Отношение Онегина к Татьяне

Сначала надо договориться, о каком Онегине идет речь. В первых шести главах Онегин - цельный персонаж, в седьмой главе он не появляется. Чудеса начинаются в восьмой главе.

В восьмой главе Онегин якобы влюблен в княгиню-Татьяну потому, что роман с княгиней "мог бы в обществе принесть" ему "соблазнительную честь" - так объясняет это сама Татьяна-княгиня. Но Онегин в восьмой главе практически не имеет ничего общего с Онегиным из первых шести глав. Он там гораздо больше похож на Татьяну, воспитанную на сентиментальных романах, чем на себя. Это - еще один (среди многих) доводов в пользу того, что история про необыкновенное превращение Татьяны в княгиню-генеральшу,  хозяйку модного салона  была внушена персонажу-Пушкину Татьяной, как его музой. Другими словами, это - мстительные фантазии Татьяны.  Если игнорировать явные указания Пушкина на фантастичность восьмой главы, все характеры в романе утрачивают свою психологическую цельность, и сам роман утрачивает смысл.

В первых шести главах отношение Онегина к Татьяне выражено в его монологе при встрече с Татьяной и в его внутреннем монологе при получении письма Татьяны. Монолог при встрече содержит красивую лесть: "... То верно б кроме вас одной Невесты не искал иной", "Нашед мой прежний идеал, Я б, верно, вас одну избрал...". Но что же думал Онегин  на самом деле?

Рассмотрим на  примере первых строф четвертой главы, как Пушкин воссоздает внутренний мир Онегина, когда он получил письмо Татьяны.

Первая строфа в четвертой главе носит номер 7.

Глава 4 начинается, также как и глава 1, с внутреннего  монолога Онегина в строфах 7, 8.

VII
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей.
Разврат, бывало, хладнокровный
Наукой славился любовной,
Сам о себе везде трубя
И наслаждаясь не любя.
Но эта важная забава
Достойна старых обезьян
Хваленых дедовских времян:
Ловласов обветшала слава
Со славой красных каблуков
И величавых париков.
VIII
Кому не скучно лицемерить,
Различно повторять одно,
Стараться важно в том уверить,
В чем все уверены давно,
Всё те же слышать возраженья,
Уничтожать предрассужденья,
Которых не было и нет
У девочки в тринадцать лет!
Кого не утомят угрозы,
Моленья, клятвы, мнимый страх,
Записки на шести листах,
Обманы, сплетни, кольцы, слезы,
Надзоры теток, матерей
И дружба тяжкая мужей!


Речь Онегина не маркирована как собственная, но в 9 строфе Сочинитель  говорит «Так точно думал мой Евгений», примерно также, как вводится первый монолог Онегина («Мой дядя самых честных правил») в самом начале романа. Интересно, что суть этих внутренних монологов очень похожа:  ситуация и правила поведения в обществе требуют лицемерия, и Онегин не хочет лицемерить, для него это обуза.

Строфы передают поток мыслей  Онегина,  содержат типичные Онегинские парадоксы «Чем меньше … любим, тем легче нравимся...», «Ловласов обветшала слава», «Кого не утомят угрозы, моленья, клятвы, мнимый страх,  записки на шести листах». 

Как всегда в потоке сознания логические связки между высказываниями пропущены. ...Мы ухватываем мысли  о письмах вообще, о женщинах вообще... Читателям не совсем ясно, что тут относится к Татьяне и почему. 

Можно понять так,  что любовь Татьяны далась легче, чем если бы он ее любил, и что так и бывает обычно. Но хладнокровно воспользоваться ее предложением для случайной связи было бы развратом. Это уже не модно, считает он.

Следующий фрагмент мне непонятен, и он не прокомментирован комментаторами.  В романе нет ничего про  уверения  в том, в чем все уверены, об уничтожении чьих-то предрассуждений. Не ясно, к чему относится упоминание о тринадцатилетней девочке.  Герои "Евгения Онегина" часто непонятны сами себе, и читатель не может их понять до конца.

Но дальше речь идет о том, как могли бы сложиться его отношения с Татьяной.  Упоминаются утомительные «угрозы, моленья, клятвы, мнимый страх, обманы...» и «записки на шести листах».  Убедимся, что Онегин здесь говорит о записках, подобных  письму Татьяны. Найдем в письме Татьяны «угрозы, моленья, клятвы, мнимый страх, обманы...».

Угрозы:
«Рассудок мой изнемогает и молча гибнуть я должна».

Моленья:
«Но вы, к моей несчастной доле Хоть каплю жалости храня, Вы не оставите меня».
«Твоей защиты умоляю»

Клятвы:
«То воля неба,  Я твоя», «Я знаю, ты мне послан богом… До гроба ты хранитель мой»

Мнимый страх:
«Теперь, я знаю, в вашей воле Меня презреньем наказать.»

Обманы:
"Ты чуть вошел, я вмиг узнала,
Вся обомлела, запылала
И в мыслях молвила: вот он!"

 При их встрече ни тот, ни другая, не проявили к друг к другу интереса. Пушкин объясняет нам, что Татьяна "влюбилась" только после того, как соседи, заинтересованные визитом Онегина к Лариным,  начали сплетничать о их возможной женитьбе. 

Онегин мог бы еще добавить к списку "упреки":

"Зачем вы посетили нас?
В глуши забытого селенья
Я никогда не знала б вас,
Не знала б горького мученья.
Души неопытной волненья
Смирив со временем (как знать?),
По сердцу я нашла бы друга,
Была бы верная супруга
И добродетельная мать."

Татьяна обвиняет Онегина в том, что он вызвал ее мучения, и теперь она уже не может найти друга по сердцу и стать верной супругой и добродетельной матерью. И все потому, что он посетил их с Ленским. 

Онегин мог ожидать, что в дальнейшем при серьезных отношениях с Татьяной

Моленья, клятвы, мнимый страх,
Записки на шести листах,
Обманы, сплетни, кольцы, слезы,

были бы неизбежны. Такие отношения утомительны, говорит Онегин. И его можно понять.

Строфа 9 говорит об Онегине от третьего лица, это речь Сочинителя.

Так точно думал мой Евгений.
Он в первой юности своей
Был жертвой бурных заблуждений
И необузданных страстей.
Привычкой жизни избалован,
Одним на время очарован,
Разочарованный другим,
Желаньем медленно томим,
Томим и ветреным успехом,
Внимая в шуме и в тиши
Роптанье вечное души,
Зевоту подавляя смехом:
Вот как убил он восемь лет,
Утратя жизни лучший цвет.
 
В то же время, эта строфа может быть понята и как несобственно-прямая речь («отрывок повествовательного текста, передающий слова, мысли, чувства, восприятия или только смысловую позицию одного из изображаемых персонажей, причём передача текста повествователя не маркируется ни графическими знаками ..., ни вводящими словами ...») Но кому принадлежит вывод: «Вот как убил он восемь лет, утратя жизни лучший цвет»? Он мог принадлежать и Онегину, и Сочинителю: если не брать в учет Онегинские диалектические парадоксы, их стиль и способ мышления близки.  Можно понять, что и Сочинитель, и Онегин так относятся к времяпрепровождению онегинской юности. 

Строфа 10 продолжает тему онегинского волокитства и его разочарования в привычном образе жизни.

Теперь читаем строфу 11:

Но, получив посланье Тани,
Онегин живо тронут был:
Язык девических мечтаний
В нем думы роем возмутил;
И вспомнил он Татьяны милой
И бледный цвет и вид унылый;
И в сладостный, безгрешный сон
Душою погрузился он.
Быть может, чувствий пыл старинный
Им на минуту овладел;
Но обмануть он не хотел
Доверчивость души невинной.
Теперь мы в сад перелетим,
Где встретилась Татьяна с ним.

Сочинитель по-прежнему говорит об Онегине в третьем лице, передает его переживания.    Можно  также сказать, что эта строфа продолжает несобственно-прямую речь Онегина.

Но здесь уже другой стиль речи! Строки «Быть может, чувствий пыл старинный Им на минуту овладел, Но обмануть он не хотел ...»   используют устаревшую форму слова («чувствий»),  возвышенную лексику и инверсии («пыл старинный», «души невинной»). Речь Онегина приобретает черты стиля сентиментального романа, который был близок Татьяне.
По-видимому,  в  строфе 11 нам показано, что Онегин  надевает  речевую маску галантного кавалера, готовясь говорить с Татьяной на ее языке.  Здесь создается  та легенда, которой он собирается придерживаться.

Этим можно объяснить противоречие между «Но, получив посланье Тани, Онегин живо тронут был» и строфами   7, 8. 
 Не мог же он ей сказать  то, что он думал на самом деле: «Чем меньше любим — тем легче нравимся», «Кого не утомят угрозы, Моленья, клятвы, мнимый страх, Записки на шести листах» и так далее.  Онегин заботился о том, чтобы не оскорбить Татьяну. Он готов быть вежливым, проявить уважение к ней, хотя ему не понравилось письмо.

Из этого галантного образа, который создает Онегин, выпадает четверостишие:

И вспомнил он Татьяны милой
И бледный цвет и вид унылый;
И в сладостный, безгрешный сон
Душою погрузился он.

Ясно, что написав страстное письмо Онегину, Татьяна меньше всего хотела погрузить его в «сладостный, безгрешный сон», да и упоминание о ее «бледном цвете и виде унылом» навряд-ли может польстить девушке. Это четверостишие больше похоже на эпиграмму,  насмешку над Татьяной (и над своей галантностью).  Чья это насмешка? Онегина, Сочинителя или обоих? Скорее всего, - последнее.

Конечно, Онегин не сказал Татьяне при встрече ничего ни про свой «безгрешный сон», ни про  ее «унылый вид».   Онегин, также как Рассказчик, персонаж насмешливый и рефлексирующий, но вежливый.

Теперь представим себе  прямолинейного  читателя.  Такой читатель, скорее всего, не заботится различением несобственно-прямой речи Онегина и речи Сочинителя. Он также не различает Сочинителя и Пушкина. Он не поймет связи рассуждений Онегина с письмом Татьяны.  Для него все строфы, начиная девятой, являются комментариями Пушкина. Он не замечает разницы в стиле между строфой 11 и предыдущими. Из всего этого текста он скорее всего заметит именно строки

Но, получив посланье Тани,
Онегин живо тронут был:
Язык девических мечтаний
В нем думы роем возмутил;

которые для него означают, что Онегин был, действительно,  тронут письмом Татьяны. Прямолинейный читатель не может уловить связь между этими строками, и внутренним монологом Онегина в строфах 7-8, даже если попытается.
При этом смысл фрагмента или вообще исчезает, или меняется на противоположный. Это как если бы Пушкин написал роман с двойным дном. Прямолинейный читатель умиляется смелой Татьяной и ее увлекательным письмом. Внимательный читатель сочувствует Онегину, который справедливо увидел в письме попытку манипуляции им.

Какие выводы об отношении Онегина к Татьяне можно сделать из первых пяти строф четвертой главы:

1.  В письме Татьяны он увидел попытку втянуть его в пошлые лицемерные игры. Он не осуждает ее за попытку манипуляции им, так же как он не осуждает себя за участие в подобных играх.
2. Перенимая  стиль речи Татьяны,  Онегин демонстрирует понимание ее внутреннего мира.   
3. Бледные, унылые, подавленные  девушки как Татьяна не вызывали у Онегина интереса. Ее письмо произвело впечатление экзальтированного, манипулятивного,  не смогло вызвать интереса или уважения.
4. В рассуждениях Онегина нет ничего о разнице статуса петербургского светского человека и провинциальной дворянки. Эта разница статуса была очень важной для самой Татьяны (она упоминает об этом в ее письме, много говорит об этом в эпизоде «рейд в дом Онегина», и в своей последней речи, как «княгиня-генеральша»). Видимо, статус не был важен Онегину.