Из писательского дневника. Писатель и общество

ОСНОВНАЯ СТАТЬЯ
http://proza.ru/2023/07/04/785

1. Тургеневский Рудин говорит: есть времена, когда гении действуют, а есть времена, когда гении спят... Сегодня, как мне кажется, гении спят. И терпеливое человечество ждет не дождется, когда они проснутся -- и осветят разумом, деяниями своими изрядно потускневшую и огрубевшую нашу жизнь, укажут людям верный путь (на то они и гении!) от лжи к истине, от разобщенности к взаимопониманию, от зла к добру. Одно есть опасение: как бы сами гении злыми не оказались.

2. -- "Писатель необходим", -- сказал кто-то, -- "только я не знаю зачем". Я тоже не знаю. И все же одно из важных преимуществ писателя, что иметь дело с жизнью как таковой, с жизнью в ее повседневном проявлении, а не с "предметом исследования", как у ученых. Мне нелепа социология с ее дурацкими опросами. "Как вы относитесь к Китаю?" А человек либо вообще никак не относится к Китаю, либо, если у него и есть определенное мнение по этому вопросу, то занимает оно в жизни пятидесятое место. А писатель пишет о главном: о жене, любви, работе, увлечениях, характере. Не всякий пишет хорошо, но всякий пишет о главном.

-- Особенно в производственных романах..

-- Да вот потому-то они и искусственные эти производственные романы, что у человека в голове не надои-пудои, или проблемы организации соцсоревнования, а ссора с соседями, либо покупка новой мебели.

Леня Ершов он всегда был погружен в бытовую тематику и мой запал на производство казался ему глупостью. Иное дело литературная критика. Здесь у меня идей полон рот. И, когда я писал свои критические статьи, рецензии и обзоры, я всегда писал из головы, ни у кого не заимствую ни идей, ни словестных оборотов (конечно, из критикуемого автора предварительно выписывал для примера цитаты).

Значит ли это, что я был абсолютно оригинален? Ни в коем случае. Как будто бы человек вообще способен сам что-либо без чужой помощи выдумать. Когда писатель никому не подражает, он все равно общается со своими коллегами, читает классиков -- а я для своего удовольствия читаю только классиков, я и без того по уши перечитал всякой дряни в своей редакторской судьбе. Талант и способности даются от природы, но только в непосредственной работе они могут проявиться. А всякая деятельность имеет свои очерченные практикой границы и свои выработанные приемы.

Уже сама литературная форма: статья, рецензия, обзор -- придуманы не тобой и не на тебе закончатся. Когда мы говорим о культурном наследстве, мы чаще всего имеем в виду т. н. шедевры, конкретные создания конкретных гением. Но уже сами литературные формы -- роман, к примеру -- это само по себе культурное достояние. А в последнее время я стал наоборт сознательно подражать другим.

Вот и данные заметки рождаются из чтения Гете. Я прочитал Эккермана -- что значит прочитал? да я его постоянно читаю -- отметил те места, которые совпадали или наоборот противоречили моим мыслям, и стал как по шпаргалке писать свои заметки, иногда дословно приводя источник, а иногда пользуясь им лишь как поводом, отклоняясь от него совешенно не в ту степь.

3. -- Ну и дремучие они там в "Литературке", -- отложил газету Иван Иванович Кудинов. -- "Беллетристика -- не плохая, а средняя литература" -- пишут. Ну, если беллетристика: всего лишь "средняя", то что же тогда плохая, никуда не годная литература? И может ли плохая, никуда не годная беллетристика называться литературой?

-- Беллетристика -- это belle lettre -- "изящная словесность". И, действительно, беллетристика не может по определению быть плохой литературой. Но у нас давно под этим словом понимается то, что англичане называют fiction -- "воображаемое" в противовес литературе факта. Еще у англичан есть другой различие, как мне кажется, более существенное.

"Писатель" можно на тамошний язык перевести двояко: writer и story teller. Writer -- это как раз писатель в смысле наших Лев Толстой, Чехов...

-- Одним словом великий писатель.

-- Не обязательно. Писатель -- мыслитель, писатель, который говорит правду или ставит там вопросы, или размышляет о жизни. А story teller -- это как раз беллетрист в нашем понимании. То есть тот, кто просто развлекает публику. Чем у нас занимаются детективщики и мелодраматики. Так что в слове беллетрист я не вижу ничего плохого. Писатели ведь нужны не только, чтобы выжигать глаголом что-то там важное в сердцах людей, но и для самых повседневных нужд: развлечения, пропаганды, популяризации знаний. Вот как раз наша бедна не в отсутствии писателей, а в отсутствии добросовестных ремесленников от литературы -- тех самых беллетристов.

-- Ну ты всегда, -- снова забрал голос Кудинов, -- что-нибудь скажешь, так скажешь. Писатель должен работать для народа, а не на потребу нетребовательной публики.

4. Ночью позвонил вездесущий и всезнающий Виктор Тихонов из Белокурихи и, сорвав меня с постели, трагическим голосом сообщил "страшную новость":

-- Умер Володя Высоцкий. Слышишь? Высоцкий умер. Только что Валера Золотухин позвонил".

-- Ну умер? -- не понял я. -- Все мы, все мы в этом мире тленны...

Тихонов со вздохом сказал:

-- Да, все. Но когда умирают такие люди... И эта Олимпиада. Все смотрят, болеют и словно ничего не случилось.

-- А...

А в трубке гудки, гудки, гудки. Тихонов уже поспешил обзванивать весь Союз. К полудню уже все знали про смерть Высоцкого и даже с деталями.