколько ж я их сам-то могу писать, мой стиль уже все узнают! Всё-таки этот засранец неплохо пишет и доверить больше некому, ладно пусть дописывает. А Штампу ещё язык укорочу, припомню ему Свердловск…

Воодушевленный Дрюня энергично тёр мочалкой спину. Дверь в ванную распахнулась, и на пороге возник пьяный Лебёдкин, напевающий себе под нос:

- Без тебя мене, любимый мой, лететь с одним крылом…

Дрюня замер. Геннадий Николаевич присел на край ванны, удовлетворённо хмыкнул, удостоверившись, что вода не переливается за ватерлинию.

- Ты бы хоть закрывался, что ли, у нас всё-таки женщина в доме, а пену ты зря напустил - экономить надо,  чего стесняешься-то? - и наклонился посмотреть показания счётчика расхода воды, после чего продолжил:

- А, знаешь, Аньку я выгнал, шалавой она оказалась…

И снова запев:

- Ты ищи себя меня тебя, любимый мой … - вышел в коридор.
 
Примечание:
1. Цитата из романа Э.М. Ремарка "Чёрный обелиск".

Продолжение http://proza.ru/2014/11/05/1559