Поездка

   Вадим не планировал эту поездку. Но, получив известие - друг в беде,
всё бросил и помчался к нему. Дело святое - друга выручать,
а потому, где-то сверху, наверное, помощь Вадиму поступила: билет
взял без проблем, а это было почти чудо!

  Тяжело заболел Пётр. Понимал, приходит конец его жизни.
И не на кого ему надеяться: жена сирота, у самого - ни свата, ни брата.
И отбил он телеграмму армейскому другу. Приехать просит.

Встретились... Не узнал Вадим Петра - высох, глаза впали, а блестят.
Лихорадочно блестят. Слёз не сдерживают.

   Служили Вадим и Пётр действительную. На учениях они выполняли
задание. И пришлось им двоим с раннего утра до поздней ночи
в холодном болоте просидеть. Вадим тогда фурункулами покрылся,
а Пётр почки застудил. И вот... теперь Пётр умирает.

   - Друг. Жить мне осталось всего - ничего. Жена с дочкой остаются,
о них душа болит. Некому им помочь - кругом одни. Дом надо достроить -
полы, отопление. Я сам почти всё делал, пока силы хоть какие были,
а теперь... сам видишь. И денег у нас нет - то на стройку,
то на моё лечение уходили.

    - Не боись! Ещё поживёшь в новом доме! Свадьбу дочке сыграешь в нём.
Меня позовёшь! - говорит бодро, а сам глаза прячет...

    Горячо взялся Вадим за дело. Он ведь на все руки мастер: и с топором,
и со сваркой, и с мастерком "на ты". За месяц управился.

 Полюбовался Пётр на красивый дом, порадовался, а через день
хозяина дома не стало. Простился Вадим с другом, теперь уж навсегда.
И в обратный путь.

   Билетов нет... Пришлось кассира взбодрить на поиски билета лишней
пятёрочкой. Но на этом не кончилось.

   Проводница чего-то орала белугой в вагоне. Вадим не вникал - тяжёлая
утрата грызла его душу. А, оказалось, орала она на него: билет у него
какой-то "левый": в этом купе и на это место билет у другого пассажира.
Его бестолковых объяснений и слушать не стала. Велела идти
в плацкартный вагон. А это места, которые никак не изолированы
от прохода. 

   Не стал спорить. В плацкартном вагоне потребовал уже у другой проводницы постельное бельё. Издёрганная и замученная, она где-то долго ходила.
Наконец, пришла, швырнула неприглядное тряпьё на полку, которое, к тому же, 
оказалось влажным, почти мокрым постельным.
   На свои законные претензии Вадим и от этой проводницы получил дозу ора, 
даже с непечатными словами.

    Измученный всеми событиями, попросил, всё-таки, проводницу разбудить его,
когда будут к его станции подъезжать.

   - Всем буду объявлять и ты слушай! А нянькается с тобой пусть мама.
Жены-то, небось, нет. Алкашня...

   У Вадима от оскорблений и обиды даже слёзы выступили. Лёг он на свою
полку, отвернулся к переборке, но так и не смог уснуть. Лежит и
раздумывает, как таких вразумить можно? Да никак. Наказать бы.
И решил он это постельное бельё прихватить. Оно ему совершенно
без надобности, но пусть проводнице хоть нервы попортят на инвентаризации.

   Сложил он в пустой рюкзак простыню, одеяло, подушку. Брезгливо складывал,
но покончил с этим и вышел в тамбур.

   Дома бросил рюкзак с тряпьём на балкон и забыл о нём.

   Прошло недели две. В квартиру позвонили. Это оказались сотрудники
милиции. Неожиданно оперативно сработали! Проводница-то не ждала
инвентаризацию, а немедленно заявила в милицию. Проверили: где сел, где вышел.
Вычислили, одним словом.

   После некоторых вопросов, пригласили соседей понятыми для
осмотра содержимого рюкзака, который Вадим сам выдал.

   В суде Вадим не отпирался, рассказал, как всё случилось.
Истица-проводница не присутствовала: была представительница защиты
её интересов.

   Вадим судом был признан виновным.
В его анкете прибавилась строка - судим.