Созвездия над Ершалаимом. Булгаковские шифры

           Данный текст примыкает к тексту "Гефсиманский сад. Н.Ге и М.Булгаков" и может рассматриваться равно как его часть, так и как вполне самостоятельный http://proza.ru/2023/06/10/1026 

   Обернувшись по дороге в гефисманское имение на уже празднующий иудейскую Пасху Ершалаим,   Иуда видит, «что в страшной высоте над храмом зажглись  два гигантских пятисвечия». Ясно, что у Буугакова речь идёт о звёздах, точнее, - о созвездиях.    
     Подойдём к этому булгаковскому описанию, к нарисованной им картинке ночного звёздного неба над Ершалаимом сначала с чисто астрономической точки зрения, то есть надо определим, какие именно созвездия имел в виду писатель. 
     Коль сказано о пятисвечиях, значит,  искомые созвездия состоят из пяти звёзд.  Начальных астрономических познаний достаточно, чтобы сразу же опознать в одном из них Кассиопею, одно из самых заметных созвездий Северного полушария, лежащее почти полностью в полосе Млечного Пути. Ярчайшие звёзды Кассиопеи формируют фигуру, напоминающую латинскую букву «W» или перевёрнутую  «M».   Ту самую букву, которую в начале романа видит поэт Бездомный на визитной карточке Воланда.    
      Определить  второе созвездие тоже большого труда не составляет.  Следуя авторскому указанию его следует искать где-то рядом с Кассиопеей. Ведь Иуда воспринимает оба созвездия как единое целое -  ему кажется, что «над Ершалаимом засветились десять невиданных по размерам лампад».  Тогда  это - Цефей. Не столь яркое как Кассиопея, но имеющее на небе  отчётливый вид неправильного пятиугольника.
          Что же касается символического значения этих созвездий, то ключом к ним тоже служит цифра «5». Пятисвечия над иерусалимским храмом символизируют  пятого прокуратора Иудеи Пилата и его верного пса Бангу. 
    При хронологическом сопоставлении событий праздничного пасхального вечера (до 12-ти часов ночи), происходящих с Пилатом и Иудой, тот момент, когда Иуда бежит из города и, пробежав  башни Антония, оборачивается на Ершалаим , совпадает с эпизодом, когда Пилат бегает по балкону прокураторского дворца в новом приступе тоски, когда он отчётливо осознаёт, что убийством Иуды уже ничего нельзя исправить.      
       «На одном из поворотов он круто остановился и свистнул. В ответ на этот свист в сумерках загремел низкий лай, и из сада выскочил на балкон гигантский остроухий пес серой шерсти, в ошейнике с золочеными бляшками
; Банга, Банга, ; слабо крикнул прокуратор.
Пес поднялся на задние лапы, а передние опустил на плечи своему хозяину, так что едва не повалил на пол, и лизнул его в щеку. Прокуратор сел в кресло, Банга, высунув язык и часто дыша, улегся у ног хозяина, причем радость в глазах пса означала, что кончилась гроза, единственное в мире, чего боялся бесстрашный пес, а также то, что он опять тут, рядом с тем человеком, которого любил, уважал и считал самым могучим в мире, повелителем всех людей, благодаря которому и самого себя пес считал существом привилегированным, высшим и особенным. Но, улегшись у ног и даже не глядя на своего хозяина, а глядя в вечереющий сад, пес сразу понял, что хозяина его постигла беда. Поэтому он переменил позу, поднялся, зашел сбоку и передние лапы и голову положил на колени прокуратору, вымазав полы плаща мокрым песком. Вероятно, действия Банги должны были означать, что он утешает своего хозяина и несчастье готов встретить вместе с ним. Это он пытался выразить и в глазах, скашиваемых к хозяину, и в насторожившихся навостренных ушах. Так оба они, и пес и человек, любящие друг друга, встретили праздничную ночь на балконе».
      Древние греки, давшие название  созвездию Кассиопеи, усматривали в нём женщину, сидящую на троне. А именно царицу  Кассиопею. Боги наказали её за хвастовство (то ли своей собственной красотой, то ли красотой своей дочери Андромеды) -  привязали её к креслу, сидя на котором она была обречена кружиться вокруг Северного полюса, переворачиваясь головой вниз. Сходство этого  мифологического сюжета с романной с судьбой Пилата  очевидно. Особенно учитывая тот факт, что астеризм созвездия Кассиопеи, отсылает нас не только к Воланду (присутствующему на балконе и видевшему всё, что там происходило собственными глазами) и  к тому, чем ведало в роман его «ведомство»,  но и непосредственно к Пилату. Астеризм Кассиопеи ещё называют «Трон». А трон – это символ власти и властителя. И это не только не противоречит значению W или двойного "B" (так объясняет Бездомный, какую именно букву он увидел на визитке иностранного артиста), а, наоборот, явно перекликается с ним.            
     Что же касается созвездия Цефея, то оно получило своё название от имени мужа Кассиопеи, эфиопского царя Кефея (Цефей – латинизированное древнегреческое Кефей). Согласно одной из версий мифа Кефей отказался отдавать в жёны Персею их с Кассиопеей дочь Андромеду, хотя и обещал её герою, если тот спасёт Андромеду от чудовища.  Тогда Персей показал ему отрубленную голову Медузы Горгоны, и Кефей превратился в камень.
     Утверждать со стопроцентной уверенностью, что именно это привлекло внимание Булгакова к созвездию Цефея, нельзя. Но зато известно точно, что пребывая летом 1938 года в Лебедяни (Липецкая область), Булгаков вёл наблюдения не только за местными грозами, но и за ночным небом – звёздами и Луной. А летнее небо в тех краях при ясной погоде всё равно что астрономический атлас из Фламмариона* развёрнутый над головой, настолько отчётливо  видны и Млечный путь, и все основные созвездия. И настолько они будоражат человеческое воображение.   Вот и писатель, отдавшись на волю своей творческой фантазии, мог увидеть в Кассиопее и рядом расположенном с ней созвездии Цефея человека, сидящего в кресле, и собаку в ошейнике с позолоченными бляшками у его ног. 
     Пятисвечия созвездий Кассиопеи и Цефея представляют собой часть небесной композиции, которую видит Иуда.  Целостная картина включает в себя Луну. Иуде показалось, что на небе «засветилось десять невиданных по размеру лампад, спорящих со светом единственной лампады которая всё выше поднималась над Ершалаимом, - лампады луны». Но точно также будет спорить в эпилоге романа с Иешуа Пилат, идущий рядом с ним по лунной дорожке  в сопровождении верного Банги. Однако спешащий на свидание к Низе Иуда, конечно, не догадывается, что над древним ершалаимским храмом «в страшной высоте» зажёгся свет новых, христианских, ценностей. (Отсюда и сравнение с лампадами). И  что он сам окажется в эпицентре «спора» «звёздного света» Пилата (света Справедливости) с «лунным светом» Иешуа (светом Милосердия).

* Камиль Фламмарион - автор многих популярных книг по астрономии. Самая известная из которых так и называлась «Популярная астрономия». В России она несколько раз издавалась в начале прошлого века.