36 Благая весть

Евангелие от Дарвина или эволюция доверия.

В начало: http://proza.ru/2023/05/17/1409

- 36 -
Благая весть.

Эпос о примитивном существе, которое эволюционируют в жесточайшей борьбе за существование благодаря лучшей приспособленности к окружающей среде, потряс весь прогрессивный мир. Первый тираж раскупили за два дня, а дальше «Происхождение видов» разлеталось как горячие пирожки (да простят меня Мария-Антуанетта и Жан-Жак Руссо), вызывая ещё более горячие споры. 

Не прошло и двух месяцев после первой публикации 24 ноября 1859 года, а Дарвин уже в январе 1860 года в письме Лайеллу с восторгом писал: "Я никогда до сегодняшнего дня не осознавал, что это становится широко распространенным», делясь тем, что ему пересказала жена: «… слышала, как мужчина спрашивал об этом  (о книге «Происхождение видов») на железнодорожной станции!!! на мосту Ватерлоо; и книготорговец сказал, что у него нет ни одной до новой правки… Книготорговец сказал, что не читал ее, но слышал, что это очень замечательная книга!!!"

Все восклицательные знаки авторские. Представьте себе: почти никто не читал, но все уже слышали, что «это очень замечательная книга»!!! (Эти восклицательные знаки уже мои). И это спустя всего два месяца? Как?  И речь ведь не об увлекательнейшем детективе о частном сыщике Шерлоке Холмсе, романе о любви и предубеждении или сказочной саге о мальчике со шрамом на лбу в виде молнии.

Пятьдесят лет книга «Философия зоологии» Ламарка пылилась на полках научных библиотек и никому не было до неё дела, а тут вдруг такой успех. Вот как, оказывается, истосковалась викторианская публика по истине, по настоящему научному труду о природе и внутривидовой борьбе. Такой успех может свидетельствовать лишь о грандиозном прорыве нового учения по сравнению с тем, что предлагал Ламарк.

В чем же революционность нового учения? Давайте посмотрим и для удобства представим в таблице эту грандиозную разницу в основополагающих вопросах, на которые отвечает каждая из теорий:

Вопрос               /    Ламарк         /   Чарльз Дарвин

Причина
происхождения  /   эволюция             /  эволюция
видов?

Причина               / приспособление    /  приспособление 
эволюционных     / к меняющимся      /  к меняющимся
изменений?          / условиям среды    / условиям среды


Стоп, а в чем же разница? В чем отличие теории Ламарка от труда Дарвина, что смогло так потрясти и заинтриговать читателей, что они сметали книгу последнего с прилавков?

Всё-таки мы должны признать, что люди викторианской эпохи были несказанно умны и вдумчивы. Обнаружить разницу там, где её не всякий сможет обнаружить невооруженным глазам, это достойно восхищения.
Если заслуга естественнонаучной теории о природе в выдвижении идеи об эволюции, так с этим успешно справился Ламарк уже более полувека назад. Так неужели ажиотаж вызывала некая разница в механизмах эволюции?  Ещё раз предлагаю восхитится вдумчивостью наших предков, неравнодушных к столь тонким естественнонаучным вопросам приспособления и размножения, и задаться вопросом в чём же всё-таки эта не сразу различимая разница.

А разница, оказывается, в деталях, и детали эти имеют судьбоносное значение. Если для Ламарка первичными были внешние условия, то Дарвин почти все внешнее свёл к нехватке еды на всех и давлению хищников и назвал естественным отбором. Да именно так, ни каким-нибудь, а именно естественным, отдавая тем самым дань уважения Гроцию и всем просветителям, кто денно и нощно пробивал дорогу естества в умы современников.   
Но куда важнее для естественной науки то, что первопричину эволюции Дарвин не отдал на откуп внешних сил, а поместил внутрь организмов. Напомню, что сырье естественному отбору поставляют «невидимые» внутренние изменения. Вот так от «невидимой церкви» через «невидимую руку» наконец-то дошли до «невидимых изменений», впоследствии названных мутациями. И это не магия какая-нибудь — это преемственность!

Только представитель старой школы, латентный монархист и поборник монотеистической религии мог отдать эволюцию на откуп внешних сил. Передавая, научная мысль должна опираться исключительно на истину и… гуманизм, который убежден, что «священная человеческая природа пребывает в каждом представителе вида Homo sapiens ». Но для этого источник той самой священной природы должен там пребывать от самого начала начал или, как ещё говорят сведущие в этом деле знатоки, с первичного бульона.

С источником эволюции разобрались, осталось разглядеть нюансы её движущей силы. Если при старом режиме создателем природы был Творец, то теперь «ежедневно и ежечасно расследует по всему свету мельчайшие вариации, отбрасывая дурные, сохраняя и слагая хорошие» естественный отбор. Точно бесплотный дух он с самого первого дня витал над первичным бульоном, а впоследствии над невидимыми изменениями, отбирая наиболее приспособленных особей. 
Для одних книга Дарвина стала откровением, у других вызывало стойкое отторжение. Вряд ли причиной таких сильных эмоций были секреты размножения животных и их последующего выживания. Людей по большей части интересуют люди. И если притча о суровой борьбе за выживание захватила умы читающих масс, то это по всей видимости неспроста.

Столь же чуткие к новым идеям, как бульдог Хаксли, сразу прочувствовали всё глубину научного прозрения. Для не очень доходчивых вышла в 1871 году ещё одна притча о трудной судьбе очень стойкого примата, который несмотря на то, что потерял хвост, а с ним и связь с корнями и ветвями родного дерева, смог-таки выстоять в неумолимой борьбе за выживание с многократно превосходящими по численности сородичами. В результате бескомпромиссной борьбы потомки того самого уникального примата теперь наслаждаются чашечкой кофе у камина, разглядывая в окно замечательной плотности лондонский туман. Называлась эта удивительная книга «Происхождение человека и половой отбор».

В той истории всякий мог увидеть свой смысл. Человеку передовых свободных взглядов скорее всего представлялось, что именно он и есть носитель того самого: чрезвычайно ценного, скрытого ото всех, включая его самого (спойлер: это не душа).  И значит, смысл жизни состоит в том, чтобы пронести этот «светоч» через всю свою жизнь несмотря ни на какие препятствия, борясь и побеждая в суровой битве за выживание с многократно превосходящими по численности сородичами. Всё остальное вторично.

Для людей консервативных взглядов неприятным открытием становилось то, что, если согласиться с этим бестселлером, то нужно будет признать, что для человеков более естественно не учиться всю свою жизнь любить ближнего своего, а бороться с ним за выживание. И значит для всех ты уже не брат во Христе, а конкурент. Это не просто пугало, это разрушало картину мира и вместе с тем возможность доверия к людям.
Первые с воодушевлением воспринимали естественный отбор, вторые с негодованием отвергали, но все должны были рано или поздно смириться с неизбежным, поскольку «Происхождение видов» — это не какие-то досужие домыслы, а сугубо научная теория, в которой посредством стройных логических умозаключений и скрупулёзно подобранных фактов доказывалась научная истина.

Теория Дарвина по какому-то непостижимому стечению обстоятельств стала не только новым словом в биологии, но и новым шагом в понимании свободы. Если либерализм относился к свободе меркантильно, в первую очередь через неприкосновенность частной собственности и поклонение капиталу, откуда и имущественный ценз на выборах, и вполне сформировавшаяся тенденция обособления в сословие или касту собственников, то открытие Чарльза Дарвина позволило взглянуть на свободу много шире.

Не только представители человеческого вида, что ходят мимо окон твоего дома, могут покуситься на скрытый внутри тебя «светоч», но и даже твои родственники не по злу, а токмо по природе своей призваны естественным отбором к борьбе с тобой за место под солнцем. Ничего, что брат или сестра улыбаются тебе, на самом деле каждый из них только ждёт подходящего момента, чтобы в бескомпромиссной конкурентной борьбе заполучить свою долю ограниченных ресурсов. А значит нет и не может быть никаких сословных или общинных объединений. Все равны перед естественным отбором и значит у человека, как социального существа один единственный путь: ради самосохранения идти к общественному договору.
Если для политической системы препятствием к развитию оставались сословные различия, то для роста экономики ещё большим преградой выступала крестьянская община с её тягой к взаимопомощи и натуральному хозяйству. Деньги требовали свободы не только от неповоротливых монархий с их опорой на религию, но ещё больше нуждались в освобождении от «ига» общины, душившего любое стремление к независимости и потребительскому счастью.
      
 Жизнь из скучной проповеди о любви к миру и ближнему своему превращалась в захватывающий триллер с непредсказуемым финалом, где опасности подстерегают за каждым углом родного дома.
 
Беги Homo sapiens, беги!
Спрашивается, что в этом могло так заворожить читателя? Может быть шокирующая правда? Или слово Дарвина затрагивает самые глубины человеческой натуры, где прячется скепсис к любому проявлению любви и доброты? Конечно же нет. Этого требовала экономика, задыхающаяся в непрекращающихся кризисах и нуждающаяся в новых потребителях. Только свободный от понятия греха человек мог переключится с молитв к деятельному потреблению.  Дарвин своим великим словом отпускал грехи всему человечеству.

Как бы там ни было, эта книга давала ответы на все животрепещущие вопросы, беспокоящие человека во все времена: кто я, зачем я, и что потом?
Ответы получались ясными и по-научному конкретными.
На вопрос, кто я? – учение отвечало: свободное звено эволюции.
Есть ли смысл в жизни? - Нет! Всё хаос и тлен.
Что потом? А ничего: мрак и пустота.
Передовых людей это вдохновляло. Скинув с себя оковы христианской морали, они вдруг ясно увидели, что жизнь одна, что она коротка и только свобода наделяет жизнь смыслом и содержанием.

  Кратко. Только наука могла подарить людям ответ на все животрепещущие вопросы. Если вера в сверхъестественное наделяла жизнь смыслом и порядком, то наука сделала великое открытие, смысл которого сводится к тому, что в жизни нет ни смысла, ни цели.
Если мыслители – просветители искали в естественных законах природы основание для свободы и более справедливого устройства мира, то в итого за всё это пришлось заплатить бессмысленностью человеческого существования. Если мыслители – просветители были предтечами, то благую весть о начале эры человека принес гениальный английский натуралист и путешественник Чарльз Роберт Дарвин.