Жизнь российская Книга-1, Часть-2, Гл-4

Глава 4

"Необычный разговор с директором"
Весьма неприятная беседа



Лошади узнают друг друга по ржанию,
а люди – по разговору.

Русская пословица



Довольный законченным, хоть и временно, неприятным для себя выслушиванием различных притязаний, укоров, ущупов, укусов, наставлений и нравоучений со стороны этого «страшилища», злобного чертяки усатого и дьявола во плоти, нового начальника их службы безопасности, Василий Никанорович с огромным камнем на сердце открыл дверь приёмной. «Зачем вызвали? Для чего? По какому случаю?» – мелькало у него в мозгу.

– Можно?.. – пролепетал встревоженный не на шутку Кульков. Ноги не слушались. Уши заложило, в них тикало. Как метроном. Язык не шевелился. Так… лопотал чего-то…
– Ну и где вы ходите?

– Что?.. Не расслышал… Повторите, пожалуйста…
– Вольдемар Моисеевич, говорю, уже два раза справлялся о вас!!

– Дак, мне только что сказали… Я сразу к вам… А где Изольда?
– Вы много вопросов задаёте! Нет её больше. И не будет. А вы… Бегом надо! Раз вызвали… А вы вразвалочку… Как на пляже морском… по песочку босиком…

– Что? Что вы сказали?..
– Вы что, глухой?? Проходите, говорю! Быстрее!! Ещё быстрее!! Вас ждут!!

– Дак, я и так быстро. Как мне передали, так сразу и пошёл…
– Да проходите уже!! Живее!! Не мутите тут воду. Я же сказала, что вас ждут.

***
В кабинете генерального директора было всё так же, как и в тот первый раз, когда он заходил сюда на собеседование при приёме на работу. Всё то же. Тот же стол, то же кресло с высокой спинкой, та же стенка со стеллажами и шкафчиками. Диван с двумя креслами и журнальным столиком были такими же по облику и конфигурации, но другого цвета. Видно, поменяли. И шторы на окнах висели не те, что были в тот раз. А вот сам директор находился в той же позе: он полулежал в глубоком кожаном кресле, а ноги его в жёлтых башмаках покоились на столе – точно так же, как и тогда. В тот давний день на шефе был яркий красный плисовый однобортный пиджак с фиолетовым воротником, жгуче чёрная атласная цыганская рубашка в ме-е-еленькую розовую полосочку и белый в синюю крапинку галстук-бабочка. Сейчас же – яркая жёлтая куртка, сиреневый батник и цветастый шейный платок с яркими попугаями, зелёными пальмами и голыми бабами.
 
Вольдемар Моисеевич, как и прежде, занимался обработкой своих ногтей. Видимо, это было его любимым занятием. Он с невиданным восхищением, упоением и большущим усердием орудовал алмазной маникюрной пилочкой, сдувал пылинки, любовался своей работой… наслаждался… и… улыбался, улыбался и улыбался… Рот до ушей. Как у того маленького мальчика из исторического произведения чудесного французского писателя Виктора Гюго.

Кульков стоял, молчал, смотрел на очень занятого директора, ждал, когда, наконец, на него соизволят обратить внимание. Не дождавшись, кашлянул.

Не глядя на вошедшего, генеральный произнёс гнусавя, на французский лад:

– Присаживайтесь… – при этом шикарная пилочка в его руке, проделав изящный путь по воздуху, указала, куда именно его пригласили сесть. Это был венский с голубой атласной обивкой прелестный стул в торце небольшого уютного приставного столика.
Старший охранник приземлился… Вдохнул-выдохнул. И стал ждать…

Начальник не торопился. Ногти для него были важнее человека, которого он сам вызвал для разговора. По его разумению подчинённые люди всегда и везде должны ждать. Ждать, ждать и только ждать! И никак иначе. На то, мол, воля божья. Для этого, дескать, и существует в мире разделение на начальников и всех остальных. У первых, мол, права, а у вторых, дескать, лишь обязанности. Так что… пусть, мол, ждут… не сахарные…

Время шло… Кульков сидел и ждал… А что сделаешь? Ничего…

Вот директор наконец-то закончил волшебные манипуляции со своими чудесными ногтями. Дивные маникюрные принадлежности ручной работы итальянских мастеров он благоговейно сложил в сказочного вида несессер из красной перуанской буйволятины со вставками по бокам из прелестной индийской слоновой кости, пестрящей золотыми феерическими прожилками и украшениями в виде замысловатых китайских иероглифов, обозначающих долгую-предолгую беспечную жизнь.

Затем Вольдемар Моисеевич принялся себя милого приводить в порядок. Пыль с одежды сдувал, соринки скидывал, волосы приглаживал. В конце прихорашивания носик чуток припудрил и вальяжно повернулся к изумлённому Кулькову.

– Ну-с, батенька, – тихо и вкрадчиво произнёс он. Босс обвёл глазами обстановку своего роскошно обставленного кабинета и продолжил: – Вы, уважаемый, внимательно читали трудовой договор, когда устраивались на работу?
– Н-не понял…

– Позвольте… уважаемый… Как это вы не поняли? Я же достаточно… достаточно определённо спросил: читали или не читали? Ну-с… Что молчите? Отвечайте!
– Ах, вы про это… Ну да, конечно. Читал. А что?

– А то, многоуважаемый вы наш Василий Никанорович, что там чёрным по белому указаны наши условия, ваши обязанности и опять же наши права. Вам это известно?
– Да-да… Правильно. Всё так… Там много чего написано. Разного. Я исполняю свои обязанности строго по этому контракту. И, думаю, что хорошо с этим справляюсь.

– Я не отрицаю, батенька. И не спорю. Да, это так. Естественно… Ваша правда, вы справляетесь. И смею заметить: неплохо… весьма даже неплохо.
– Ну вот…

– Но там, товарищ старший вы наш охранник, есть пунктик про так называемые незапланированные болезни.
– Ну и что? Я-то здесь при чём??

– А вот это уже, любезный вы наш и незаменимый, напрямую касается вас. Именно вас!! Или вы это не заметили?..
– Н-не понял…

– Ох! И ах! Они не поняли… Как же… Девушка невинная… Девочка нетронутая… Девчушка малАя… Она не поняла, как невинность свою потеряла… Как… когда… с кем и где… Это ж надо… цаца какая… Вот так история… Вот так барыня-сударыня… Да-с…
– Опять не понял!! Вы это про кого сейчас… Про меня, что ли…

– Ну вот. Снова он не понял… Какой же вы, право, непонятливый. Не про вас это. Клянусь. Это в качестве примера. Образно. Я про контракт наш с вами. Про договор наш трудовой. Между мной и вами. Пунктик там такой есть. Интересный… Про болезни…
– Аа-а-а… Так вы про это… Вот вы про что. Теперь понял. Не дурак. Я ещё тогда, когда подписывал, то подумал: какой-то странный пункт – незапланированные болезни. Как будто есть ещё запланированные. Посмеялся я ещё тогда… Всласть хохотал…

– Ну, смейтесь… смейтесь… уважаемый… Как же. Смейтесь!! А смеётся тот, кто смеётся последним!.. – И тут его прорвало: – Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!! Ха-ха-ха!!!

Василий Никанорович глянул на босса широко открытыми глазами: чего это с ним?.. с ума спрыгнул? или ещё хуже…
Но ничего не ответил и стал ждать, когда тот выхохочется…

А генеральный всё ржал и ржал… корчился от смеха и опять ржал…

Лицо стало красным до безобразия. Даже багровым. Лиловым. Сиреневым. Фиолетовым.

Потом другие цвета проступать стали. Радуга – ни радуга. Калейдоскоп – ни калейдоскоп. Чёрт знает, что с ним происходит. Не помер бы… чудила…

Вот дикий его смех сменился надрывным кашлем, директор поперхнулся и весь затрясся в нервном экстазе. Вольдемар Моисеевич поспешно достал вышитый болгарским крестиком розовый носовой шёлковый платок, стал сморкаться и утираться.

Вскоре успокоился. Отдышался. И продолжил беседу.

– Я уже, уважаемый вы наш передовик, говорил, что в нашем соглашении есть раздел о правах работодателя. И там имеется один пункт. Пунктик! Но он значительный. Весьма он значительный. Очень и очень. Вы даже не представляете себе. Этот маленький пунктик, почтенный вы наш, даёт мне право не выплачивать компенсацию работникам при их незапланированных болезнях. – Вольдемар насилу сдерживался от наседавшего на него смеха. Затем взял себя в руки, перевёл дыхание, пересел на другой бок, поправил платок на шее, высморкался ещё раз от души, вдохнул-выдохнул глубоко, угомонился, наконец-то, и вопросительно посмотрел на своего подчинённого, на своего передового работника: – Ну-с, господин хороший, что скажете?.. Ну?! Вы чего застыли? Что с вами? Я слушаю. Отвечайте. Говорите. Не молчите.

– Сейчас. Сейчас отвечу… – Василий Никанорович напряг мозг, лихорадочно ища в закоулках серого вещества спасительную для себя информацию. Хоть что-то он пытался вспомнить, что поможет ему выкарабкаться из этой непростой ситуации. Вот в его глазах проскочила озорная искорка, он многозначительно улыбнулся и выдал: – Существует ещё и трудовая инспекция, которая действует в рамках трудового законодательства. Понятно? А по российским законам категорически запрещено не выплачивать работяге возмещение при временной потере его трудоспособности. Хоть на день, хоть на неделю, хоть на целый месяц. Ферштейн?? Вне зависимости – запланированная это болезнь, то есть плановое медицинское лечение, или незапланированная, то есть внезапная. Тем более, что эти выплаты идут из соцстраха, то есть из фонда социального страхования, куда вы из моей начисленной заработанной платы должны, я дважды подчёркиваю – обязаны! совершать ежемесячные отчисления. Или я не прав? Бухгалтера это знают. Спросите у них. Да и вы, уважаемый Вольдемар Моисеевич, думаю, что закон нарушать не будете. Зачем это вам? Ведь так же?.. – бодро отчеканил бывший экономист Кульков, выпускник советского вуза.

На этот раз промолчал генеральный директор телефонной компании Черпинский Вольдемар Моисеевич, в прошлом учитель бальных танцев. Потом вдохнул побольше воздуха и промолвил сквозь зубы, зло и надменно:

– Свободен!
– Как?.. Как вы сказали? Я не расслышал…

– Сво! Бо! Ден! Гуд бай! Аривидерчи!
– Чего? Не понял…

– Пшёл вон!!!
– Хорошо-хорошо. Как вам будет угодно. Я уже ухожу. До свидания!



Продолжение: http://proza.ru/2023/06/26/320

Предыдущая глава: http://proza.ru/2023/06/24/338

Конец 1-й части: http://proza.ru/2023/06/20/285

Начало 2-й части: http://proza.ru/2023/06/22/378

Начало романа: http://proza.ru/2022/09/02/1023