И пусть негодяй получит по заслугам...

     – Профессор Раньери? – окликнул мужчина лет тридцати пяти, пожилого человека в  сером  берете,  плаще  и портфелем подмышкой, который стоял в кассе  книжного отдела большого  торгового  центра  и  оплачивал  выбранную им книгу.
   – Да? – обернулся пожилой господин, беря из рук продавца сдачу и вместе с покупкой убирая в свой старый поношенный портфель.
   – Меня зовут Антонио Мингоцци, – представился мужчина. – Вы преподавали в нашем колледже  литературу, помните?
   – А-а-а, – произнёс профессор, внимательно оглядывая бывшего ученика. – Не вы ли, тот молодой  человек,
что ухаживал за синьориной Моникой?
   – Да, – улыбнулся Антонио. – Мы поженились.
   – Ах, вот как. Вам повезло молодой человек – синьорина Моника очень серьёзная и вежливая молодая леди, – похвалил профессор, продолжая с улыбкой разглядывать собеседника. – Вот только жаль, вы вдруг ни с то-
го, ни с сего покинули нас и куда-то уехали.
   – Профессор, мне надо с вами поговорить, об  очень  важном  деле! – с серьёзным  видом  и  где-то  даже  со строгостью в голосе проговорил Антонио Мингоцци.
   – Ну, если надо, извольте – я вас слушаю, – ответил профессор, глянув на молодого собеседника  слегка  сощурив глаза.
   – Не здесь. Давайте поднимемся, ну, хотя бы вон в то кафе, – попросил Антонио.
   Снова улыбнувшись, профессор согласился, и они вдвоём поднялись по широкой лестнице на второй этаж в уютное кафе торгового центра, и устроились за  столиком  у  окна,  вид  которого  выходил  на  площадь.  Как только они устроились в удобных креслах, к ним тут же подошёл высокий молодой официант и принял заказ. Профессор заказал – бокал коньяка, а его бывший ученик – чашечку эспрессо со сливками.
   – Так о чём же вы хотели поговорить со мной молодой человек? – произнёс профессор, поглядывая на собе-
седника из-под спущенных на переносицу очков в роговой оправе.
   – Я должен был сделать это ещё тогда, шестнадцать лет назад, – загадочно произнёс Антонио Мингоцци.
   – Давайте обойдёмся без этих литературных вступлений, я не люблю загадок,  в  моём  возрасте  это  только расстраивает, – пожаловался профессор, продолжая пристально смотреть на своего бывшего ученика.
   – Вы помните, профессор, судью Эдуардо Монтальбано? – спросил Антонио.
   – Не тот ли это старый судья, который был обвинён во взяточничестве  и  вследствие  чего,  покончил  с  со-
бой? – спросил профессор Раньери, с нескрываемым раздражением в голосе.
   – Да. Именно об этом человеке я говорю! – ответил молодой собеседник.
   – Если мне не изменяет память, это произошло лет пятнадцать назад, – сказал профессор.
   – Шестнадцать. – Поправил Антонио Мингоцци.
   – А, вот даже как. Но я не пойму, к чему вы это спрашиваете? Никак не пойму, – сказал пожилой  господин, пожимая плечами и повертев головой.
   – Профессор, должен вам сказать – судья Эдуардо Монтальбано, был честнейшим человеком, а дело  о  взя-
точничестве, в котором его обвинили, было подстроено одним подлым  мерзавцем, – продекламировал  Антонио Мингоцци, голосом, не терпящим возражений.
   – Гм, гм. Так, так! –  хмыкал профессор, не зная, что ответить на эту тираду, пущенную как стрелу из лука.
   – Банкир Дитмас – вот кто виновен в том, что произошло с  судьёй  и  его  сыном  Роберто, – продолжал молодой человек.
   – Ха-гм. А вам то, извольте полюбопытствовать, откуда это  известно? – спросил  профессор  одновременно
и улыбаясь и хмурясь. Ему был явно неприятен этот разговор.
   – Перед смертью, судья рассказал всё своему сыну Роберто, а тот, зная, с каким человеком пришлось столк-
нуться его несчастному отцу, и понимая, что и ему грозит опасность, он написал мне  письмо,  в  котором  всё изложил.
   – А вскоре этот молодой человек, кажется, тоже умер? – вспомнил профессор. – Если  не  ошибаюсь  он  по-пал под машину? Да-да, точно, под машину.
   – Судья Монтельбано и его сын были убиты! – сказал Антонио Мингоцци, словно зачитал приговор.
   – Хм-гм-ох… А-а-а? – только и мог произнести старый человек, в недоумении поглядывая на говорящего.
   Официант, принёсший заказ прервал их беседу. Пока он расставлял на столе приборы, двое  молчали,  глядя друг на друга. Профессор, исподлобья и оценивающе, а молодой человек,  с  немного  хмурым,  но  решитель-
ным выражением лица. Ему, как видно, тоже этот разговор был  не  совсем  приятен.  Но  он  решил  поведать профессору обо всём, что хранил в себе все эти долгие годы. Он  даже  вроде  как  кивнул.  А  может  старому профессору это только показалось.
   – Виновником их смерти является Альфонсо Дитмас! – произнёс  молодой  человек,  сделав  глоток  из чашки с ароматным эспрессо.
   Профессо Раньери уже хотел было отпить из своего бокала – он медленно поднёс его к губам, но вдруг прозвучавшие слова, остановили его намерение. Услышав то, что сказал Антонио Мингоцци,  профессор  вздрогнул, и резко
подняв голову на молодого человека, прокричал:
   – Что? Как вы сказали? Альфонсо Дит… Дитмас?! Да вы в своём уме милейший?
   – У меня есть письмо, написанное перед смертью сыном судьи и адресованное мне. В этом письме…
   – Замолчите…
   – … он описывает всё, что рассказал…
   – Молчите, прошу вас, замолчите, – кипятился профессор.
   – … ему отец. – Закончил Антонио, опуская глаза.
   – Уходите. Немедленно уйдите, – тоном полным ярости и тоски проговорил пожилой профессор. – Если  вы хотите, чтобы я и в дальнейшем считал вас порядочным человеком – немедленно уходите и  оставьте  эти  вз-
дорные инсинуации. Я не знаю для чего вы это делаете, кто вас заставил вызвать меня на этот нелепый разговор, ноя прошу вас закончить это.
   – Профессор, простите, но я должен это сделать. Тогда шестнадцать лет назад я испугался мести Дитмаса. Я был другом сына судьи. Дитмас понял, что судья перед смертью всё рассказал сыну и убил его – сбив на шос-
се. Он мог догадаться, что и я в курсе всего, он знал о моей дружбе с  Роберто.  Вот  потому,  я  уговорил  Мо-
нику бежать со мной в другой город. Но все эти годы я винил себя за свою трусость.
   Профессор молчал. Он смотрел в окно, пил из бокала и молчал. Он как будто  постарел  лет  на  десять.  Его побелевшие губы слегка  подрагивали,  очки  в  роговой  оправе  продолжали  висеть  на  переносице.  У  него был такой вид, словно ему сообщили о  его  смерти,  которая  уже  сегодня  подстерегает  его.  Разочарование, горькое разочарование читалось на его побледневшем лице. Сколько труда было  вложено  нами,  педагогами  в этих юных бездарей. Сколько  надежд.  И  всё  напрасно – так  думал старый профессор литературы  Романо Раньери. Он не мог поднять глаз на этого молодого балбеса, который с таким  наглым  видом  посмел  оклеве-
тать честнейшего человека, а именно таковым он считал Альфонсо Дитмаса, в прошлом уважаемого банкира, а ныне сенатора, на предстоящих выборах баллотирующегося в президенты.
   – Вот письмо, написанное сыном судьи, шестнадцать лет назад и из-за моей трусости не переданное в поли-
цию. В письме ключ от сейфа, который находится в церкви Святой Марии, там все материалы по делу Дитма-
са, которое в тайне ото всех вёл судья Монтельбано. Падре Маттео в курсе. Он хранит это по  просьбе  своего друга судьи! –  сказав это, молодой человек осторожно положил потёртый конверт на край стола.
   – В то далёкое время, о котором вы говорите,  молодой  наглец, – подал  голос  профессор,  по-прежнему  не отрывая взгляда  от  окна, – банкир  Дитмас  финансировал  постройку  больницы  для  бедняков.  Сегодня  он всеми уважаемый сенатор и, я очень надеюсь, станет президентом. А теперь, уходите.
   – Простите профессор, мне больно вас разочаровывать, – произнёс Антонио Мингоцци. – Прочтите письмо, просмотрите документы, что хранятся у падре Маттео и вы узнаете – больница была построена, на деньги ма-
фии, для того чтобы через неё ввозить героин. Вы честный и уважаемый человек, профессор. Отдайте письмо комиссару, и пусть негодяй получит по заслугам…
   – Вон… Вон отсюда,  маленький  негодяй, – закричал  профессор, вскочив  с  кресла. Находившиеся  в кафе посетители обратили внимание на эту сцену, из-за чего профессору стало ещё больнее. Не часто  его  выводи-
ли из себя. По натуре он был добрый и рассудительный человек.
   Антонио Мингоцци ничего больше не оставалось, как встать, положить на  стол  деньги  за  кофе  и  коньяк, что заказал профессор и выйти из помещения. Но в отличие от профессора, он был рад, что выполнил то,  что должен был сделать много лет назад. Сегодня с его плеч упал тяжкий  груз,  который  он  нёс  в  себе  все  эти годы. Когда он скрылся в дверях, профессор тяжело опустился в кресло. Он не мог уйти, ноги  его  не  слуша-
лись. Он сидел долго, пытаясь осмыслить всё сказанное этим молодым выскочкой. В свои  годы,  а  ему  было шестьдесят шесть лет – он считал, что познал всё, и ничего его уже не могло бы удивить. Но, то что произош-
ло сегодня, этот разговор, эти страшные ничем не подкреплённые обвинения, навели его  на  мысль,  что  ещё осталось что-то, что может его заставить задуматься, поставить в тупик. А если этот молодой человек  всё  же не лгал? Ведь могу ошибаться я, думал профессор, но тут же гнал от себя эти нелепые мысли. Он  и  его  жена верили сенатору Альфонсо Дитмасу. Он проявил себя как честный и  порядочный  человек,  всегда  защищав-
ший права и интересы народа, которым был избран. Так думал профессор Раньери – человек честный и  спра-
ведливый. Такими же он считал и окружающих. Он мог простить небольшие  нарушения,  мелкие  проступки, которые иногда совершаются, но только ради дела и общего блага. Но, то, о чём говорил  этот  клеветник,  ка-
кие страшные обвинения он бросал в адрес того человека, который служил его стране и возможно, встанет во главе её. Нет, этого профессор не мог понять. Это было выше его человеческого понимания о чести и  справе-
дливости. В его голове вдруг пронеслись те годы в колледже, в котором он работал. Годы шестнадцатилетней давности. Судью Монтельбано он не знал хорошо, но, тем не менее, и о нём не мог сказать ничего плохого. А вот постройку больницы для бедняков финансируемую банком Дитмаса, он помнил. Не беда, что её через  ка-
кое-то время закрыли, по так и не выясненной причине. Главное, что она помогала  бедным  людям  получить бесплатное лечение. О сыне судьи, который попал под машину, он тоже не мог сказать  ничего  плохого.  Ум-
ный и старательный молодой человек. Хотя, Антонио Мингоцци тоже был не плохим учеником и товарищем. Профессор хорошо запомнил Монику Брильядори – темноволосую красавицу,  милую  и  застенчивую  моло-
дую леди. Она и Антонио Мингоцци были красивой парой. А теперь поженились? Ну, дай им Бог  благополу-
чия. Вот только бы он не пошёл по этой опасной тропинке, на которою ступил сегодня и заставил то же самое сделать и его, профессора Раньери. Профессор сожалел, что так резко осадил его. Но  с  другой  стороны,  как он мог поступить иначе? Он вдруг вспомнил жену судьи  Монтальбано – поговаривали,  что  она  после  того, как покончил с собой муж и погиб сын – лишилась рассудка и в  итоге  была  отправлена  в  психиатрическую клинику. О её дальнейшей судьбе он ничего не знал. Бедная женщина, в одночасье потерять  и  мужа  и  сына, подумал профессор Раньери, вставая из-за стола и аккуратно  кладя  деньги  за  коньяк  под  пустой  бокал. Не смотря на то, что Антонио Мингоцци расплатился за заказ, профессор счёл  нужным  не  быть  в  долгу  перед ним и расплатился за себя сам. После этого, держа свой портфель подмышкой, он  неторопливо  пошёл  к  вы-
ходу.
   – Синьор, вы оставили свой конверт, – услышал он у себя за спиной голос официанта, протягивающего  ему это злосчастное письмо, на которое он даже не обратил внимания, выходя из-за стола.
   Профессор долго стоял в нерешительности, прежде чем протянул руку и взял  конверт.  Кивнув  официанту, он медленно вышел из помещения и по широкой лестнице  сошёл  вниз,  на  первый  этаж.  Там  он  прошёл  в большой зал, служивший комнатой отдыха для посетителей торгового центра. Здесь находились бар с  напит-
ками, столики, мягкие кресла и просто стулья. На стене был установлен большой  жидкокристаллический  те-
левизор. Профессор Раньери тяжело опустился на диван, продолжая сжимать двумя пальцами  конверт,  кото-
рый, словно раскалённый до красна уголь, жёг ему пальцы. Положив портфель рядом  с  собой  на  диван,  он, чтобы скорее освободить себя от этой ноши, вскрыл конверт, из  которого  ему  на  колени  выпал  небольшой медный ключ. Профессор взял его двумя пальцами, повертел, слегка подбросил на ладони  и  убрал  в  карман  плаща,  после этого извлёк белый лист бумаги, поправил очки и принялся  читать – внимательно,  не  упуская ни одной детали:

                Антонио, друг мой,
Пишу это письмо, в надежде, что ты поймёшь всё правильно, и, выполнишь то, о чём  я  тебя  прошу.  Наша семья попала под влияние одного очень хитрого и опасного мерзавца. Ты наверное  знаешь  банкира Альфонсо Дитмаса? Он владелец банка «Империаль», что расположен на улице Голиацци. Это очень опасный  человек! Он поддерживает тесную связь с продажными политиками, подпольными дельцами, стоящими на службе  у мафии. Как-то отцу пришло анонимное письмо, в котором говорилось, что банк Дитмаса финансирует пос-
тавки наркотиков и оружия для мафии. Отец, будучи честным и справедливым  человеком,  поклялся  разоб-
лачить негодяя. Но тот, лишь рассмеялся ему в лицо. Дело  со  взяткой  было  сфабриковано  Дитмасом  при помощи его подручного , венесуэльца  Хосе  Риваса. Ему  надо  было  убрать  опасного  свидетеля,  узнавшего истинное предназначение недавно построенной больницы якобы для бедняков. А на самом деле  она  служила каналом для наркодельцов. Но, негодяй не учёл, что отец уже передал материалы дела одному честному сле-
дователю Мариано Станьяри. Он не покончил с собой в своём  кабинете, выстрелив  в  висок,  как  это  было представлено во время следствия. Он был убит, по  приказу  Дитмаса,  а  исполнителем  был  его  преданный слуга Хосе Ривас. За день до смерти, отец всё рассказал мне, и передал ключ от сейфа. Он  находится в  цер-
кви Святой Марии у падре Маттео. Там весь материал на Дитмаса и его дела, собранный отцом.
   Я не могу отнести всё это в полицию, наверняка за мной установлено  наблюдение,  поэтому я прошу тебя сделать это. И пусть негодяй получит по заслугам…

                Твой друг Роберто Монтальбано
                16 марта 199…г.

   Когда поражённый всем прочитанным, профессор наконец оторвал глаза от листа, в помещение вошли трое человек – двое в возрасте и один молодой, лет тридцати. Они подошли к стойке, заказали коктейли и  устрои-
лись за столиком  позади  профессора  Раньери,  утонувшего  на  мягком  диване с  листом  на  коленях.  Теле-
визор напротив был включён, передавали дневные новости,  посетители  пили  коктейли  и  переговаривались между собой. Профессор краем уха слышал их голоса, видел, что показывают на экране, и в то же  время  был словно вне этого помещения – тихого и уютного. Он был  далеко. Далеко в  прошлом.  Письмо  заставило  его пересмотреть свои взгляды, которыми он дорожил ещё десять минут назад. То, что оно было  написано  моло-
дым Монтельбано сомнений не было. Он помнит его руку и стиль. Ведь он учитель литературы, и  не  раз  да-
вал ученикам писать сочинения по литературе. Но  дело  даже  не  в  этом.  Как  это  всё  возможно?  Ему,  как честному человеку даже в голову не могло  прийти,  что  человек  может  быть  таким  порочным  и  злобным. Убивать, торговать оружием и наркотиками, делать якобы благо, а на самом деле превращать его во  зло.  Всё это было выше его понимания. Нет, он конечно знал,  что  всё  это  существует  в  реальности,  но  никогда  не думал, что ему придётся так близко столкнуться со всей этой грязью. Профессор Раньери прожил  спокойную и где-то одинокую жизнь, живя в своём собственном мире. Честности и  справедливости  учил  он  своих  сту-
дентов. Добру и преданности. Никогда не быть выше чего бы то ни было, и в то же время не принижать  себя.
Честно трудиться и помогать тому, кто нуждается в помощи. Защитить того, кому необходима защита. Я про-
жил честную жизнь и мне не в чем себя упрекнуть, думал профессор Романо Раньери.  Перед  молодым  Мин-
гоцци он конечно же извиниться, как только  исполнит  свою  миссию.  «Вы  честный  и  уважаемый  человек, профессор», так сегодня сказал Антонио Мингоцци. Поэтому он и доверил это дело ему. И он до конца будет честным и уважаемым. Он не струсит перед лицом опасности.
   – А, гляньте, кто выступает – сенатор Дитмас… – послышалось сзади.
   Услышав это имя, профессор вздрогнул. Он поднял глаза на экран телевизора и увидел невысокого  челове-
чка, лет под шестьдесят, лысоватого, полного и уверенного в себе. Задрав голову и  нацепив  на  себя  важный вид, он что-то говорил журналистам, окруживших его со всех сторон.
   – Я бы плюнул в лицо тому, кто отдаст голос  за  этого  негодяя, – снова  услышал  профессор,  раздавшийся позади него голос пожилого посетителя.
   – Стрелять таких надо, а не  интервью  брать, – ответил  второй  пожилой господин. – Если  он  заступит  на пост президента, горе этой стране. Многие повторят горький конец судьи Монтельбано.
   – Монтельбано? Судья, что был обвинён во взяточничестве? – спросил первый господин.
   – Это всё были происки Дитмаса, – пояснил второй. – Судья узнал, что та больница,  помните? – поставляла героин. Все газеты тогда писали об этом. Монтельбано передал дело Станьяри, тот произвёл проверку и…
   – Нашёл бомбу… – рассмеялся молодой.
   – Это не смешно. Негодяй клялся, что ничего не знал об этом, что сам стал жертвой обмана. Мафия защити-
ла негодяя – не сдала своего верного компаньона. Правда, больницу закрыли. Нет, должен  найтись хоть один честный человек, кто сумеет разоблачить его, пока не начались выборы.
   Профессор вложил письмо обратно в конверт, туда же отправил и ключ от  сейфа,  аккуратно  склеил  его  и положил в карман. После этого, встал с дивана и решительной походкой вышел из помещения и из  торгового центра, в котором он и так провёл слишком много времени. Он  чувствовал  себя  ответственным  за  тех,  кто начал борьбу со злом и не довёл её до конца, но сумел передать правосудие другим, кто  был  обязан  продолжить борьбу.
   Той же решительной походкой профессор Раньери вошёл в здание  полицейского  участка. Нашёл Мариано Станьяри, который теперь был не следователем, а комиссаром и передал ему письмо.
  – Откуда оно у вас, профессор? – спросил поражённый комиссар, ознакомившись с его  содержимым. – Сто-
лько лет мы пытаемся разоблачить этого человека.
   – Не задавайте ненужных вопросов, ознакомьтесь с материалами и пусть негодяй получит по заслугам.

                10 января, 2021 г.