Чай

Моё любимое время года – Осень! Именно так, с большой буквы! А конкретно, первая половина октября. Обычно, в это время стоит сухая теплая погода. Деревья ещё не успели поменять свой наряд и щеголяют листвой всех расцветок. Небо настолько синее и глубокое, что может поспорить с морем. Воздух чист и прозрачен. Самый слабый звук разносится на километры окрест, а, уж, про колокольный звон и говорить нечего. Особенно хорошо звучат колокола нижней октавы сельского храма в 5-6 километрах от нас
И вот в такой день мне, «сельхоз работнику» от машзавода, понадобилось съездить в другую деревню. Утром за мной заехал сосед на сто тридцатом зилке и мы отправились. Точнее говоря, ему надо было гораздо дальше. Просто он согласился подкинуть меня по пути. Как никак, а двенадцать километров пешком далековато. Короче, он довёз меня до деревни и поехал по своим делам, а я пошёл по своим. Часа за полтора управился и собрался домой. Да вот беда. Никто туда ехать в ближайшее время не собирается, а просто так сидеть и ждать, можно до следующего дня. Если не дольше… Деваться некуда. Зашёл в магазин, купил себе на дорогу пачку печенья и пошёл. Только забыл взять воды или чего-нибудь другого. Спохватился, когда деревня уже скрылась из глаз. Как я уже говорил, до дома мне топать 12 км. Можно, правда, срезать через поля и овраги. Тогда будет около девяти, но теплится надежда, что попутка подхватит… В общем, пошёл я по дороге. Ноги молодые, настроение отличное, про погоду уже сказал. Иди и радуйся. Я и радовался. Пока пить не захотелось. И так с утра только лёгкий завтрак был, да ещё печенье… Где среди поля напьёшься? Нигде! Терпи и шагай! Примерно на середине пути, я заметил, недалеко от дороги, то ли хутор, то ли маленькую деревеньку. Мне показалось, что там было около десятка дворов. Подойдя к калитке крайнего дома, я позвал хозяев. На мой голос из дома показался пожилой, но крепкий мужчина. Если бы я был художником, то лучшей кандидатуры для изображения Тараса Бульбы не смог бы найти и на Украине.
- Чего кричишь? Заходи! Гостем будешь!
- Добрый день, хозяин! Мне бы кружку воды. В горле пересохло.
- Чего пустую воду хлебать? Садись за стол под деревом, чай пить будем. Самовар уже поспел, сейчас принесу. Галя, неси сюда кружки и баранки, у нас гость!
Меньше, чем через минуту, во двор вышла дородная, под стать хозяину, женщина и поставила на стол большую вазу с баранками и три чашки с блюдцами. Таких чашек я отродясь не видел. Каждая вмещала не меньше полулитра воды. Где они только такие нашли? Потом сходила в дом и принесла банку с кусковым сахаром и щипцами, коим место в краеведческом музее. Тем временем хозяин притащил огромный блестящий самовар, литров на пятнадцать воды, а может и больше.
- Садись, милок, угощайся! Вот сахар, вот баранки… Ты сахар-то, как любишь? По-городскому, небось, внакладку? Бери, не стесняйся… Меня, кстати, Корней Павлович зовут. Хотя, чаще просто Палыч, а хозяйку мою, Галина Васильевна. Сам-то ты откуда?
- А меня Сашей зовут. Я из Тулы, с машзавода, молодой специалист. Послали, вот, поднимать сельское хозяйство…
- А чего это его поднимать? Всё, вроде, растёт и плодоносит… Если бы не мешали всякие руководители, да наставники, то, глядишь, вдвое больше бы собирали. А так… Э-эх! Ладно. Наливай чаю.
Я положил в чашку два куска плотного необычной формы сахара, налил кипятка из самовара и добавил заварки из фарфорового чайника, который стоял на конфорке самовара под куклой, изображающей купчиху.
- Корней Павлович, сахар у Вас необычный. Вы что, покупаете сахарные головы и колете их на куски?
- Именно так! А ты откуда про головы знаешь?
- В книгах читал, а сейчас увидел куски с гладкой поверхностью, словно литые. Да ещё и щипцы сахарные. Вот и сложилось.
- Правильно сложилось. Договорились с заводом, в Товарково, и покупаем. Не мы одни. Многие так берут. Дешевле, а, главное, вкусней. Да ты пей, пей. Хозяйка моя любит чай с мятой заваривать, и я пристрастился. Может тебе простого чаю заварить?
- Нет, нет. Я очень люблю с мятой. Нечасто доводится его пить. А так, хорош!
Пока я управлялся с первой чашкой, хозяин уже заканчивал вторую и часто утирал пот льняным полотенцем, перекинутым через левое плечо.
- Корней Павлович, я гляжу у Вас полотенце домашней работы. Покупали или сами ткали?
- Углядел! Молодец! Галя моя, мастерица на все руки! У всех в деревне, да и у многих в округе, такие полотенца. Сейчас-то она редко садится за станок. Руки болят, да и зрение… А раньше, я и рубашки из её полотна носил. Было время…
- А где же нитки берёте?
- Как это где? Сами из льна прядём. Есть делянки непригодные совхозу для свёклы или пшеницы, а нам в самый раз. Там и сеем лён. А прясть даже я умею. Видел когда-нибудь прялку?
- Не только видел, а и сам немного прял шерсть.
- Молодец! Наш человек!
Так, за разговорами, я одолел вторую чашку, в то время, как Корней Павлович прикончил четвёртую и наливал пятую. Всё! На этом силы мои кончились, и я мог лопнуть, если сделаю ещё хотя бы один глоток. Пот с меня тёк градом, и я то и дело утирался полотенцем, которое мне дала хозяйка. Она тоже не отставала и допивала уже четвёртую чашку.
- Сашенька, а ты чего сидишь, не пьёшь?
- Так все, Галина Васильевна, некуда больше. Сейчас из ушей польётся.
- Ииии, какие городские нынче хлипкие стали. К нам, бывалче, сваты из города приезжали, и мы этот самоварчик вчетвером уговаривали, да новый ставили.
- Нее, такие рекорды мне не по силам. Да и пора. Мне ещё идти, а меня ждут. Спасибо Вам за привет и угощение.
- Ну, что ж, и тебе не хворать. А полотенчик возьми себе на память. Нет-нет, да и вспомнишь стариков.
- Сколько жив буду, столько помнить Вашу доброту и угощение. Прощайте! И ещё раз спасибо!
Я поднялся со скамьи и вышел за калитку. Весь остаток пути я размышлял о бескорыстной доброте людей в деревнях.
Километра за полтора до деревни меня догнала машина. Я даже не сделал попытки остановить её, но водитель сам остановился.
- Хватит ботинки стаптывать, полезай в кузов, там сена полно…

С тех пор прошло более сорока лет, а я часто рассказываю друзьям о добрых людях, Корнее Павловиче и Галине Васильевне из маленькой русской деревни.