24 Натуральное хозяйство и его вред для величия

- 24 -
Натуральное хозяйство и его вред для величия.

До промышленной революции общинный уклад никому не мешал. Напротив, феодалам и монархам было удобнее иметь дело с единой монолитной общиной, чем с тысячами разрозненных крестьян. Так было проще решать вопросы сбора податей, общественных работ и рекрутских наборов. Сама община определяла кого отдать в солдаты, кому и когда учувствовать в ремонте дорог и как собрать со всех оброк в пользу феодала.
Притеснения если и происходили, то в связи с растущими аппетитами феодалов на общинные земли пригодные для охоты или выгона скота. На пахотные земли обычно притязания феодалов не распространялись.

Лидером в наступлении на общинные земли стала Англия, что объясняется, в первую очередь, мэнориальной  системой феодальной собственности. Феодал или владелец мэнора, изначально становился членом общины по дарованному королём праву, по которому феодалу предоставлялась не только часть общинной земли, но и обязанность взыскивать с лично-свободных крестьян продуктовую ренту. 
Со временем этого показалось мало, поскольку права общины на угодья ущемляли право лорда на свободную охоту, озеленение и устройство бесподобных английских парков. На стороне свободы и всего прекрасного встал закон. Парламент, состоявший исключительно из представителей феодалов, в 1235 г. издал Мертонский статут, признавший законность прав лордов.

Закон восторжествовал! Владельцам мэноров, наконец, предоставили полную свобода огораживать (читай: отнимать) любые угодья у общины, с единственной обязанностью засвидетельствовать пред судом, что им оставлено достаточно земли, чтобы общинники не протянули ноги.  Между тем, возможно, условие ходить в суд и что-то там доказывать претило гордым лордам, может быть по какой-то иной причине, но вплоть до Реформации Мертонский статус практически не применялся.   Крестьяне продолжали сидеть на своих наделах, пользоваться угодьями и нести платежи лорду.
Статус был возрожден только при герцоге Нортумберлендском Джоне Дадли в январе 1550 года, когда английские землевладельцы стали массово переориентироваться с земледелия к пастбищному хозяйству. Усиленное огораживание с целью содержания овец, принимало порой такие размеры, что сносились целые поселения.
Не берусь судить, что запустило-таки процесс огораживания. Была ли это любовь к овечкам или победившие на острове идеи внутренней свободы христианина, продвигаемые Реформацией, но очень любопытно проследить как этот процесс развивался.   

Сначала агрономическая литература, опираясь на самые передовые экономические теории подвергла резкой критике отсталый порядок общинной обработки земель, и отдельно осудила нерачительное использование угодий и пустошей. Единственным средством борьбы с этими беспорядками, естественно, было признано огораживание(изъятие) общинных полей. В один голос все светлые умы затвердили о том, что огораживание — наилучшее средство увеличить урожаи, единственно возможный путь к тому, чтобы многократно увеличить ренту и, если бы Великобритании удалось бы огородить все общинные пустоши, то тут же наступил рай на отдельно взятом острове и невообразимую массу народа бы накормили если не хлебом, то уж самыми свежими (возможно, даже французскими) булочками. 
Самое захватывающее началась с внедрения инноваций в сельском хозяйстве, что вместе с феноменальным понижением цен на наемный труд сулило очень заманчивые доходы от земледелия. Все это стимулировало английский парламент к более активному принятию актов об огораживании, а владельцев мэноров к принятию на себя всей этой волокиты по оформлению земель в собственность. Однако, такие процессы всегда проходят недостаточно активно, как требует того ход истории, и вот в 1793 г. парламенту по его запросу начинают поступать донесения комиссаров, констатирующих каких грандиозных успехов добилось сельское хозяйство благодаря огораживанию, и, что особенно важно, многократно возросла доходность земель опять же вследствие огораживания.

Донесения сыграли свою роль: скорость одобрения актов об огораживании удвоилась и продолжала беспрерывно расти до 1864 - 65 годов.  В 1801, 1834, 1836 и 1840 гг. издавались общие статуты в ответ на всё более и более усиливавшиеся жалобы на вредные последствия огораживания, разорение сельских рабочих и на стеснения, создаваемые огораживанием. В 1845 г. издается даже новый закон. Однако все эти статусы и закон явились лишь средством к ускорению огораживаний. Процесс изъятия земель у общин с годами и принятием новых законодательных актов лишь многократно ускорялся, превратившись в скучную рутину.
Как это часто бывает только после того, как от некогда обширных общинных земель почти ничего не осталось, начали подсчитывать ущерб. Сформировалось даже общество охраны общинных земель, добившееся на исходе XIX - го века отмены Мертонского статута, но вот только защищать было уже практически некого.
Чем же так Великой Британии стала мешать община? Отсталыми формами ведения хозяйства? Недостаточно высокими урожаями? Возможно, и это, но сначала, напомню, ученые мужи стали пропагандировать огораживание, как единственное средство увеличить ренту, а потом конгресс заслушивал донесения комиссаров о том, что, как и предсказывали ученые экономисты, таки да, доходность огороженных земель возрастала, как на дрожжах.

Можно было бы ограничиться, прокомментировав это словами уже упомянутого Калиостро из «Формула любви»: «Круг замкнулся, с разума начали, разумом кончили», но это было бы только частью правды. В данном случае не меньшее значение имело ускорение промышленной революции, позволившее увеличить производительность труда и тем самым снизить стоимость рабочих рук до такой степени, что они стали обходится так дешево, что доходность обрабатываемой ими земли стала больше, чем любая барщина или оброк от крестьянской общины.
Рента и выгода с акра земли без сомнения волновали землевладельцев, но так ли сильно это волновало законодателя? Если бы законодателя волновала только эффективность и применение инноваций, то он мог бы, хотя бы для приличия, сначала попробовать внедрить в общину хоть какие-то экономические или внеэкономические стимулы, прежде чем общину уничтожать.
Власть волновало в первую очередь величие Британской Империи, а величие с некоторых пор приобрело стоимостную оценку, которую просвещённые люди успели увязать с всеобщим благом. Так что, всеобщее благо, отвечающее за стоимость Великобритании не просто волновало власть, а являлось тогда и является теперь мерилом её успеха и могущества.

Согласитесь, это так удобно, знание ученика мерить объемом его памяти, выраженного баллами, полученными на тестировании, а величие страны стоимостью всеобщего блага, выраженного в деньгах.

Проблема для величия состояла в том, что, по крайней мере, неогороженная часть общинных земель продолжала оставаться свободной от стоимости. Неудивительно, что банальное оформление в частную собственность должно было, по мнению экспертов, приводить к увеличению ренты. Ведь если до того земля приносила пользу только общинникам и её плоды практически не участвовали в товарном обороте, то необходимо говорить не о увеличение, а возникновении ренты.
Плохо это или хорошо? Для рынка включение новых объектов в капиталистическую экономику, без сомнения, хорошо, но для крестьянской общины, которая веками выживала благодаря этим землям – это была катастрофа.
Ещё большей проблемой для величия было то, что крестьянские общины оставались в той или иной степени территориями натурального хозяйства, то есть внутрь общины практически не попадали деньги, а взаимный обмен общинников основывался на доверии, которое продолжало обходиться без уже принятого вовне эквивалента доверия, выраженного в деньгах.

 В энциклопедиях натуральным хозяйством называют такое хозяйство, в котором люди производят продукты лишь для удовлетворения своих собственных потребностей, не прибегая к обмену, к рынку. Всё необходимое производится внутри для обеспечения необходимого "прожиточного минимума". Короче, для выживания. Ещё там пишут, что в странах, освободившихся от колониальной зависимости, в середине XX века 50—60% населения было занято в натуральном или полунатуральном хозяйстве, и что в нем используются такие орудия производства и технологии как: мотыга, сапа, лопата, серп, и так далее.

Как заметно из определения, главным недостатком натурального хозяйства было полное пренебрежение таким замечательным рыночным инструментом, как деньги. Мало того, что крестьяне не метались по лавкам и базарам в поиске высококачественных молочных продуктов, калорийного здорового питания и богатых витаминами цитрусовых, так они ещё и не покупали фабричную продукцию.    
И это в то время, когда благодаря технической революции фабрики стали производить всё больше и всё дешевле, а фабриканты сбивались с ног чтобы кому-нибудь всё это продать. Рынок рос, для бесперебойного роста национальной экономики нужны были новые покупатели. А в это время несознательные члены общины сами мастерили себе одежду, обувь, посуду и примитивную мебель; обходились такими отсталыми орудиями труда как: лопата, серп и молот, и так далее. Общинники, за редким исключением, были полностью независимы от внешнего мира, оказывая друг другу услуги на принципах взаимопомощи.

Теперь представьте себе, какое количество норма часов при средней продолжительности рабочего дня пятнадцать часов во временя промышленной революции оставалось не нормировано, не оплачено тем 80% населения Англии, которое оставалось в сельских общинах? Сколько товаров могли потребить эти люди, всё ещё продолжающие обходится натуральным хозяйством и практически на полным самообеспечением, если не вырвать их из этого порочного круга? А услуг?
Даже если доходы этих людей будут в несколько раз меньше, чем у обеспеченных горожан, учитывая, что городское население Англии и Уэльса в 1650 году составляло всего 8,8%, с 1700 года по 1800 года выросло уже с 13,3% до 20,3% населения, а дальше рост только ускорялся, то экономический бум был предсказуемо сопоставим с тем, который происходил в Китае в начале XXI - го века.
Кстати, все экономические сверх ускорения, когда национальные экономики росли с необузданной скоростью в 10-20% в год, будь то в Индии и Африке в настоящее время, в России конца XIX – первой половины XX века и в Европе XIX века были связаны с массовым переходом сельских жителей с натурального хозяйства на рыночное.

По непонятному стечению обстоятельств, этот переход, по крайней мере до эры изобретения телевизионный рекламы, происходил везде под давлением государства вне зависимости от политического устройства.
Если в Англии, где зародилась промышленной революции, в 1688 году в сельском хозяйстве было занято 75% населения, то уже в 1841 году осталось едва 26%. За такой короткий промежуток по историческим меркам почти половина населения страны кардинально поменяла свой жизненный уклад, который не менялся веками и тысячелетиями. Можно констатировать, что к 1841 году огораживание почти ничего не оставило от крестьянской общины.

Зато Валовый Внутренний Продукт на душу населения с 1830 по 1870 год увеличился в Британии почти в два раза, а сама Великобритания, имея в 1750 году долю в мировом промышленном производстве лишь в размере 1,9%, умудрилась к 1880 году увеличить свою долю до 22.9%. Каково! За один век вырасти в 11 раз.
Конечно, в эти цифры внесли огромный вклад колонии, и особенно жемчужина английской короны - Индия, но вклад в рост всеобщего блага от разрушения общин и превращение крестьян с их натуральным обменов и зависимостью от общины в массу потребителей и свободных наемных работников нельзя отрицать. 
Однако всё это стало возможным позднее, а в первой половине XIX века, когда процесс огораживания ещё шёл полным ходом, бедные беднели, в то время как богатые только богатели. Английская экономика из одного кризиса переваливалась в другой ещё более тяжелый. С одной стороны, ее росту способствовала промышленная революция и бесконечный приток дармовой рабочей силы из деревни, с другой, такой взрывной рост каждую пятилетку натыкался на всё те же проблемы со сбытом промышленных товаров.   

  Кратко. Росту величия держав препятствовало натуральное хозяйство, продолжающее оставаться важной частью общинной жизни. Крестьяне выращивали своими руками хлеб, мастерили себе одежду и оказывали друг другу возмездные услуги на принципах взаимопомощи, тем самым практически избегая участия денег в своих взаимоотношениях, чем препятствовали росту денежного оборота (читай: экономики), уменьшая доверие к эмитенту и подрывали величие родной державы.