Игра Подбери музыку к словам. Москва моя

Игра «Подбери музыку к словам» Светлой ночки - http://proza.ru/2023/06/30/1221

Суть  игры  —  написать историю,  где одним из главных "действующих лиц" будет Музыка. Что зазвучит в произведении:  популярная классическая музыка или джаз,  танго или вальс,  бардовская или лирическая песня — выбор за автором.

******
Москва моя

«Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся Советская земля»…

      Моё пятое лето в жизни. В тот день я просыпаюсь ранним утром в чужой московской квартире - одна женщина сдала нам с родителями  «угол» на несколько дней, пока мы купим всё необходимое по маминому списку.

      Хозяйка квартиры работает посменно в  метро. Она уже ушла на службу, одев форму и увенчав голову красным беретом. Ещё у неё есть палка-жезл с кругляшом на конце - им она даёт отмашку машинисту поезда, что всё в порядке, можно ехать. Это я накануне вечером от неё узнала, перед сном.

      Квартира на первом этаже трёхэтажной «сталинки». Маленькая, уютная и чистенькая. Я сплю на небольшом диванчике, прямо у окна. Лёгкие шторы пропускают ранние утренние солнечные лучи, утыкающиеся своими стрелами в стену напротив. Из открытой форточки тянет свежестью. Ветерок колышет тюлевые занавески и из-за этого рисунок на стене то и дело меняет свои очертания. Прищуриваюсь, пытаясь сквозь ресницы угадать суть солнечных художеств. Хочется ещё поваляться в  своём тёплом гнёздышке. Поправляю подушку. Подремлю ещё…

«Холодок бежит за ворот,
Шум на улицах сильней.
С добрым утром, милый город,-
Сердце Родины моей!»

      Открываю глаза, окончательно просыпаясь. Пора вставать: нам предстоит забег по гастрономам и универмагам столицы. Мы с родителями едем в отпуск из жаркого азербайджанского гарнизона к бабушке с дедом в пензенскую деревню. Нужно  купить подарки и гостинцы родне. Конечно и себе кое-что необходимое из одежды нужно тоже: маечки, трусики, гольфы, туфельки и сапожки, шапки, шубки. Да мало ли чего ещё. Мама в основном всё шьёт сама, но всё же кое-что не в её силах. Да и не в силах гарнизонного военторга.
      Наспех позавтракав и приведя себя в порядок, выходим во двор. Он пахнет остывшей за ночь листвой, сбежавшим у кого-то молоком, какими-то цветами и влажной прохладой. Дорожки чисто выметены и умыты дворником. Во-он там он, в конце двора, заканчивает помывку тротуаров и полив большой клумбы из шланга. Капельки воды на листве кустов, не успев испариться под лучами солнца, переливаются, искрятся и блестят.
      На верёвках, натянутых между столбами, уже полощутся белые простыни и пододеяльники с квадратными дырками посередине. Утренний ветерок забрался в них, слегка раздув их полотняные щёки.
Хорошо! Свежо и солнечно.

 «Кипучая, могучая,
Никем непобедимая,-
Страна моя, Москва моя -
Ты самая любимая!»

      Входим в метро, минуя тяжеленные двери. Люди торопятся, спешат, обгоняют нас слева и справа. Пропускаем их - нам не к спеху, мы в отпуске.
      Держусь за мамину руку, немного побаиваясь гребёнок эскалатора на входе и выходе с него. Мне кажется, что они хищно скалят зубы в охоте за подошвами моих сандалий: зазеваешься - откусят без жалости и сожалений. Между ними - приятная езда на «лесенке-чудесенке». Мне нравится! Я мечтаю, что бы она длилась как можно дольше. Едем, спускаясь всё ниже и ниже. И вот уже опять те самые гребёнки. Перепрыгиваю их, внутренне радуясь, что  снова  «обманула дурака на четыре кулака».
       У столба на платформе метро стоит маленькая тележка - с неё продают моё любимое лакомство. Тонкая хрустящая вафля, свернутая в трубочку длинной сантиметров двадцать, наполнена вкусным сладким кремом. Он бывает белый, жёлтый, розовый, голубой или салатовый.  Папа говорит, что на вкус разницы нет. Но я-то знаю, что есть. Самый вкусный для меня - розовый или голубой. Мама не разрешает мне есть трубочки в метро и я терпеливо жду конца поездки и выхода наверх, в наземную Москву.
       Я обожаю запах московского метро,  его сквозняк-предвестник прибывания поезда. Он пахнет чем-то особенным, техническим, острым, будоражащим. Вот и поезд показался. В животе немного щекочет от волнения: а вдруг не успеем войти до слов «Осторожно! Двери закрываются! Следующая станция…». Но мы успеваем, влекомые волной других пассажиров.   
        Поёрзав, устраиваюсь на коричневом дерматиновом сидении, свесив ноги в белых носках и красных кожаных сандалиях. Мама с папой стоят рядом, держась за поручень. Поезд набирает скорость, стучит колёсами, иногда в темноте тоннеля визжит или свистит, моргая на секунду лампочками в вагоне. Разглядываю пассажиров. Покачиваясь в такт поезду они, в основном,  либо читают, либо вполголоса разговаривают. Некоторые, опустив веки, дремлют. Постепенно, от станции к станции людей в вагоне становится всё больше.

«Разгорелся день веселый,
Морем улицы шумят,
Из открытых окон школы
Слышны крики октябрят»

      Наверху солнце уже разогрело воздух, высушило утреннюю росу, ласково погладило  мою белобрысую  макушку. Мы идём по тротуару в потоке москвичей и, таких же как мы, гостей столицы. Моя единственная забота - не потеряться. На всякий случай родители инструктируют: если что - сразу обращайся к дяденьке милиционеру, говори, что потерялась и ничего не бойся.
А я и не боюсь. Иду вприскочку, иногда прыгаю на одной ножке, крепко держась за руку мамы. В другой  руке - хрустящая вафельная  трубочка. Ем на ходу, откусываю понемногу краешек вафли и пытаюсь угадать какого цвета в трубочке крем. Все остальные заботы - родительские. «Хрум-хрум, прыг-скок, хрум-хрум, прыг-скок…»

      В большом универмаге везде очереди. Мне в них жарко и скучно. Я не ною, но по лицу это и так понятно. Мама отводит меня к большому окну на площадке между первым и вторым  этажом универмага, усаживает на холодный  широкий и низкий подоконник: «Посиди здесь, никуда не уходи!». С этими словами она вручает мне очередную порцию мороженого в стаканчике, убегает по лестнице вверх, в очередь. С помощью пломбира со мной легко договориться. Но и без него я бы сидела там, где посадили. Наверное.
      Я наваливаюсь спиной в откос окна, вытягиваю ноги вдоль подоконника. Слизывая сладкую массу, наблюдаю за всем, что происходит на улице. Люди, машины, автобусы… Детсадовцы идут куда-то гуськом. В своих белых панамках они похожи на гномов. Мелюзга! Воспитатели и нянечки ведут за руку самых шустрых или наоборот, отстающих.

      Иногда проезжающие машины бибикают. Голоса у них разные: то басовитые, то писклявые. Постовой на перекрёстке  регулирует их движение, размахивая руками. Интересно, как шофёры понимают кому куда ехать?

      Пока я спокойно сижу и смотрю это уличное кино, мама с папой красные и напуганные бегают по универмагу:  переходя из очереди в очередь, запутались и не сразу нашли нужную лестницу с подоконником.
Теперь, как и обещали  - в зоопарк!

      В зоопарке для меня самое интересное - площадка молодняка и вольеры с обезьянами. На площадке молодняка одновременно резвятся медвежонок, лисёнок, волчонок и ещё кто-то. Они ещё плохо понимают, что они хищники и на воле могут быть одновременно и врагом, и кормом друг другу. А пока они просто дети. Балуются, играют в догонялки или валяются, подставив солнцу пузо.  Такие милые и  забавные. Я могу часами наблюдать за ними, но нужно же ещё и к обезьянам успеть. Вот где настоящая потеха и умора!
      Словно маленькие и ловкие человечки они скачут с ветки на ветку. Или, наоборот, задумчиво сидят, свесив хвосты. Или ищут блох в шерсти друг друга. Иногда заглядывают партнёру в лицо, строя умильные рожицы.  Как люди, правда! Очередная порция мороженого подкрепляет и придаёт сил.

«День уходит, и прохлада
Освежает и бодрит.
Отдохнувши от парада,
Город праздничный гудит.
Вот когда встречаться парам!
Говорлива и жива -
По садам и по бульварам
Растекается Москва»

      Под вечер возвращаемся «домой». Мама делится с хозяйкой впечатлениями, показывает купленные обновы. Папа сидит на «моём» диванчике, шелестит газетой. Мне снова скучно и я отпрашиваюсь погулять во двор. Там - качели!
      Доска-сиденье укреплена на солидных цепях. Мне везёт: других желающих качаться нет, качели полностью в моём распоряжении! Я уже умею хорошо раскачиваться. Сначала сильно отталкиваюсь ногами на от земли. А потом всё просто: сгибая и разгибая коленки и отклоняясь то вперёд, то назад постепенно раскачиваюсь всё выше и выше. Качели скрипят, от движения мои коротко постриженные и почти  белые волосы то прилипают ко лбу, то взмывают вверх одуванчиком.
      Темнеет. Папа зовет меня в дом. Диванчик уже распахнул одеяло, манит взбитой подушкой. Засыпая, слышу слова мамы: «Я уже без сил, а она на одной ножке скачет, представляете? Ей главное мороженое вовремя подавать. Спросила сегодня сколько она может его съесть. Ответила, что ведро за день запросто уговорит». Они тихо смеются, а я проваливаюсь в сон. Завтра по плану Красная площадь, а вечером на поезд, поедем к бабушке с дедом.

«Бьют часы Кремлевской башни,
Гаснут звезды, тает тень...
До свиданья, день вчерашний,
Здравствуй, новый, светлый день!»

      Мы идём по тёплой от солнца брусчатке Красной площади. Я держу за руки маму и папу, подпрыгивая от радости и возбуждения. В мавзолей огромная очередь. Я тоже хочу в мавзолей. Но очередь… Да и папа говорит, что мне не надо, в другой раз. Лучше потом в «Детский мир» сходим. 
Проходим дальше, к Царь пушке - ого, какая огромная! Потом - Царь колокол. Папа подсаживает меня и я залезаю  внутрь колокола. «Здесь же можно жить!».
Но самое впечатляющее и запомнившееся на Красной площади - это бой курантов. «Дон-дон -делилило-дон… Дон-дон-делилило-дон….Доннн!…Доннн!…»
Торжественно. Красиво. Мощно.

 «…Страна моя,
Москва моя -
Ты самая любимая!»

      Вечером, нагруженные чемоданами и авоськами с гостинцами, садимся в поезд. Ночь в дороге, поутру выходим на маленькой станции Рамзай. Потом ещё километров семь с дедом на лошади, запряжённой в телегу-линейку. Встреча с бабушкой и маленьким деревенским домиком….

*****
Каждый раз, когда я слышу эту песню  - возвращаюсь в те два солнечных московских дня из моего пятого лета.
Лета тысяча девятьсот шестьдесят четвёртого.

«Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся Советская земля»