Воздух Свободы

   Как-то к вечеру, когда уже начинало темнеть, к небольшому бару, расположенному неподалёку от  площади Казадорес, подошёл высокий молодой человек. А  может  и  не  молодой,  просто,  так  молодо  выглядевший. Сколько ему, никто не спрашивал. Широк в плечах, узок в талии, симпатичен внешне. Где-то даже с  немного женственными чертами лица. То ли блеск в глазах, то ли прямота носа и тонкие губы, но что-то  женственное проглядывало в его облике. А копна чёрных как смоль волос, выдавала в нём жителя юга. Да  и смуглое  лицо было тому подтверждением. Он вошёл в бар, встретивший его запахом гнили и плесени, вперемежку с вонью подгоревшего жаркого и парами дешёвого пойла, каким потчевали здешних посетителей. Да и они сами были подстать заведению в котором пребывали. Сегодня их  было  немного.  Вошедшему  сразу  бросилась  в  глаза троица, сидевшая за грязным деревянным столом. Один был  мощный  верзила  с  нечёсаной  копной  грязных волос и чёрной повязкой на левом глазу. Второй – замызганный оборванец с пропитой физиономией и очуме-
ло бегающими в разные стороны воспалёнными глазками, третий – худой коротышка  с  дрожащими  руками, отчего, содержимое его стакана, когда он подносил его к своей пасти, плескалось ему за  ворот  тёмно-жёлтой рубахи. У барной стойки, разместился человек интеллигентного вида,  единственный  отличавшийся  от  всей той безобразной публики, населявшей это гнилое место. Странно, но  он  был  в  костюме  и  шляпе.  В  конце
помещения,  в  углу,  притаился  ещё  один не самый  лучший  представитель  рода  человеческого,  потягивая горькое пойло и закусывая его селёдкой. Вид его был такой же горьковато-кислый, как и  та  отрава,  которую он периодически, по давно отработанному приёму вливал в свою глотку. Молодой человек (а может не  молодой), прошёл к барной стойке, кивнул сидевшему на высоком стуле интеллигентного вида посетителю и зака-
зал виски, отчего привёл в неописуемое веселье всех, населявших в этот вечер это грязное заведение.  Только интеллигентного вида человек по-прежнему оставался непричастным к всеобщему веселью. Одноглазый вер-
зила гоготал громче всех, и тот, закусывающий селёдкой, тоже подрагивал плечами.
   – Ха-ха, сеньор, шутник вы однако, – проблеял бармен. – С роду в нашей дыре не бывало того, чего вы  сей-
час изволили заказать, ха-ха.
   – А что особенного я попросил? – не понял молодой человек. – Я спросил всего лишь…
   – То-то и оно, что отродясь на Вия Казадорес этого пойла не  было, – ответил  бармен. – Оно  предназначае-
тся для той публики, у кого в кармане новенькие хрустящие бумажки, а не грязная мелочь.  Сами  видите,  ка-
кую публику приходится обслуживать. Ха-ха.
   – Эй, Энрике, плесни ему нашего! – крикнул со своего места Одноглазый, а его спутники – Оборванец и Ко-
ротышка, оба, разом, словно марионетки, закивали своими нечесаными головами.
   – А что пьёт этот господин? – спросил посетитель, указывая на Одноглазого.
   – От этого малец, у тебя всё нутро  придёт  в  неописуемый  экстаз, – пробасил  Одноглазый. – А  после,  ты, будь уверен, легко запрыгнешь на нашу малышку Кончиту.
   Бармен налил. Молодой человек выпил. Закашлялся, виновато поглядывая на Интеллигента,  продолжавшего пить из грязного стакана и посасывая трубку, не принимая участия  в поднявшемся гвалте.
   – А он мне нравится! – проговорил Одноглазый. – Он безусловно мне нравится. Иди к нам, малец. Потолку-ем!
   Посетитель принял приглашение и подошёл к столу. Одноглазый, не вставая,  положил  на  плечо  молодого человека свою огромную лапищу и тот, под её тяжестью упал на свободный табурет, рядом с Одноглазым.
   – Ну, как звать-то тебя, мил человек? Откуда прибыл? Чем занимаешься? – сыпал вопросами Одноглазый.
   – Энрике меня зовут, дяденька. – Ответил молодой человек, явно смущённый настойчивостью пропойцы.
   – Прямо, как нашего бармена. – Подал голос Оборванец.
   – Цыц, падла, не вякай! – прикрикнул на него Одноглазый и, снова повернувшись к своему новому собеседнику спросил: – Не итальянец ли ты, друг мой?
   – Так точно, сеньор. Я собираю разного рода легенды, сказания, поверья – разный фольклор.
   – Ишь ты, шельма. А зачем тебе это? –  потешался Одноглазый пропойца.
   – Такая у меня профессия, сеньор, – отвечал Энрике.
   – Зови меня Луис. Значит легенды. Ха-ха. Ну,  в нашем селении ты можешь услышать легенды только  о  за- ведении мамаши Розы. Ха-ха.
   Вся алкогольная братия при этих словах вновь подала громкий гвалт, оглушив своим блеянием всё помеще-
ние. Тут, молодой человек заметил выглянувшую из дверей  подсобки  молодую  девушку.  Смуглая,  худень-
кая, с чёрными волосами, собранными сзади в тугой узел. Она казалась в этом месте, среди  всей  той  грязи – прекрасным цветком, сорванным и брошенным в сточную канаву.
   – Это Кончита! – сказал Луис, заметив, как пристально его новый собеседник устремил свой взор в  сторону подсобки, откуда сейчас рос прекрасный цветок, своим сиянием затмевая всю эту пакость. –  Эй,  детка,  лети сюда, обслужи клиента. Ха-ха.
   – Как вы смеете так разговаривать с этой девушкой! – проговорил молодой человек, вставая из-за стола.
   – Ишь, разошёлся, тушканчик. Да сиди ты… девушка… ха-ха – пробасил Одноглазый Луис снова  усаживая собеседника на место, как и в прошлый раз – положив свою громадную лапу ему на плечо.
   В этот миг, от барной стойки оторвался интеллигентного вида посетитель, и,  попыхивая  трубкой, подошёл  к столу, за которым сидел Энрике.
    – А ну кыш отсюда, пьяная калоша! – произнёс Интеллигент и, в тот же миг, Одноглазого и двух его  друж-
ков, словно ветром сдуло.
   Молодой Энрике не успел опомниться, как Интеллигент прогнав пьяную шайку занял место за их столом.
   – Значит собираешь легенды! – сказал Интеллигент глядя на молодого человека тусклыми, печальными гла-
зами, в которых одновременно читались и боль и ненависть и безумие.
   – Да сеньор, собираю.
   – Меня зовут Рамон Гуттиерес-Санчес – представился Интеллигент. – Ты не думай,  что  я  одной  породы  с
этими. Когда-то моя семья имела огромные поместья и плантации  на  юге  Испании.  Гуттиерес-Санчес  была уважаемая и могущественная семья. До тех пор, пока мой  отец не  связался  с  одной  молоденькой  кокеткой  и не пустил всё прахом. Она была на 40 лет моложе его и очень красивая. Самая красивая в округе.  И  старый сластолюбец страшно влюбился в неё. И в один год разорил всё семейство  Гуттиерес-Санчес.  Но я  не  виню его. Любовь – вот что движет человеком всю его жизнь. Нет лекарства против неё, как и нет яда, чтобы убить её. Ты понимаешь меня, мальчик? Да куда тебе… Я хочу рассказать тебе одну легенду, я услышал из разгово-
ра с этим одноглазым попрошайкой – ты их собираешь?..
    Рамон Гуттиерес-Санчес оглядел задумчивым взглядом помещение:  Одноглазый  стоял,  облокотившись  о барную стойку и о чём-то беседовал с барменом Энрике,  не  забывая  вливать  в  пасть  содержимое  грязного стакана. Двое его дружков в это время блевали, каждый в своём углу. Надо было опорожнить  свои  алкоголь-
ные желудки, чтобы залить в них очередную порцию  отравы.  Посетитель  в  углу,  закусывавший   селёдкой, сейчас делал новый заказ пойла, который принимала молоденькая Кончита, и он не  забывал  поглаживать  её по маленькой прелестной попке.
   – Когда-то  очень  давно, – начал  свой  рассказ  Гуттиерес-Санчес. – в  одной  стране,  не  стану  называть  в какой, правил жестокий диктатор. Все жители, были подчинены  ему  беспрекословно.  А  кто  пытался  пере-
чить, немедленно уничтожался. Да таких и не было. Все были вполне довольны своей жизнью. Так  их  учили издавна – все должны радоваться, смеяться, даже если для этого нет причины. Но причина  была  всегда – по-
собники диктатора ежедневно оповещали народ – как прекрасна жизнь, которой правит диктатор, как чудесна страна, которой управляет диктатор. Народ радовался этому  и  гордился  тем,  чему  гордиться  было  нельзя. Если отец или мать были чему-то не рады, их сын обязан был сообщить об этом людям диктатора. И для  все-
общего примера, те уничтожались. А если сын этого не сделает, то будет проклят диктатором и после  смерти будет обречён на адские муки. Так учили молодых церковные служащие и школьные преподаватели.
   Ежедневно народ валил к диктатору для поклонения, клянясь в любви, вере  и  преданности.  Находились  и такие, кто на глазах у обезумевшей толпы, убивал себя, как бы принося себя  в  жертву  Правителю.  В  итоге, это вошло в традицию. Каждый год, свершалось жертвоприношение тех,  кто  по  мнению  диктатора  был  не достаточно предан ему. Это были печальные и сомневающиеся люди. Ибо печалиться  и  сомневаться  в  этом
государстве было самым  страшным  преступлением.  И  вот  однажды,  в  этой  стране… подул  ветер.  Да-да, обычный прохладный, освежающий ветерок. Но, для жителей этой  страны,  он  был  не  обычным  ветром.  С собой он приносил воздух. Воздух Свободы – как позже назвали его люди. Легенда гласит – тот, кто  вдохнёт этот воздух, обретал смелость. Его затуманенный мозг раскрепощался и он мог смело говорить всё, что думал и видел вокруг. А видел он смуту, хаос и жестокость. Безнравственность одних,  эгоизм  других и маниокальное рабство третьих. И смело вступал в борьбу с этим. Естественно, тот, кто пытался вступать с диктатором в конфликт, немедленно уничтожался. Так погибло много людей, надышавшихся этим Воздухом  Свободы. На-
род, поняв, что ему дурят голову – восстал. Восстал против системы, навязанной чужой волей  и  против  дик-
татора лично. Народ требовал правды и справедливости! Но где их взять, если – с одной стороны жестокость, а с другой – слабость, постепенно переросшая в безумие… Так началась страшная война,  унёсшая  жизни  ни только обманутого народа, но и тех, кто долгие годы этот народ попирал, подчиняя его волю себе.
   Тогда было принято решение – оградить людей  от  Воздуха  Свободы.  Тут  же была  воздвигнута огромная стена, сверху закрываемая тёмным навесом. А во избежание случайного столкновения  с  опасным  воздухом, все обязаны были носить защитные маски, которые закрывали нижнюю часть лица. Каждый, кого  люди  дик-
татора замечали без защитных масок, уничтожали на месте. Конечно находились смельчаки, которые переле-
зали через стену, вдохнуть Воздуха Свободы, который вскоре изменил своё направление  и стал появляться  в этой стране всего лишь один раз в год. Не помню, в какое именно время. Известно только, что это был  четве-
рг. Спасительный Четверг – как позже его назвали. В этот день, с людьми  творилось  что-то  невероятное,  их нельзя было удержать. Этот день запомнился как день смуты, борьбы  со  злом  и  восстановления  чистоты  и света на нашей обезумевшей Земле…
   – Ха-ха. Ну и бред же ты несёшь Рамон Гуттиерес. Совсем задурил голову бедному мальчишке, – подал  го-
лос Одноглазый, после того, как Интеллигент кончил свой рассказ, а Луис успел за это время хорошенько  за-
лить свои потроха горьким ядом.
   – Подойди сюда, Луис-Альфонсо Гонсалес, и я разорву тебя на части! – проговорил Рамон.
   – Да, что ты кипятишься, словно чайник в закусочной сеньоры Пеппиты,  я  всего-навсего пошутил – оправ-
дывался Одноглазый, сочно рыгая и сплёвывая на пол.
   – Что-то ты осмелел, Рамон Гуттиерес. Никак и сам глотнул Воздуха Свободы? – подал голос бармен Энри-
ке, со своего места.
   – Ты вроде не плохой малый, Энрике Мингоцци. Так что же ты забыл в этой  дыре? – произнёс Рамон,  мед-
ленно поворачивая голову в сторону барной стойки.
   – Да и ты Рамон Гуттиерес-Санчес, не чета этим пропойцам. Но и ты не торопишься  слинять  отсюда – вторил ему бармен.
   – А, чёрт  со  всем  этим  пустомельством – прикрикнул  Рамон. – Неси  лучше  своё  отвратительное  пойло. Давай милый друг, напьёмся сегодня. Да так, чтобы завтра утром ничего не помнить…
   – Вот, дело… сейчас ты говоришь дело, уважаемый сеньор! – заблеял горным барашком  Одноглазый  алка-
голик, и важной походкой, словно был на параде и  нёс  портрет  важной  государственной  особы,  прошёл  к столу.
   – Эй, а тебя кто звал! – крикнул на него Рамон Гуттиерес. – А хотя, чёрт с тобой, потравись и ты с нами.  Да позови своих дружков-оболтусов.
   Тех не надо было долго уговаривать. Выблевав последнюю порцию отбросов, населявших их желудки,  они тут же притащились получить по новой. Вместе с Рамоном и его компанией, в  тот  вечер  принял  и  молодой Энрике. Но перед этим не забыл записать легенду, рассказанную Рамоном  Гуттиересом-Санчесом.  Тот,  спе-
циально для него повторил её.
   В гостиницу, где он остановился, молодой человек возвращался  когда уже перевалило  далеко  за  полночь. Так как все упились до бесчувствия и даже бармен, ему ничего не оставалось, как покинуть это заведение. Он решил не брать такси, а пройтись пешком, тем более, что идти было не далеко, да и  хотелось  подышать  воз-
духом. «Воздухом Свободы! – прямо как в легенде Рамона Гуттиереса» – подумал молодой человек и,  усмех-
нувшись пошёл неторопливой походкой по тёмным и грязным улочкам. Но, то ли он заблудился, то  ли  свер-
нул не на ту улицу – на его пути выросла громадная стена с  четырёхэтажное  здание,  выложенная  из  серого камня. Чушь какая-то. Ведь сегодня днём, когда он шёл здесь, её не было. А может и не здесь он шёл?..   
   Какое-то время молодой человек в недоумении смотрел на эту таинственное сооружение, задрав  голову.  И
вдруг, он увидел, как что-то длинное вылетело с той стороны и легло вдоль строения. Приглядевшись, он  со-
образил, что это была верёвка. А ещё через мгновение сверху перелез человек, и  стал  быстро  спускаться  по
этой  верёвке.  И  когда  наконец  его  ноги  достигли  земли,  беглец  ринулся  прочь.  Вслед   за   ним,  то   же  самое  проделал  ещё  один  неизвестный.  Он  так  же  торопливо  спустился  и  как   только   достиг     земли, побежал. Но  второму  повезло   меньше – сверху  показалась  фигура  другого  человека,  нижняя  часть  лица которого была скрыта  маской. Он  вскинул  ружьё  и  выстрелил  в  бежавшего.  Пуля   достигла  беглеца.  Он
резко встал на месте  и  свалился  в  кусты.  Всё  это,  Энрике   наблюдал  скрывшись  за  деревьями.  И  когда человек с ружьём так же неожиданно скрылся, как и появился, молодой человек вышел из  своего  укрытия  и подошёл к раненному. Тот был ещё жив.
   – Лежите, не двигайтесь. Я сейчас позову доктора! – произнёс Энрике, склонившись над умирающим.
   – Забудь об этом. Беги. Если тебя схватят, тебе не жить! – прохрипел человек и испустил дух.
   Ничего не понимая, молодой человек, тем не менее решил последовать совету убитого и не  разбирая  доро-
ги, побежал. Он не заметил, как из кармана выпала его записная книжка, в которую он записывал собираемые им легенды, и упала рядом с трупом беглеца.
   Проснулся он на следующее утро в какой то маленькой, грязной комнатушке. Он долго  разглядывал  серые стены, оклеенные пожелтевшими от времени обоями и такой же жёлтый в пятнах  потолок.  Рядом  с  грязной раскладушкой, на которой он лежал, стоял стол. На нём стояли бутылка, стакан и чёрная повязка, на  которую молодой человек сразу же обратил внимание, пытаясь вспомнить, где он её видел. Но, как ни старался не  мог припомнить, хотя, ему казалось, вот только недавно он видел этот предмет.
   Не успел он подняться с раскладушки, как в комнату вошла молодая  темноволосая  девушка.  На  ней  была прозрачная ночная сорочка, через которую просвечивали узенькие белые трусики, и голубые  шлёпанцы.  Это была Кончита, официантка в баре, в котором молодой человек провёл прошедший вечер.
   – Доброе утро, сеньор! – поздоровалась девушка, ласково улыбаясь.
   – Кончита? А вы как здесь оказались! – в недоумении произнёс Энрике.
   – Я здесь живу, сеньор! – ответила прелестница.
    – А как я тут оказался? – спросил молодой  человек, бросая смущённый взгляд на  прозрачное  одеяние  молодой повелительницы мужских сердец.
   – Это я вас привела сюда сегодня ночью! – ответила Кончита.
   – Ты?
   – Нет-нет, сеньор, ничего не было. Я порядочная девушка. Это с теми  господами  я  вынуждена  вести  себя так легкомысленно, как вы могли вчера заметить. А на самом деле я порядочная и не из таких…
   – Нисколько в этом не сомневаюсь! – успокоил её молодой человек. – Но объясни же, в чём дело?
   – Вам нельзя в гостиницу. Там полиция и инспектор Рамирес.
   – Полиция? Какого… В чём дело?..
   – Вас обвиняют в убийстве, сеньор!
   – В убийстве? Это шутка?..
   – Увы, сеньор. Ночью нашли тело одного господина. А рядом с ним ваш блокнот.  Бармен – сеньор  Энрике, подтвердил, что видел, как вы записывали в него историю, что рассказывал сеньор Рамон. Полиция  опросила их всех. Правда, не всем удалось вспомнить, что было прошлой ночью – вы хорошо повеселились.
   – Это правда! – подтвердил молодой человек. – А здесь-то как я оказался?
   – Ночью я пошла за вами, и увидела вас валявшимся в канаве. Вы вероятно споткнулись… Разумеется, я  не стала тащить вас в таком виде в вашу гостиницу и привела сюда.  А  утром  побежала  предупредить,  что  вас задержали дела и потому вы не ночевали в своём номере. Там уже была полиция во главе  с  нашим  сеньором инспектором Хайме Рамиресом. От метрдотеля я всё и узнала.
    – Бред… Чушь… Мерзость… – Только и мог произнести молодой человек, тяжело опускаясь  на  раскладушку.
   Какое-то время он сидел, положив локти на колени и  закрыв  ладонями  лицо.  Потом  Кончита  подошла, и опустив свою тоненькую ручку ему на плечо произнесла: – Не волнуйтесь, сеньор, всё образуется!
   При других  обстоятельствах, близость  юного  тела  молодой  прелестницы  и  тонкая  материя  её  одеяния, распалили бы этого молодого собирателя легенд и сказаний. Но только, не при создавшемся положении. Сей-
час, он сидел, не в силах поверить  в  эту,  казавшуюся  шуткой,  историю.  Но  с  другой  стороны – зачем  эта молодая пленительница мужского разума станет  его  обманывать?  Это  розыгрыш?  Легенда? – придуманная его вчерашними знакомыми и так талантливо разыгранная прелестной Кончитой? Когда девушка сняла  свою ручку с его плеча, он на мгновение вышел из своей туманной задумчивости. Всё его внимание  вдруг  обрати-
лось к соблазнительной Кончите. Та, бросив на него взгляд, в котором читались и сожаление и томящая тоска по чему-то неизведанному, произнесла:
   – Вам лучше сегодня не выходить. Но если всё же решите выйти, то, не забудьте одеть маску.  Сегодня  четверг!

                6 декабря, 2020 г.