Жизнь российская Книга-1, Часть-2, Гл-2

Глава 2

"На работу! Ать-два!"
Я в дороге, я в пути…



Прямику одна дорога, поползню десять.
Чем больше ездить, тем торнее дорога.

Русские пословицы



Старший охранник Кульков Василий Никанорович, одетый потеплее (Тонечка родная и любимая постаралась и позаботилась о своём милом супруге), вышел из дома, внимательно, по-хозяйски, огляделся по сторонам, откинул подальше от входной двери раздолбанную пацанами картонную коробку, притоптал пару дымящихся окурков, пнул изо всей силы валявшуюся пустую консервную банку, вдохнул полной грудью порцию морозного воздуха, крякнул одобрительно и направился в сторону своей станции метро.

Туда можно было попасть несколькими способами: пешком пройтись по улице – прямо с километр и направо с полкилометра; на автобусе – пару остановок проехать; пешком через парк на другую станцию прогуляться под сенью лип, берёз, дубов и клёнов – немного длиннее, но зато можно полюбоваться чудной природой, натурой, естеством… флорой разнообразной и фауной: красотами неимоверными, видами великолепными, пейзажами удивительными, блаженно пройтись по тенистым аллеям вдоль превосходных прудов, полюбоваться птичками голосистыми, послушать их дивное пение. Ух, как хорошо! Ах, как прекрасно! Да-да! Птички восхитительные летали над головой, белки дивные бегали и прыгали… Сказка! Вот она… с тобой рядом…

Но через парк лучше ходить всё же летом, а сейчас зима.
Зимой там тоже хорошо, но не так.

На этот раз Кульков до станции метро решил проехать на автобусе, да, именно так, чтобы не переохлаждаться понапрасну, хотя на нём была надета новая курточка-аляска с толстой меховой подкладкой из натуральной овчины, тёплая шапка-ушанка, а шея вместе с лицом надёжно укутана пушистым шарфом крупной вязки.
На таком одеянии настояла супруга. Василий не стал спорить. А на свежем воздухе даже подумал: «Ох, как браво! Здорово! Молодец, Тонечка! Ты как всегда права. Хорошо меня укутала. Тепло теперь. Даже жарко. Ну, Василь свет Никанорович, в добрый путь! Бережёного бог бережёт. Как бы снова не заболеть… Тьфу… Тьфу… Тьфу…»

И вот… долгий путь преодолён. Слава тебе, Господи!

Василий уже добрался до того нужного места, откуда только прошагать осталось ещё какие-то пяток сотен метров.

Механический транспорт: автобус, метро, второй автобус, трамвай уже позади.

Кульков миновал тот длинный заковыристый путь нормально. Без эксцессов. Без ругани. Без драки. Без оскорблений. Без грубости. Никто к нему не приставал. И он ни к кому не цеплялся. Бог миловал. Ну и прекрасно. Всегда бы так.

Теперь осталось пешочком пройтись.
Что ж… Вперёд и с песней!

«Одиннадцатым номером» Василий Никанорович продолжил своё путешествие на место службы. Так люди окрестили пеший маршрут.

«Метров двести по прямой, два поворотика под девяносто градусов, ещё ровно триста десять ярдов, и я на месте», – сам себе Кульков озвучил дальнейший маршрут и затопал: ать-два правой, ать-два левой, ать-два, ать-два.

Василий радостно делал важные свои сегодняшние шаги в направлении офиса, в направлении места своей постоянной работы под знаменитую некогда песенку:

     Наша служба и опасна, и трудна,
     И на первый взгляд, как будто не видна.
     Если кто-то кое-где у нас порой
     Честно жить не хочет.
     Значит с ними нам вести незримый бой
     Так назначено судьбой для нас с тобой-
     Служба дни и ночи.
     Служба дни и ночи…
     Служба дни и ночи…
     Служба дни и ночи…
     Служба дни и ночи…

Первая половина «ходульного» участка промелькнула как один миг, не заметил даже как… Хорошо под песню идти: ритм отбивается, слова звучат как команда, ноги не заплетаются (ать-два левой, ать-два правой, ать-два… ать-два, левой, левой, левой), душа ликует, сердце кровь качает исправно и с радостью. Только вот слова «Служба дни и ночи…» звучала много-много раз подряд: как заклинание, как мольба, как призыв.

Ну и ладно. Песня такой и должна быть. Везде и всегда. Как молитва.

Вот уже сейчас будет поворот направо, потом налево и та финишная прямая, в конце которой место его службы, трудовой вахты. Там его проходная.

Но не заводская… Как в песне чудесной поётся.
Заводская была когда-то раньше… Давным-давно… Там… На родине…

На авиационном заводе, построенном ещё в тридцатые годы прошлого столетия. Который сначала назывался почтовым ящиком номер 99 (секретным), потом Госзаводом (государственным), затем Машзаводом (машиностроительным), и только в самом конце он стал именоваться, как и подобает по статусу: Авиационным заводом!
Этот Авиационный завод опять же со временем превратился в целое могучее Объединение нескольких профильных заводов.

Василий Никанорович всегда был рад (и безумно гордился этим), что и его малюсенькая лепта была привнесена в ту выпускаемую воздухоплавательную технику: Ка-15, Ка-18, Ка-25, Як-25, Ан-24, МиГ-27, Су-25, Ми-8, Ми-17. А это авиашедевры!!

А заодно с ними и продукцию народного назначения производили разную, даже для домашнего хозяйства, – например, стиральную машину «Белка».

А в годы долгой и тяжёлой Второй мировой войны авиазавод работал на фронт, на победу. С его стапелей тогда сходили легендарные И-16, Пе-2, Ла-5, Ла-7, Ла-9.

Кульков купался в воспоминаниях. Ох, как же хорошо было…
Они на него буквально свалились снежным комом.
Они ему настроение поднимали.
Они ему стимул давали.
Они ему жизнь продлевали.

Василий Никанорович сам того не подозревая окунулся в прошлое. В то… в хорошее, в дивное, в чудесное.
 
От этого ему стало ещё теплее.
От этого он зашагал ещё веселее.

Ать-два! Левой! Ать-два! Правой! Ать-два! Ать-два! Левой! Левой! Левой!

И ещё он был бесконечно рад, весел и горд от того, что наконец-то выздоровел, поправился, освободился от того жуткого болезненного недуга; что опять идёт на работу, к своим коллегам шагает, в коллектив родной, к друзьям и товарищам, к сослуживцам.

Он там должен (даже обязан!) отметиться персонально перед начальством и доложить, что всё – он выздоровел наконец и полностью. Что он прибыл на работу для дальнейшего несения службы по охране вверенного ему имущества и установленного порядка. По закону. По уставу. По инструкции. Согласно многих пунктов заключённого контракта.

Кульков радовался как дитя, что он теперь здоров как бык.
Как лётчик–истребитель. Как космонавт.

Он шёл и думал, что надо не забыть и больничный лист сдать. Пусть бухгалтера начислят ему, старшему охраннику Кулькову Василию Никаноровичу, то, что по закону российскому полагается, что ему за время болезни причитается. Всё! До рубля и копейки. Сколько будет. Сколько получится. Сколько ему полагается. А за целый с небольшим месяц… – это приличные деньги. Не то, чтобы очень… Но всё же… Для семейного бюджета любые деньги – это деньги! Все в дело пойдут. Все для жизни сгодятся.

Душа пела: «Ох!! Как хорошо сегодня шагается… Быстро. Служба дни и ночи… Служба дни и ночи… Служба дни и ночи… Людей не так много на улице. И не холодно! Ай да Тонечка! Утеплила меня дорогуша. Моя красавица!»

А вот и офис.

Невысокое крыльцо с пологим пандусом и сверкающим на свету хромированным ограждением, стеклянные двери, тёплый с воздушным обогревом тамбур, за ним опять широкие прозрачные двери, и вы в огромном вестибюле, перепланированном под чудный операционный зал не самой последней в стольном граде сотовой компании. Да! Это так!! Эта компания телефонной связи на хорошем счету! И офис здесь приличный!

Вдоль внутренних стен расположены стандартные рабочие места внимательных и чутких операторов, у больших окон столики с диванами для посетителей и оборудованные необходимой оргтехникой точки продавцов-консультантов.

Слева – кассы с элегантными и вежливыми кассирами.

Справа – вход через турникет к лифту и на лестницу-чудесницу, ведущую на второй этаж в администрацию и директорию.

Рядом, в углу, узенькая дверка и круглое оконце небольшой комнатки поста службы охраны, где и находится рабочее место уважаемого Василия свет Никаноровича.

Кульков, заметив отсутствие вахтёра, не стал разыскивать Афанасия Григорьевича, просто прошёл мимо его пустующего столика и стульчика и добродушно поздоровался с сотрудниками.

С одними кивком головы, с другими за руку, с третьими обнялся, потрепался немного. Целоваться ни с кем не стал. А вдруг… зараза… снова болезнь...

После этого хотел сразу пройти наверх к секретарше, чтобы сдать бюллетень, но передумал и вошёл в своё служебное помещение.

Точнее было бы сказать – протиснулся, потому что через такой миниатюрный дверной проёмчик надо было именно протискиваться.

Смена была не его, сегодня дежурили другие ребята, и Василий решил расспросить их, что да как происходило тут, пока он отсутствовал.



Продолжение: http://proza.ru/2023/06/24/338

Предыдущая глава: http://proza.ru/2023/06/22/378

Конец 1-й части: http://proza.ru/2023/06/20/285

Начало романа: http://proza.ru/2022/09/02/1023