меня зовут Зоя

   



           — Ну и кого будем искать? Футбольный мяч в ушанке?
           — Я же сказала следователю, что не запомнила лица...
           — Ты ведь на художника учишься?
           — На художницу.




           Лощеный мозгоправ устроился в изголовье кушетки из потрескавшегося красного дуба. Не жалея стрелок на брюках, он скрестил свои длинные тонкие ноги, слегка облокотился на валик дивана и заскользил указательным пальцем по резному торцу, словно исполняя глиссандо на узорах аканта.
           Напротив него — два вольтеровских кресла, обитых кожей кушетке в тон; на сиденьях кресел улеглись высокие подушки цвета переспелой вишни. Распластавшийся под столиком ковер намекает каждым узелком, что он тоже из позапрошлого века. Лебовски рехнулся бы здесь от зависти. Где-то за моей спиной уткнулся в потолок громадный картотечный шкаф с жалюзийными створками и потемневшими замками из латуни. Будь тут ко всему камин, я бы точно раскурила трубку да завела с этим щеголем разговор об опиумных войнах, наглаживая преслестного мопса и утопая в орехово-пряном табачном дыму. Жаль, что нынче не расцвет Британской короны — на стене справа болтается гирлянда из сертификатов, а не копия с Нанкинского договора.
           Я закончила глазеть на убранство кабинета терапевта для избранных, прикидывая, сколько башляют его клиенты за душеспасительный психоанализ. Меня-то пригласили как специалиста, что весьма озадачило, ведь я — всего лишь бывшая сотрудница детской реабилиталовки, где даже угла своего не имела и приходила в назначенный час забавлять травмированных малолеток играми от клубков Нормы Лебен до тычков фломастерами в убогом подражании пуантилизму. К тому же почти месяц, как уволилась.
           Не меняя позы терапевт протянул руку к толстой пачке бумаги, что лежала перед ним на мраморной желтоватой столешнице, снял сверху лист и попросил взглянуть на рисунок.
           Вот те на...
           ...Этого пятилетнего молчуна больше года таскали по нашему центру.
           Спецам запрещено знать истории несчастных, но когда заполняешь формуляр под названием «Индикаторы сексуального насилия», то не особо сомневаешься в причинах визита. Следом родители не выдерживают и вываливают на тебя все подробности дела. При таком раскладе бесполезно подносить палец к губам — фонтан боли уже ничем не заткнуть. Я наловчилась слушать не слыша, чтобы не спятить.
           Его рисунки были бессмысленны и великолепны одновременно. Не замечая ни меня, ни вечно суетящейся словно актриса в немом кино матери, он раскрывал свою коробчонку с набором для каллиграфии, доставал сменные перья и картриджи с тушью, а тридцатью минутами позже сползал со стула, оставляя иссеченый черными штрихами лист. Картины смахивали на репродукции гравюр — идеальные линии и нереальная, казавшаяся выпуклой текстура. При этом они были лишены даже намека на идею: трава, галька, цифры, пузыри, клубок червей, геометрия инопланетян или черт знает что там еще рождал его разум. Торжество бессюжетности. Задавать вопросы бестолку — малец не произнес ни слова с того дня, когда няня едва нашла его в заброшенном осеннем парке, носясь между деревьями по ржавой листве. Октябрьский квест в моросящий мгле...
           Приподнявшись с кресла, я положила рисунок на стопку бумаги. Уселась обратно, уточнив, что с прошлого месяца пацаном занимается другой специалист. Ну и добавила, что не нашла ответов на эти художества — малой штамповал свои безумные арабески как робот, ни разу не оторвав взгляда от стола.
           Терапевт вытащил еще один лист из пачки: «Это его последний рисунок. Что скажете?»
           На белом сияющем прямоугольнике не было ничего, кроме строки из трех слов. Чуть скошенные вправо, старательно выписанные детской рукой десять букв: ЗОЯ УБЕЙ ЕГО.

           И вроде неплохо начался тот день.
           Во-первых, я успела запрыгнуть на заднее сиденье маршрутки с раскаленным отопителем под дерматиновой подушкой — оазис посреди скованных ледяным панцирем окон и толпы, цепляющейся за холодные поручни. Через пару остановок припекало так, что я начала елозить и переступать ногами, стараясь не коснуться ненароком грязного металлического чехла.
           Но никакого «во-вторых» не случилось. То был утренний мираж — дальше только хуже от часа к часу.
           Сначала, вместо заливистого смеха в наушниках, из эфира донеслось, что Бачинский разлетелся в клочья на своем любимом «Гольфе». Чуть позже я завалила вторую попытку в академии, распрощавшись с профессией на год. Ну а вечером, срезая углы от остановки и бредя по ниткам рельсовых путей вдоль старого трамвайного депо, я не услышала шагов за спиной — будь прокляты Koss с активным подавлением шума: меня изнасиловали в проеме между какими-то гудящими трансформаторными будками.
           Изнасиловали, запихнув голову и плечи в узкую полуметровую щель.
           Следом грогги до ночи:
           Мама трезвонит в полицию. Она кричит в трубку, жутко распахивая рот, будто сом на безводье. Папа по-мужицки обстоятельно раскладывает мои мокрые тряпки в пакеты: трусам достался розовый полиэтилен с озорной Куроми; вдруг стало смешно и стыдно на миг. Папа аккуратно заклеивает края пакетов скотчем и держит их на руках как младенцев — помню, как чертыхался следователь, вскрывая эти улики в седьмом кабинете. Бланк для подписи, где в списке предметов для освидетельствования я замечу нежное «две ложечки Фолькмана» — еще не ведаю, дура, куда их скоро засунут. Смолящий без устали опер добивает меня своим еб*чим фотороботом — оказалось, что я запомнила только шапку с нелепым меховым отворотом и серебристые клепки на тесемках. Господи, какое убожество...
           Никого не нашли, разумеется.
           Тщетность и смирение — так Растин Коул назовет пережитое мной. Вернее, расскажет об унизительной, овечьей покорности жертвы детективам Папанья и Гилбо шестью годами позже, а я просто разревусь перед телевизором.
           ...Терапевт встал с кушетки, потянул за алюминиевую ручку в крепеже под потолком и развернул экран проектора. Возясь с кабелем для синхронизации, он принялся за лекцию про какого-то Йошу и нейросети. Я бессовестно блаженствовала в его обертонах, не различая слов в обволакивающем тембре.
           Блаженствовала, пока он не вывел снимок на экран.
           Диковинные рисунки молчуна оцифрованный интеллект сложил в пазл — я смотрела на третью страницу паспорта зверя, изнасиловавшего меня в тот поганый январский вечер. Морда нежити, собранная из тысячи листов, мерцала на гигантском проекционном полотне. Я едва сдержала рвоту, скрючившись в уютном вольтеровском кресле.
           Забавно трепыхаться от рвотных спазмов, сидя напротив красавца-психотерапевта. Особенно, когда твое имя на эолийском диалекте значит «жизнь».
           Меня зовут Зоя.



          
           Я шагнула за ним в кабину лифта, захлебываясь от адреналина и басов «This is your life» в правом наушнике — до чего же к месту пришлись «химики» со своим финальным треком. Как, впрочем, шокер и нож. Осталось добавить мозаике недостающий пазл — нащупав в кармане рычажок предохранителя, другой рукой я нажала на кнопку двадцать шестого этажа.
           — Девушка, еще на восьмой нажмите.
           — Прокатишься на последний, ублюдок.




















       *Акант — растение семейства Acanthaceae, в античном искусстве — элемент орнамента, один из наиболее распространенных видов декора.
       *Лебовски — Джеффри Лебовски, герой фильма братьев Коэнов «The Big Lebowski» со знаменитой фразой «Ковер задавал стиль всей комнате».
       *Опиумные войны — военные конфликты на территории Китая в XIX веке между Великобританией и Империей Цин.
       *Нанкинский договор — договор, заключённый 29 августа 1842 года между Китаем (Цинской империей) и Великобританией, в результате поражения Китая в Первой опиумной войне (1840—1842).
       *Норма Лебен — автор игровой техники рисования с помощью клубка ниток.
       *Пуантилизм — стилистическое направление в живописи неоимпрессионизма, в основе которого лежит манера письма мазками правильной точечной формы.
       *Бачинский — Геннадий Бачинский, радиоведущий, генеральный продюсер радио Maximum, погиб в автокатастрофе 12 января 2008 года.
       *Koss — KOSS Corporation — американская компания, выпускающая наушники.
       *Куроми — Kuromi — девочка-кролик из детского аниме Onegai My Melody.
       *Ложка Фолькмана — урогенитальный зонд.
       *Растин Коул — детектив в исполнении Мэттью Макконахи из первого сезона сериала «Настоящий детектив».
       *Йоша — Йошуа Бенжио, канадский математик, кибернетик, известный работами в области искусственного интеллекта, искусственных нейронных сетей глубокого обучения, разработчик нейросети GAN, способной собирать пазлы любой степени сложности.
       *This is your life — «Это твоя жизнь» (англ), композиция из саундтрека к фильму «Бойцовский клуб» от Chemical Brothers («химики»), записавших альбом под именем The Dust Brothers