Жизнь российская Книга-1, Часть-2, Гл-5

Глава 5

"Смех необузданный, хохот неудержимый"
После драки можно и руками помахать...



Смех без причины – признак дурачины.
Над другими посмеялся, над собой поплачешь.

Русские пословицы и поговорки



Василий Никанорович вышел из кабинета шефа. Выполз. Немного растерянный. Но в то же время радостный и беззаботный. Он не опешил от безумства начальника. Он великолепно себя вёл. С почтением. И с превосходством. А это дорогого стоит. Он нашёл, что ответить этому… хитромудрому наглецу… этому королю Лиру, этому… этому… Да ладно… бог с ним… и этих эпитетов ему хватит на всю оставшуюся жизнь.

Вася-Василёк был доволен собой. Да! Здорово он отбрил директора!
Так ему и надо! Нельзя издеваться над подчинёнными.

В худшее для охранника время случилось нечто лучшее. Директор показал своё истинное лицо. А подчинённый противостоял деспоту. Да ещё как! Научным образом!
Раз! И в дамках! Директор повержен. Работяга оказался победителем.

Так их… нерадивых… надо воспитывать…
Нечего над трудовым людом издеваться…
Вот как надо! Хрясь! И на лопатки…

Смех одолевал Кулькова. Смешинка ему в рот попала. Хохот из нутра вырывался. Наружу из Василия Никаноровича выползал дикий и неудержимый хохот. Напоказ он выскакивал изо рта. Но Василий силился и сопротивлялся, не давал этому смеху вылезти. Этого нельзя было делать. Нельзя пока хохотать Люди же вокруг. Коллеги. Не поймут.

От самых дверей директорского «лежбища» он шёл с широкой ухмылкой. Еле-еле сдерживаясь. Превозмогая колоссальный внутренний натиск бушующих в нём страстей.

Чтоб не рассмеяться.
Не расхохотаться.
Не улыбнуться чтоб…

И при спуске по лестнице Вася-Василёк держался, и в тот момент, когда прощался до завтра с ничего не понимающими сослуживцами.

На его лице была нарисована голливудская улыбка. Застывшая. Оскал. Но не звериный, нет. Такой, какой обычно бывает у малахольного человека. У которого «не все дома».

Что бы это значило? Что с ним произошло? Что случилось?

Никто понять не мог. Сотрудники изумлялись… диву давались… голову себе сломали… Но так ничего они и не поняли.

***
Даже на пустынном крыльце хохот донимал его. Пытался вырваться на свободу.
Но Кульков сопротивлялся. Изо всех сил терпел. Мучился, но держал себя в руках.

И лишь пройдя сотню-другую шагов и удачно завернув в первую попавшуюся и подходящую для таких целей подворотню, Василий Никанорович расслабился… и… тут же рассмеялся. Заржал. Пар выпустил.

Хохотал он от души. Ржал, как конь боргойский, который по бурятским степям скачет. Кульков тоже скакал. Подпрыгивал и ржал. Снова подпрыгивал и опять ржал. Изгалялся. Измывался. Глумился. Долго. И смачно. До потери пульса. Вспотел даже.

Пар от него валил. Как из бани.
Дым коромыслом стоял. Как на пожаре.
Гогот вселенский раздавался на многие километры.
Топот неудержимый слышался на окраинах города.

На посторонних людей смеющийся дядя Вася не обращал никакого внимания.

А те – наоборот… Что, мол, это с ним, с мужиком этим… И пальцами у виска ковыряли многозначительно. Дескать, вот придурок лагерный… с дуба спрыгнул…

Прохожим и собравшимся вокруг как обычно зевакам было совершенно непонятно, что же такое очень смешное происходит вокруг… Что тут юморное творится?.. Что деется здесь? Что вообще случилось с этим умаявшимся хохотуном??

Им было весьма любопытно, над чем или над кем так комично изливается этот невзрачный на вид пожилой мужчина в расстёгнутой настежь модной куртке-аляске и с шарфом длинным, толстым и ярким, болтающимся у него меж ног…

Им было очень и очень интересно, что же случилось с этим дяденькой, который стоит неподалёку, скачет как обезьяна и ржёт как конь ретивый.
Слёзы из глаз у того даже брызжут… Градинами катятся…

Зеваки крутили головами по сторонам, расспрашивая друг друга, и не могли ничего понять: из-за чего… или из-за кого… всё-таки он, хохотун и попрыгун этот, откуда-то прибежавший… так измывается… и что они тут такого не видят… что они пропустили… в этой явно несмешной жизни…

А человек в подворотне продолжал глумиться и изгаляться.
Смеяться! Хохотать! Прыгать! Ржать!

Гомерический смех! Страшный хохот!

Звериный уже оскал! Волк ни волк… Медведь ни медведь…

Злой и тревожный  из-под бровей взгляд! Рысь ни рысь… Росомаха ни росомаха…

Ржание и плевание! Лошадь ни лошадь… Верблюд ни верблюд…

Пляски петушиные! Танцы-жманцы-обниманцы! Сам с собой Василёк закружился… То в одну сторону, то в другую… То в третью, то в четвёртую… то в пятую… то в шестую… то в седьмую… то ещё в какую…

Гопак! Краковяк! Яблочко!

Барыня! Кадриль! Калинка!

Рок-н-ролл! Буги-вуги! Твист! Чарльстон! Ча-ча-ча!

Василия Никаноровича всего трясло и корёжило, подбрасывало и кружило.
Бедного Кулькова колотило, скрючивало и лихорадило.
Его корчило, молотило, колошматило.

Он не в силах был остановиться. Нееет… Ниииикааак…

И ему было очень и очень весело. И радостно. И ему хорошо было.

Ох, как хорошо… Ух, как приятно… Ах! как здорово!

Так ему, наглому и спесивому зануде-директору и надо!
Учить таких прощелыг надыть! Воспитывать! Перевоспитывать!
На место надо ставить зарвавшихся учителей бальных танцев!

Кульков был бесконечно рад… И счастлив. Очень-очень. Всегда бы так…



Продолжение: http://proza.ru/2023/06/27/542

Предыдущая глава: http://proza.ru/2023/06/25/357

Начало 2-й части: http://proza.ru/2023/06/22/378

Конец 1-й части: http://proza.ru/2023/06/20/285

Начало романа: http://proza.ru/2022/09/02/1023