23 Малоизвестная история

- 23 -
Малоизвестная история.

Известная и так тщательно изучаемая в школах и университетах история имеет очень небольшое отношение к реальной жизни большинства людей, населявших нашу планету. Деяние королей и грандиозные завоевания империй – это история небольшой горстки индивидуумов с повышенным чувством собственного достоинства. Дворцовые перевороты, алчные замыслы и интриги власть предержащих – всё это было не более чем местами захватывающими, местами отталкивающими сказками для тех людей, которые кормили себя и всех этих героев сказок со всеми их сказочниками.
Большая часть того, что изложено в учебниках, рассказывает о жизни едва ли нескольких процентов населения и почти ничего не говорит о том, что происходило в жизни большинства. А люди на земле как жили десять тысяч лет назад, так и продолжали жить накануне промышленной революции. Из века в век уклад их жизни мало в чем изменялся. Крестьяне пахали землю, растили детей и, не имея больших амбиций, чтобы впечатлять своих потомков, держали свои истории при себе. Изменение границ, форм правления и династий почти не затрагивал внутренний уклад крестьянской жизни.

Земля была источником пропитания, основой жизни. Земля обеспечивала всем необходимым, поэтому земельный вопрос не мог не волновать людей. И надо сказать, что земельный вопрос не испортил наших предков, в отличии от квартирного вопроса, который по мнению Воланда испортил москвичей.

 Васильчиков Александр Илларионович в книге «Землевладение и земледелие в России и других европейских государствах» опубликованной в 1876 году писал: «Отношения земледельческого класса к земле представляются в различных формах, из коих главных три: а) все жители владеют, и пользуются сообща всеми полевыми угодьями, или б) они владеют сообща землей, но пользуются каждый отдельно своим участком, или же, на­конец, с) владеют подворно, посемейно, главными коренными угодьями пашней и лугами, и пользуются тоже отдельно всеми произведениями почвы». 
Хотя далее автор характеризует первую форму, как плод «праздного воображения», тем не менее на ранних этапах освоения земледелия и вплоть до средних веков, а иногда и позже, она была преобладающей формой поземельных держаний.

Везде, в том числе в Центральной, Зап. и Сев. Европе, первобытные формы общежития скрепляла кровная связь. Племя занимало определенную территорию, все пастбища, леса и земли которой были в совместном, нераздельном пользовании всех его членов. Регулярно племя определяло, какие земли следует обрабатывать; все вместе пахали и сеяли, а собранный урожай делили между собой. Если где-то и возникало нечто отдаленно напоминающее права собственности, то это имело скорее характер временного владения.
 
С увеличением численности племени нередко происходило дробление на кланы. Отселившаяся семья, продолжала совместное пользование угодьями (леса, луга) с головным племенем, обособляясь лишь в пользовании отдельной пашней, переходящей в исключительное пользование данного рода или клана.
Почему происходило дробление? От стремления молодых к свободе и/или от растущего чувства собственного достоинства? Нельзя исключать такую возможность. В патриархальной семье более всего ценился опыт, а он накапливается как правило с годами. Поэтому авторитет и влияние было у стариков. Стариком, впрочем, тогда можно было стать и лет в тридцать пять. Жизнь была суровее и люди раньше взрослели. 
Чувствовали ли члены общины, особенно молодые, себя свободно? Конечно же нет. Жить и работать в большом коллективе непросто, особенно если это твоя родня. Младшие подчинялись старшим, все вместе подчинялись принятым совместно либо единолично решениям. Без жесткой внутренней дисциплины в трудные времена выживать невозможно.
С другой стороны, вряд ли кто-то стал бы насильно принуждать остаться желающих найти свободу за пределами родного поселения. Единственным фактором, который мог удерживать от опрометчивых поступков, был страх. Страх неизвестности и голодной смерти. Посудите сами, супермаркетов тогда ещё не успели построить за соседними лесами, а собирательством ягод и грибов, особенно в зимний период, долго не протянешь.

Для того, чтобы основать отдельное поселение нужно было множество критически необходимых вещей, которые невозможно было добыть без помощи родственников. Если делянку ещё можно расчистить и самому, то посевной материал, инструменты и необходимые знания можно получить только при согласии общины. Так что, скорее всего, процесс дробления был естественным следствием роста самой общины, когда очень дальние родственники в каком-нибудь седьмом колене уже не испытывали должного доверия друг к другу, а бытовые и организационные трудности от слишком большой скученности мешали нормальной жизнедеятельности и управлению коллективом.
Дальнейший рост вел как к укрупнению семейных общин, так и к общинам территориальным, в которые включались уже и не только родственники. Впрочем, семейные общины оставались широко распространены во Франции, Германии, Италии и в Испании. Так, например, в Испанской Галиции все члены семейной общины жили под одной кровлей и делили общий стол. Вся недвижимость и движимость состояла в нераздельном общем владении, хозяйство велось сообща, все доходы и убытки делились поровну. Во главе общины стоял старейший из родичей. Отчуждение имущества и раздел его в таких общинах возможно было лишь при согласии всех членов общины.

Превращение большинства семейных общин в сельские произошло в Западной Европе к XI—XII векам. Сама возможность объединения людей не по принципу кровного родства могла быть связана с изменением представлений о своих и чужих. На каком этапе развития такое стало возможно? Какое изменение в мироощущении позволило доверять не только родственникам и строить с некогда чужими людьми почти столь же доверительные взаимоотношения, как с родными? 
По всей видимости, монотеистические религии смогли расширить взгляды людей на мир. Если раньше своими считались только родственники, то более глубокое принятие крестьянской средой идей христианства позволило включать в свои также единоверцев, что, без сомнения, могло способствовать созданию смешанных или соседских(сельских) общин, объединяющих людей не только на основе кровного родства.

В формирующихся сельских общинах изменения не заставили себя долго ждать. Всё-таки отношение к своим, но не родным, не могло стать в одночасье столь же доверительным, поэтому в больших смешанных коллективах неизбежно возрастала внутренняя напряженность. На первое место стала выходить потребность в справедливости. Совместно обрабатывать землю и потом делить собранный урожай стало неприемлемо, по той простой причине, что чем больше коллектив, тем труднее отследить добросовестность участия в совместном труде каждого. При том, как известно, собственные усилия и вклад в общее дело нам всегда кажутся намного более заметными, чем вклад соседа.
Для сохранения доверия в общине от «несправедливого» распределения урожая между членами общины перешли к справедливому разделу пахотных земель. Если, как и при родовом строе, в общем нераздельном пользовании сельской общины продолжали оставаться леса, пастбища, луга и др. угодья, то пашня стала подвергаться разделу.
Влияние на этот процесс оказывал и другой фактор: исчерпаемость пахотных земель. Если вначале ценность имели только руки, способные обрабатывать землю, то в связи с ростом населения пропорция изменилась. Столкнувшись с ограниченностью свободной пахотной земли, общинники постепенно изменили отношение к этому ресурсу. Когда земли стало не хватать на всех, ее важность возросла, а пользование ею стало предметом регулирования.
   
Для справедливого пользования пашней в одних общинах её удавалось оставить в общем владении, но устанавливались периодические переделы, когда пользование участками земли перераспределялось между общинниками.  В других общинах пользование пашней закреплялось бессрочно или даже превращалось в семейную собственность, хотя как правило и без права свободной продажи. В любом случае неизменным оставалось то, что общинными угодьями, такими как пастбища, луга, лес и т. п. продолжали пользовались все члены общины безраздельно.
Даже процесс феодализации в Европе оказал слабое влияние на формы и существование крестьянской общины. Власть сеньора покрыла сверху общину, не разрушая внутренних ее порядков. В средние века, при господстве натурального хозяйства и слабом развитии торговли, феодальная система, хотя и крайне отяготительная для крестьян в смысле податном, не оказывала сколь-нибудь заметное влияния на общинные порядки пользования землей.
Усиление давления феодалов на общину произошло позднее под влиянием растущей торговли, и, в частности, торговли хлебом. До XIV в., а иногда и позже, перемены состояли в превращении свободных общин в зависимые от синьора. Отстоять свою независимость смогли лишь немногие общины (напр. Дитмарская марка в Германии, Landgemeinden Швейцарии, многие долины Пиренеев, сельские общины в Артуа и соседних областях, в Эльзасе, Испании и др.). Все остальные подпали под большую или меньшую зависимость от сеньоров, при этом долгое время сохраняя неприкосновенной свои внутренние порядки и земельную организацию.
По сути, крестьянская община до определенного времени продолжала оставаться государством в государстве, со своими порядками, органами управления, казной и социальной системой. Это был обособленный самодостаточный мир, который ни от кого не зависел, но все зависели от него. Что, кстати, устраивало всех - особенно феодалов и королей.

Община брала на себя все функции государства: поддерживала внутреннюю дисциплину, оказывала помощь общинникам, пострадавшим от пожара или падежа скота, семьям, оставшимся без кормильца.  Члены общины совместно боролись с пожарами, дружно возводили дома для погорельцев, брали на себя заботу о сиротах, одиноких пожилых людей, больных и инвалидах в случае, если этого не могли сделать родственники и ещё многое другое.
Короли и феодалы кормились от деревни, ничего не давая взамен. Деревня ничего не получала от власти кроме мифической защиты. На самом деле феодалы и короли защищали лишь свое право обирать крестьян. Смена власти для крестьянина значила лишь смену фамильного герба того, кому следует отдать часть урожая.
Во второй половине 19 века в России разгорелся нешуточный спор между славянофилами и противостоящей им западной фракцией во главе с Борисом Чичериным, по поводу уникальности российской крестьянской общины. 
В Российской империи право собственности на землю принадлежало миру , а не отдельному крестьянину. Миряне распределяли общую землю между собой на участки, которые обрабатывал каждый мирянин отдельно. Эти свои владение никто не мог продать или передать по наследству без согласия мира. Время от времени мир имел право перераспределять землю между входящими в его состав домохозяйствами.
Чичерин стоял на том, что мир не был ни древним, ни специфичным для России, что возник будто бы в конце 17-го начале 18 века и, что был монархическим творением, созданным то ли для удобства сбора налогов, то ли ещё для каких-то царских прихотей.

Упомянутый ранее Васильчиков А. И. возражал ему: «В западной Европе мірского землевладения никогда не существовало. То учреждение, которое у германцев и франков называлось Gemeinde, Commune, построено было на совершенно других началах, чем русский мір; мнение, очень распространенное в иностранной науке и принятое на веру и русскими писателями, будто бы наша община есть просто исторический обломок общественных союзов, существовавших на Западе, будто бы эти союзы были во всех странах общей формой зарождающейся гражданственности, мнение это, говорим, не выдерживает исторической критики» .
В основе всех этих разногласий лежал вопрос о частной собственности на землю, точнее о различиях в пользовании и владении пахотными землями, поскольку все соглашались с тем, что угодья или как иногда их называли - худшие земли, в любых сельских общинах находились в нераздельном пользовании.   
Действительно, наследственное владение пахотными участками широко распространилось уже в средневековой Европе, но наряду с этим продолжали долгое время существовать сельские общины, где земля не закреплялась за его членами на постоянной основе. В Германии и Дании во многих областях с давних времен существовал порядок раздела общинной пашни на участки (Loos) и уравнительный передел их между общинниками посредством жребия (reebning System). Отличный порядок существовал в Испании и Англии, где наделы, подвергаемые периодическим переделам, являлись лишь дополнением к наследственной пашне, закреплённой за общинниками по раннему разделу.

С Реформацией общинные порядки землевладения начали ослабевать. Встречались случаи, когда инициатива превратить пользование в собственность шла со стороны более зажиточной части общинников, но гораздо большее давление на общину оказывали внешние факторы. Здесь были и притязания феодалов, и расширение торговли зерном, и идеи реформации, трансформировавшиеся в экономические воззрения на природу богатства и на роль земледелия, достигшее апогея в экономической литературе XVIII века. Наконец, к этому процессу присоединилось после ряда колебаний и государство, с XVIII века решительно выступившее против общины и в пользу раздела общинных земель.
Так что к началу спора между славянофилами и западниками действительно в Европе от общинного ведения хозяйства уже почти ничего не осталось, в то время как в Россия мир смог в том или ином виде пережить многих из этих спорщиков, да еще и обе русские революции.

К чему этот исторический экскурс? Помимо того, что процесс эволюции крестьянской общины важен сам по себе, то, как формировалась самая распространенная человеческая общность имеет и отдельный смысл.
Люди жили тысячелетиями в коллективах на виду у всех своих сородичей, что не очень способствовало личной жизни. Непростые условия существования принуждали всех держаться вместе. Ни о какой частной собственности и частной жизни никто не помышлял пока для этого не возникли определенные условия и не появилась заинтересованность у властных структур, подталкиваемых потребностью в деньгах и теориями, возникшими под возрастающим влиянием этих самых денег.
Как бы кто не относился к общинному укладу, нельзя не признать тот факт, что до последнего времени естественным для человека, вне зависимости от страны, региона или континента его рождения, был коллективизм, выражающийся в общей собственности на самые важные ресурсы и в приоритете интересов племени, рода, общины над личными свободами и индивидуальными интересами.

Лев Толстой включил в свой сборник «Сказки, рассказы, басни» для крестьянских детей сказку-притчу о венике. В одной семье было трое сыновей, которые часто ссорились друг с другом. На смертном одре отец позвал к себе сыновей и велел им принести веник.

«Сыновья подали ему веник.
Старик и говорит: «Переломите веник».
Сыновья сказали: «Разве можно веник переломить?»
Старик развязал поясок на венике, и прутья рассыпались. «Ломайте прутья!» – сказал старик. Сыновья все прутья переломали.
Старик и говорит: «Вот и с вами будет то же, что с этим веником. Если вы будете дружно жить, никакая беда вас не одолеет; а как разойдётесь по одному, тогда все пропадёте» .

Совершенно не случайно Толстой включил эту притчи в сборник для крестьянской школы. В конце XIX века в русскую общину (мир) активно проникали идеи частной собственности. Лев Николаевич, понимая, что взрослые и без него помнят вековую мудрость и вряд ли пойдут против собственных традиций, переживал, что их дети, лишенные жизненного опыта, могут поддаться модным течениям.
Теперь эту притчу многие понимают как историю деспотического давления выжившего из ума старика, требовавшего от своих свободолюбивых детей рабской покорности. Скорее всего, пересказ её в скором времени приведет к включению в структуру прута нано волокон и прочих композитов для проявления качественно новых механических свойств материала, делающей каждый прутик даже более прочным и сильным, чем был до этого целый веник.

Хотя, по правде сказать, высокотехнологичная версия старой сказки уже запоздала, поскольку все современные сказки давным-давно заполонили летающие «прутики» со сверхспособностями. С широких экранов они своими бицепсами раскидывают тысячи врагов, доказывая сомневающимся великовозрастным деткам, как можно «разойтись по одному» и одолеть любые беды.
Что? Для этого нужны суперспособности? Ерунда! В каждом из вас живет маленький супермен. Нужно только верить в себя и всё получится! Идите смело и не смотрите на препятствия! Если что, передовая фармакология с заботой о вас накопила огромное разнообразие антидепрессантов, и вы не будете жалеть ни о чем. 

 Кратко. Как бы мы не относились к коллективизму, но общины были реальностью для девяти десятых наших предков всего двести лет назад, а для многих читателей в России и за пределами Европы они были реальностью для их прадедушек и прабабушек.  Индивидуализм довольно недавнее изобретение, и современная реальность не может не учитывать то историческое влияние, какое оказывает на людей наследие общинного уклада жизни.